Услышать тебя...

В одиннадцать утра началась редакционная летучка. Обзор номеров за неделю сделал Михаил Султанов. Как всегда, похвалил очерк Григория Бондарева, отметил два материала сельхозотдела, статью о новостройке Нови­кова, поругал отдел пропаганды за сухую, неинтересную подборку на второй полосе, потом развернул номер с

четырехколонняком об открытии колхозной ГРЭС. При­стально посмотрел своими серыми глазами на сидевшую у окна Лилю Земельскую, улыбнулся. Султанов очень высоко оценил зарисовку, даже один раз назвал ее очер­ком, отметил живой, образной язык, тонкое понимание природы, прочитал вслух кусок, где описывается закат солнца. В самом конце небрежно похвалил фотографии, которые, как он выразился, хорошо дополняли этот не­стандартный красочный рассказ об открытии колхозной ГРЭС.

Лиля сидела все в той же позе и была невозмутима, как будто все это к ней и не относилось. В общем-то, так оно и есть: Лилино участие в этом материале ограничи­лось одной лишь подписью, но и Сергей почему-то не относил лестные похвалы в свой адрес. Как только он там, в библиотеке, поставил точку, материал перестал для него существовать, будто это и не он его написал.

А зарисовку отметили все. Даже скупой на похвалы ответственный секретарь дядя Костя выдавил из себя несколько поощрительных слов. Он сказал, что зарисов­ка написана опытной рукой и ее почти не пришлось пра­вить.

И тут Сергей наконец понял, почему у него такое странное ощущение: он бы никогда не написал этот мате­риал, если бы не встретил Лилю. Ведь до этой поездки ему ни разу и в голову не приходило такое. Присутствие девушки рядом, огромное желание помочь ей разбудили дремавшее в нем вдохновение. Это было действительно вдохновение, творческий порыв. И вот сейчас предложи ему снова все написать, он не уверен, что у него полу­чилось бы...

Рассеянно слушая заключительное слово редактора, Сергей наткнулся взглядом на Валю Молчанову. Неесте­ственно выпрямившись, чуть подавшись вперед, она си­дела на диване рядом с завпромотделом Виталием Нови­ковым и пристально смотрела на Лилю Земельскую. В небольших голубых глазах Молчановой самые различ­ные чувства: и недоверие, и с трудом скрываемая зависть, и враждебность. Два года работает Валя в редакции, и никогда еще ей не говорили таких лестных слов. Плохие слова говорили часто.

Сидевший рядом Володя Сергеев нагнулся к Волкову и негромко сказал:

— Редкий случай: красота и талантливость! Я считал, что смазливая женщина способна лишь на флирт... Кста­ти, перо у нее совсем не женское, чувствуется уверенная мужская рука.

Володя Сергеев был способный журналист. До этого он работал секретарем районной газеты. Успел заочно закончить филологический факультет пединститута. Два месяца назад его пригласили литсотрудником в сельхозотдел областной газеты.

Сергею нравился Володя. Они два раза вместе ездили в командировки. Высоченный, грузный, с большой круг­лой головой, на которой пышной шапкой кудрявились буйные русые волосы, он всегда пребывал в хорошем настроении.

— Не пробовал в командировке к ней подкатиться?— гудел над ухом Володя, — Наверное, от ворот по­ворот?

— Я бы не сказал, — улыбнулся Сергей. — Кстати, тебя хотели послать с ней в командировку...

— Такие девушки не в моем вкусе, — ответил Воло­дя. — Глаза как два глубоких омута, завертит, закру­жит и утащит на дно.

— Глаза у нее красивые, —возразил Сергей.— А за­вертит-закружит— это разве плохо?

— Сергей, чует мое сердце — ты пропал! — засмеялся Володя.

После летучки Сергей забежал в бухгалтерию и под расписку взял в счет гонорара пятьсот рублей. Главбух подписала заявление, недовольно проворчав:

— Три дня до зарплаты, мог и потерпеть.

— Три дня — это вечность! —улыбнулся Сергей и вы­шел из комнаты.

Через несколько минут его мотоцикл остановился на улице Ленина у магазина «Рубин».

— Я не очень-то разбираюсь в дамских штучках-дрючках, — сказал Сергей, заходя с Лилей в магазин.— Выбери сама себе подарок.

Лиля улыбнулась и склонилась над витриной. Выбор здесь был, конечно, не такой, как в Москве, но кое-что из драгоценностей привлекло ее внимание.

Она. выбрала скромное ожерелье из янтаря и браслет. Подошла к овальному зеркалу, примерила. Повернулась к Сергею;

— Нравится?

— Главное, чтобы тебе нравилось,— улыбнулся Сергей. Признаться, он слабо разбирался в женских украшениях, но было приятно видеть оживленное Лилино лицо, блестящие глаза, улыбку.

— Заверните, — небрежно сказал Сергей, лихорадоч­но подсчитывая в уме свою наличность.

Продавщица выписала чек на семьсот сорок рублей, и Сергей направился к кассе. Как только он повернулся к Лиле спиной, лицо его стало озабоченным. И предчувствие не обмануло его: у кассы выяснилось, что не хватает пятидесяти рублей. Оглянувшись, — Лиля все еще стояла у зеркала, —снял с руки часы и протянул кассирше.

— Через полчаса привезу остальные... — Он умоляю­ще смотрел на нее. — Понимаете, подарок невесте...

И кассирша поняла. Грохотнул кассовый аппарат, де­вушка что-то написала на счете и протянула его Сер­гею.

— Мы закрываемся в восемь, — сказала она. — Мо­жете не торопиться.

Сергей готов был ее расцеловать.

Лиля надела ожерелье на шею, благодарно чмокнула Сергея в щеку. Ему было приятно, что она радуется, как ребенок, хотя он и понимал, что эта покупка сокруши­тельно отразится на бюджете. А ведь впереди свадьба.

Когда Лиля потащила его в другой магазин, Сергей растерялся. У него больше не было денег на подарки.

— Где твои часы? — удивилась Лиля. — Я их только что видела.

— Что за чертовщина? — уставился на свою руку Сергей. — Действительно, нет.

— Не расстраивайся, — сказала Лиля. — Разве это были часы? Одно недоразумение... Можно, я тебе сама выберу?

Она попросила показать ей толстые с черным цифер­блатом и сигналом часы. Они могут звенеть как будиль­ник. Приложила их к запястью Сергея и сказала, что это именно то, что надо.

— Может быть, в другой раз? .. — промямлил тот.— Понимаешь, у меня нет... Я не захватил с собой денег,

— Это будет мой подарок тебе,— улыбнулась Лиля.

— Я тебя разорил, — сказал он, когда они вышли из магазина, почему-то чувствуя себя виноватым.

— Ерунда, — отмахнулась Лиля. — Мои родители обеспеченные люди.

— Я своим родителям с четырнадцати лет помо­гаю,— сказал Сергей. — С тех пор, как стал работать,

— И мотоцикл купил сам?

— А кто же еще? — удивился он. —После армии я поехал на целину... Полгода вкалывал там на тракторе.

— А нас каждую осень посылают в колхоз картошку копать.

— Нравится?

— Что нравится? — удивленно взглянула на него Лиля.

— Страну продовольствием обеспечивать.

— Я один раз чуть воспаление легких там не схватила… Теперь мама — она ведь врач — дает мне освобождение.

— Ай-яй, — сказал Сергей. — Разве можно государство обманывать?

— Точно так же говорит наш комсорг Вася Селянин, — рассмеялась Лиля.

— Послушай, а ты умеешь щи варить и картошку чистить?

— Щи я как-нибудь сварю, а картошку ты сам будешь чистить.

— А я-то мечтал, что жена меня будет кормить вкусными обедами...

— У тебя отсталые понятия, милый, — заметила Лиля, искоса взглянув на него. — Теперь мужья подают женам кофе в постель.

— В таком случае нужно было мне подарить не часы, а поднос. — рассмеялся Сергей. — Или столик на колесиках!

— Мы ведь совсем не знаем друг друга, —вздохнула Лиля.

— Это даже интересно, — беспечно ответил он.— Всю жизнь узнавать друг друга...

Она сбоку посмотрела ему в глаза. Неужели он всегда так легко будет относиться к жизни? Это хорошо и плохо...

— Подумай, Сережа, еще не поздно...

— Поздно! — вскричал Сергей, взглянув на свои новые часы. —Мы уже опаздываем!

7

Машинка мягко стрекотала. Мать придерживала ладонью блестящий вращающийся маховик. Из своих старых шелковых сорочек она шила майки и трусики для Генки и Валерки. Да и Сергей иногда щеголял в сшитой матерью рубахе. Правда, в последнее время он предпочитал покупать в магазине: выбор стал богатый.