Блюз бродячих собак

— Кто там?

— Откройте, — внушительно велел участковый.

— Кто там, спрашиваю? — уже громче взвизгнула Маргоша.

Вперед выступил начальник прибывшей комиссии.

— Комиссия по выселению! — ответил он профессиональным голосом, и у многих присутствующих по коже побежали мурашки.

У многих, но не у Маргоши.

— У меня сегодня неприемный день, — ответила она.

И удалилась.

Как вы думаете, что было дальше? Правильно, ничего!

Комиссия потопталась-потопталась перед запертой дверью, да и отбыла восвояси. Слегка повредившийся в уме страдалец, живущий под Маргошей, предложил участковому выломать дверь, но тот предложение отклонил.

Тогда страдалец спросил, как Закон посмотрит на то, что дверь выломают сами соседи?

Участковый ответил, что Закон в его лице посмотрит на это происшествие резко отрицательно. Более того. Будет вынужден квалифицировать действия как мелкое хулиганство. И этим гипотетическим соседям придется возмещать пострадавшей ущерб.

Вот и вся история. Никакие комиссии в наш дом больше не ездят, а Маргоша клянется усыновить еще пару дворняг, если соседи будут ее беспокоить.

Так что больше мы этого себе не позволяем.

— Ты слышала, какой концерт Маргоша закатила этой ночью? — спросила Селена.

Снотворное избавило меня от этого подарка судьбы.

— Не слышала. По какому случаю? Книгу выпустила и друзей собрала?

— Да нет. Подралась с сожителем. Орала на весь дом, что она не какая-нибудь, а музыкальное училище закончила.

М-да… Странная и причудливая фантазия у нашей инферналки.

— Элька, с этим нужно что-то делать.

— Что? — спросила я, отступая на кухню. Селена шла за мной по пятам.

— Ну, написать куда-нибудь…

— Писали уже.

— Может, в газету?

Я молча постучала кулаком по голове. Сразу видно советского человека, привыкшего, чуть что, обращаться прямиком в редакцию «Правды».

— Да, времена не те, — запоздало сориентировалась соседка. — Но нельзя же так жить!

Я пожала плечами?

— Почему? Живем! По-моему, уже года три. Чай, кофе?

— Спасибо, нет, — отказалась соседка. — Я спросить хотела… Элька, у тебя, что, поклонник образовался?

Я удивилась так безмерно, что минуту даже не знала, что и сказать. Поклонник?! У меня?!

— Симпатичный дядька, — одобрила соседка. — И солидный. Сразу видно, из новых. Держись за него.

— Да про кого ты?!

— Ладно, не хочешь — не говори, — обиделась Селена.

Я взяла себя в руки.

— Понимаешь, у меня столько поклонников в последнее время, что я просто не соображу, о ком ты. Уточни.

Селена мгновенно оттаяла.

— Симпатичный, высокий. По-моему, сто восемьдесят восемь. На большом черном джипе. «БМВ». Классная машина. И стоит дорого. Одет хорошо. Волосы светлые, глаза карие. Нос прямой. Хорошие зубы, правда, не все свои. Начиная с правого глазного — отличный мост, явно не у нас делали. На правом виске родинка. Шрам под подбородком. Возле левого локтя — родимое пятно.

Подумала и добавила:

— Размер ноги — сорок второй.

Теперь вы понимаете, почему я твердо уверена, что Селена пошла в своего папочку? Вот были бы неоценимые свидетели любого криминального происшествия! Для них составить фоторобот преступника — плевое дело!

— А шрама после аппендицита заметно не было? — спросила я на всякий случай.

— Так он в брюках был, — объяснила соседка свою недоработку.

«И в серых плавках», — подумала я, но вслух произносить не стала. Могут неправильно понять.

— И с чего возникла идея, что это мой поклонник?

— А про кого он расспрашивал? — удивилась Селена. — Про меня, что ли?

— Даже так, — пробормотала я сквозь зубы. И спросила погромче:

— Давно расспрашивал?

— Дня три-четыре назад, — ответила Селена. Подумала и уточнила:

— В четверг. Точно.

Я налила себе чаю. Машинально спросила у гостьи, указывая на чашку:

— Может, за компанию?

— Не пью, спасибо.

Я отхлебнула глоток и продолжила допрос:

— И что же он спрашивал?

— В какой квартире живешь, куда ходишь, с кем встречаешься, кто к тебе приходит, — добросовестно зачастила Селена.

— И получил ответ? — изумилась я.

— А как же! — в свою очередь поразилась соседка. И успокоила меня, решив, что правильно поняла причину моего страха:

— Ничего компрометирующего я ему не сказала. Да и что про тебя можно сказать компрометирующего, прости господи! Живешь, как монашка: дом-работа, дом-могила. Так ему и объяснила.

Я тяжело вздохнула. Вот спасибо! Теперь шантажист точно знает, что за спиной у меня вся огромная Вселенная. И ни одного близкого человека.

— Я правильно сказала? — на всякий случай уточнила соседка.

Я не смогла ответить на этот вопрос. Не люблю врать.

— Вообще-то я хотела голову покрасить…

— Удаляюсь! — сразу поняла намек Селена. — В какой цвет?

— Понятия не имею. В какой получится.

— Тебе пойдет пепельный.

— Я учту.

— Учти.

Мы еще одно мгновение помолчали. Я не сердилась на гостью. В конце концов, она искренне желала мне добра.

— Ну, я пойду.

— Счастливо.

Я проводила Селену, заперла дверь и вернулась в ванную.

Народная мудрость гласит, что лучшим средством для снятия стресса после принятия теплой душистой ванны является изменение прически.

Вообще-то, этот ход был мною сделан ровно три месяца назад, при увольнении из архивного института. Я отправилась к соседке по этажу, парикмахеру Леночке, и она очень красиво высветлила мне прядки волос. Единственное, что меня огорчало, это то, что через три недели мелированный бронзовый оттенок смылся, и осветленные прядки стали бесцветными. Я решила проявить смекалку и привести их в прежний волнующий цвет. Для чего и купила тоник с оттенком под названием «малахит».

Для начала я внимательно прочла инструкцию. Не знаю, как вы, а я всегда это делаю. Правда, выполняю инструкции очень редко, либо привношу в них творческое разнообразие. Иногда результат меня радует, иногда нет… В общем, достаточно жесткого урока я до сегодняшнего дня не получала ни разу.

Но так уж вышло, что терпение богов истощилось именно сегодня, для чего они и подсунули мне в руки флакон зеленого цвета.

Как обычно, я тщательно изучила инструкцию. Так, понятно. Для получения легкого оттенка держать десять минут… для получения глубокого цвета полчаса. Мне глубокий зеленый цвет на волосах кажется немного вызывающим. Поэтому я скромно решила ограничиться десятью минутами. Мне был нужен только легкий бронзовый оттенок на осветленных прядках, и больше ничего.

Не чуя худого, я открутила пробку и опрокинула на голову тягучий водопад темно-зеленого цвета.

Помассировала волосы, чтобы тоник распределился равномерно, и вдруг в ужасе замерла.

Конечно, я по своей босяцкой привычке не надела на руки перчатки. Вообще-то, когда я пользуюсь краской, то надеваю их всегда. Но сейчас ситуация не казалась мне настолько серьезной. Подумаешь, тоник! Это же не краска! Без перекиси, без аммиака… Обойдусь!

И только теперь я поняла, как была не права. Руки окрасились в ядовитый купоросный цвет, и я напрасно терла их здоровенным куском хозяйственного (!) мыла. Зелень въелась намертво.

Тут я ощутила, как зеленая струя стекает по лицу и, минуя лоб, щеки и подбородок, капает на отчищенную до блеска эмаль моей старенькой ванной.

Я медленно выпрямилась и взглянула в зеркало.

Боже!

С обратной стороны рамы на меня смотрело жуткое лицо, не снившееся ни одному гримеру фильмов ужаса! Судя по трупным пятнам и полосам, тело пролежало в воде не меньше трех недель, прежде чем его выловили. Волосы покрылись ярко-зеленой плесенью и наводили тоскливые мысли о бренности всего сущего.

— Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца! — невольно процитировала я вслух.

Подставила голову под кран, вооружилась шампунем, бальзамом и принялась за яростную борьбу с «радикальным зеленым цветом».