Найти друг друга

Вот и теперь Марк смотрел в темное небо. Оно еще было холодное, закрытое облаками, и звуки в воздухе звенели зимние – летом все слышится совсем по-другому. Но лето придет – куда оно денется. А за ним будет осень. И если он хочет опять повести Настю в школу, а следующий Новый год встретить с Ланой, за это надо бороться. «Легко сказать. И каким же образом?» – спросил сам себя стоматолог. Вспомнишь Ланину контору, где она раньше работала, и наймешь кого-нибудь, чтобы ее неожиданно воскресшего мужа – что? Убили? Нет, такой грех он на душу не возьмет. Но вот что было бы неплохо – так это разузнать побольше о человеке, который претендует на то, чтобы стать частью их жизни.

– Настя!

Черт, опять Лизка, ну что за наказание!

– Подожди, я с тобой!

Девочки зашагали рядом.

– Ты чего такая никакая? – проницательно спросила Лизка.

– Ничего.

– А помнишь того мужика, который к тебе у школы приставал пару дней назад?

– Ну?

– Вон его машина на той стороне, мы только что прошли… Эй, ты куда?

Настя развернулась и сделала несколько шагов к машине. Она вдруг поняла, кто был этот сероглазый мужчина со светлыми волосами: ее отец. Остановившись перед капотом, девочка всматривалась в салон большими глазами, круглыми от любопытства. Желудок сжимался от какого-то сложносочиненного чувства. Где-то там, внутри, плавали гадливое любопытство и злость, потому что ведь он негодяй, мама говорила. И опасливая гордость – он потомок князей, через этого человека Настя обретет совершенно другой внутренний статус: причастности к роду, к клану, к чему-то загадочному и маняще высокому.

– Насть, пойдем… Насть, ты чего? – Лизка маялась рядом, но не уходила, не желала бросать подружку наедине с человеком, которого она для себя классифицировала как маньяка.

Дверца распахнулась, мужчина встал на тротуаре, внимательно посмотрел на девочку. Несколько секунд они просто молчали, потом он в два шага преодолел разделявшее их расстояние, теперь Настя снизу вверх смотрела в глаза того же оттенка, что и у нее самой. Лизка как-то примолкла, приоткрыла рот, переводила взгляд с подруги на маньяка, вдруг осознав, что они как-то уж слишком похожи для чужих людей.

– Здравствуй, Настя, – сказал Вадим.

– Здравствуйте, – отозвалась Настя, которой даже в голову не пришло сказать «папа». Не до такой степени дура.

Они опять помолчали. Потом Настя, словно очнувшись, протянула руку, сказала:

– Покажите мне, пожалуйста, перстень.

Мужчина заколебался. Брови его удивленно взлетели под светлую челку, потом он потянул за кольцо и с некоторым трудом, но все же снял его. Положил перстень в протянутую лодочкой ладошку. Настя осторожно крутила в пальцах теплое тяжелое кольцо, внимательно разглядывая герб. Вообще-то она хотела сфотографировать его, но почему-то побоялась. Потом протянула кольцо Вадиму, сказала:

– Лучше не сообщайте маме, что вы со мной встречались. Но если уговорите ее, я поеду с вами с Италию. Хочу повидать деда.

Она повернулась и пошла прочь, вцепившись в Лизкин рукав, тащила ее за собой, не замечая, что идет обратно к школе. Почему-то ей вдруг стало не по себе, даже во рту пересохло. Девочки вернулись в школу, выпили водички из стоящего в приемной директора на первом этаже кулера, из окна раздевалки внимательно оглядели улицу. Машины не было, Вадим уехал.

– Чего делать будем? – робко спросила Лизка.

– Идем ко мне домой. Мама на работе, Марк тоже. Поговорим и заодно в компе пошарим.

– А к тете Рае не пойдем? – разочарованно протянула Лиза.

– Пойдем, но позже, – строго отрезала Настя, – сначала дело, а потом удовольствие.

Она спешила домой, чтобы зарисовать герб, увиденный на кольце. Перстень был тяжелый, темного золота, в нем – круглый плоский черный камень. На камне золотом нарисована конструкция типа моста, к которой скакал всадник с поднятым мечом, вверху имелась небольшая корона. В целом схема рисунка оказалась проста, и Настя, у которой глаз был наметан благодаря занятиям рисованием с пяти лет, уверилась, что без труда воспроизведет увиденное.

Начало мая в этом году не радовало, весна заблудилась где-то на подступах к средней полосе России. Дул ветер, тучи висели над головой, навевали неприятные мысли о ноябре. Девочки шли быстро, стремились поскорее оказаться в тепле квартиры. Но у входа во двор Настя затормозила, оглянулась по сторонам и полезла в сумку.

– Ты чего? – спросила Лиза, подпрыгивая на месте и шмыгая носом.

Настя вздохнула, взглянула на подругу и со всей возможной суровостью сказала:

– Проболтаешься в школе – ты мне больше не подруга.

– Насть, да ты чего? А в чем дело-то?

Лизка с удивлением смотрела, как подружка извлекает из сумки нечто розово-белое и пушистое. Это оказался кокетливый розовый беретик с белым помпоном и в тон ему – шарфик. Настя водрузила на голову берет, обернула шарф вокруг шеи и быстро юркнула во двор. Лиза шла рядом, с удивлением поглядывая на подругу, потом все же спросила:

– Насть, а на фига ты это надела?

– Есть хочешь?

– Ну… да.

– Так вот, это расплата за пирожки.

Лиза молчала, но смотрела с удивлением, и Настя, уже вбегая в подъезд, пояснила:

– Мне его связала тетя Рая. Она все пристает, что я одеваюсь не как девочка, а как чучело. Платья, мол, надо носить или хотя бы юбки. Ну, волосы аккуратно причесывать и все такое. Вот, принесла в подарок, носи, говорит, будешь хоть на девочку похожа. Я, само собой, в шкаф сунула и забыла. А она обижается, каждый раз спрашивает: «Почему без шапочки шла? Простудишься. Или тебе не нравится? Давай другую свяжу». И в окошко взяла моду смотреть – как я из школы иду, да что на мне надето. Фейсконтроль, блин. Ну, жалко ее обижать, она старается… и не виновата, что готовить умеет, а в моде ни фига не понимает.

– Это потому, что на пирожки мода не меняется, – хихикнула Лиза. – Не боись, я не проболтаюсь. Мне, если хочешь знать, еще и не такое приходится надевать, когда мы в гости к родственникам ходим. Прикинь, мать мне норовит бант завязать или сеточку на волосы надеть, отпад полный.

Девицы поднимались по лестнице, на площадке пятого этажа Лиза с удивлением увидела, что кабина лифта поехала вниз.

– Э, подруга, а лифт-то работает! Чего ж мы пешком?

– Ой, молчи! Я два дня назад знаешь какую лекцию про маньяков выслушала – мент, приходивший в школу, отдыхает! По мнению тети Раи, они поджидают маленьких девочек в лифтах, при этом останавливают лифты между этажами…

– А дальше чего? – с интересом спросила Лиза.

– Дальше тетя начинает хвататься за сердце и у нее подскакивает давление. Так что я теперь хожу пешком. Полезно, между прочим, не потолстеешь.

В прихожей девицы побросали на пол сумки, куртки и ботинки, промаршировали в Настину комнату, зацепив по дороге пару мандаринов из вазы на столе в гостиной.

Настя села за стол и быстренько принялась зарисовывать герб, Лизка доела мандарин и, подумав, принялась пристраивать шкурки на ни в чем не повинный суккулент, красовавшийся на окошке. Растение имело сочные темно-зеленые листья, с точки зрения девочки, ему катастрофически не хватало цветка. Оранжевые шкурки издалека и правда можно было принять за диковинные яркие цветы. Полюбовавшись делом своих рук, Лизавета заглянула Насте через плечо и критически хрюкнула.

– Ну, и что тебе не нравится? – вскинулась княжна, тщательно вырисовывая корону и мучаясь от того, что не помнила, какие у нее были навершия. Круглые? Острые?

– Поле надо сделать не круглое, а щитом.

– Кольцо было круглое.

– Так то кольцо! А герб всегда рисуется на щите. Цвета не могут быть черным и золотым… и корона – она не должна висеть в воздухе.

– А на чем она должна висеть?

– Ну, если это княжеский род, обычно поверх герба набрасывается такой полог, и на нем уже корона… хотя это, собственно, не корона, а шапка Мономаха.