Влечение. Эротическая сага

– Улетаю в Париж. С Эдвардом. – Она быстро встала, послала сразу всем воздушный поцелуй и мгновенно исчезла.

– Эд! Куда-куда вы направляетесь?

– Вы о чем молодые люди?

– С этой Зульфией ты куда летишь вечером?

– Я уже улетел! В Предпарижье!

– Это где?

– Вы скоро всё узнаете, господа! Сегодня собираем бомондчик! Что я вам почитаю! Вы уже чувствуете почему?!

– Зульфия взбодрила, – вслед за Милой, также убегающему большими длинными шагами Эду, обронила в след официантка. Она, уже зная наперёд, что сегодня будет за вечер, взяла телефонную книжку, открыла нужную страницу, где были указаны все завсегдатаи подобного застолья, села за стойку и стала набирать знакомые номера телефонов. Кого-то из друзей в это время в городе не было. Валерка, Гера и Виталик о событии знали. Люба улетела. Но все остальные обещали быть.

Например, «Карамельки». Так любили называть Эдвард и Кот милых им подружек, Ирину и Татьяну. Большинство людей, заглянувших к ним однажды в компанию и оставшимся в этом списке, нарекались вместе с хозяевами бомонда безобидными прозваниями. Киргиз Кудайберген стал Колей, Костю все звали Котом, Эдварда величали Сэром.

Когда-то давно Кот сам пригласил Иру к себе, пытаясь поухаживать и состряпать бесцеремонный вечерний роман. Она в первый вечер отказалась. Встретившись через месяц, сама стала инициатором общения. Но у самца в тот день, по каким-то причинам, свалившийся на него напор женского внимания не вызвал настроения на подвиг в постели. Между ними пролегла, как Кот выражался, своего рода сдержанная английская договоренность. Ибо он, как истинный джентльмен сразу её пригласил, а она, как истинная леди, от первого предложения отказалась. Так и общались до сих пор, сохраняя дружескую волну на тонкой грани следующего неприличного шага. С годами ситуации для спаривания появлялись всё реже. Работа, дети, другие обязанности. И отношения незаметно переросли в дружеские, иногда с лёгким эротическим налетом не случившейся страсти: многозначительные взгляды, откровенность в медленном танце, долгие паузы.

Ира работала редактором в научном издательстве. Таня – журналисткой в глянцевом журнале. Умные, начитанные, интересные внешне, они были сексуально-интеллектуальным ядром любого общения до четвертой бутылки шампанского. Потом наступал пороговая стадия, с которой «мы уходим в разврат», как они сами объясняли ситуацию.

Так они пару раз попадали на закидушку «Твиксов». Потом удивлялись и считали, с какого бокала они начинали клевать на знакомую приманку. Но сбивались со счета, весело смеялись над собой и булькающим в бокалах зельем. Все официанты знали их норму в три бутылки «брюта» (они предпочитали исключительно этот напиток и в подсобке наготове всегда стоял ящик шампанского – на случай появления «Карамелек»). Обе были когда-то замужем. Таня овдовела и сама воспитывала дочку. Ирина трижды вступала в брак, и умело поддерживала отношения со всеми бывшими супругами. Кто-то ей помогал воспитывать троих детей, кто-то делал хорошие подарки, кто-то ремонты. На юбилеи и праздники приходили с новыми семьями, когда те появлялись в их жизни. И, хотя Ира в последние лет пять, как она сама заявляла, сознательно находилась в пространстве одиночества, все же продолжала называть себя невестой на выданье. Таню называла несменной подружкой невесты.

С чувством юмора у них был полный порядок. И они им умело пользовались в поисках нефтяных магнатов или когда надо было отшить бесперспективных навязчивых кавалеров. Ира замечательно танцевала. «Когда мне было шестнадцать лет, парень, в которого я была страстно влюблена, преподавал в танцевальной студии. Он то и преподнёс мне несколько секретов танцевального мастерства и не только, – вспоминала она. – Говорил, что тебя совсем не должен чувствовать партнер, растворяйся в нем. И ты станешь незаменимой в танце для любого мужчины». Она не только запомнила его слова, но и в совершенстве освоила такую технику. В отличии от подруги, которая больше ценила красивую музыку, разбиралась в ней и могла слушать часами. Не случайно она вела музыкальную колонку в своем журнале.

Когда человек слышит хорошее, живое эстрадное исполнение, у него возникает непроизвольное желание танцевать, хочется подпевать исполнителю и вторить его мелодиям. А если ещё играет саксофон, то удовольствие от такого звучания возрастает в несколько раз.

Еще один представитель местной богемы – Валера – приезжий музыкант. На это приморское побережье он с большим удовольствием каждое лето прилетал на свои «летние гастроли». И стал уже родным и близким здесь человеком. Так он называл подобное времяпрепровождение на побережье. Пока в столице затишье, и его не приглашают на многочисленные свадьбы и корпоративны, он играет у «Высокого берега» для души или за небольшие гонорары посетителей. Решает при этом ряд своих холостяцких и творческих задач: отдыхает «за спасибо» на море, отрабатывает на саксе мелодии, которые в его московской коммуналке не поиграешь, общается с друзьями и подумывает о женитьбе. А вдруг?

Свой эстрадный имидж «черного колобка» заработался у него по, увы, неизбежной природе. Он, как многие мужчины, с годами стал лысеть. И к сорока годам его путали со всеми музыкантами российской эстрады, не успевшими своевременно пересадить волосы с затылка на темечко. На побережье, друзья посоветовали поменять ему профессиональный образ. Кот сам любил разные нестандартные головные уборы творческого кроя, вот и подобрал для Валеры пару бандан и платков черного цвета. Со временем тот так привык к своему новому облику, что в ином виде на эстраду не выходил уже года четыре. Но при этом навсегда заработал себе имя «черного колобка».

Музыкант появился раньше обычного и в непонятном для всех настроении. Как всегда разговорчивый, даже порой без меры, он мог сойти за слегка подвыпившего весельчака. Но сегодня, раскрасневшиеся красным яблоком щёки, бегающие глазки из-под черной банданы и, постоянно облизываемые языком, шельмовато-улыбающиеся губы, выдавали его состояние. Он изрядно принял на грудь до работы. За ним такого не водилось. После работы бывало. До – никогда! По крайней мере, никто из друзей его до игры на эстраде таким не видел.

Первыми почувствовали непонятную перемену женщины. Ира шепнула на ушко:

– Озвучь, что за повод?

– Хе-хе-хе..

– Валерик, не узнаем! – Таня прижалась к его спине грудью. Девчонки брали парня в тиски. Как говорят футболисты – зажимали в коробочку своими нежными формами. Кто знает, на что он способен в таком состоянии?

Всем окружающим стало интересно.

– Не спешите с выводами господа!

– Мы в недоумении. Это по данному случаю собран бомондчик, как говорит Эд?

– Тогда рюмочку (малюсенькую) коньячку мне, а всем остальным -шампанское! Угощаю!

– За что?

– Ваши версии?

– Выиграл миллион в лотерею?!

– Ага. В спортлото угадал мобильник Любы, – он сделал глоток.

– Первое место на музыкальном фестивале в Сан Ремо за 2009 год?

– Еще о Сопоте вспомни.

– Женился!

– Прикалываетесь, что мало наливаю? Не тот случай. Но теплее.

– Развелся!

– Эта тема закрыта. Ладно, – он допил свою рюмку. – Не буду томить. Я сегодня познакомился с девушкой моего сына…

– Это да. Это событие. Так у тебя есть сын?

– И у него есть девушки?

– Одна. Первая. – Он поднял указательный палец вверх, потом опустил его в лимон на блюдце с сахаром и облизал. – Хорошенькая! На тебя Таня похожа.

– Не дочка же моя!

– Во внучки она тебе годится… Пять лет девочке. Пять. Моему оболтусу – девять. И мой наследник заявляет: «Через 15 лет я на ней женюсь!» Готовимся к свадьбе!

– А сейчас пасти будет, воспитывать, прикармливать, от других соперников отгонять, Пигмалион – сын Колобка. – Виталик смеялся больше всех видно потому, что его паспортный возраст был следующим за Валерой.

– Ты, искатель принцесс, помолчи. Верно думает твой сын, Валерик. И молодец – заранее готовится стать отцом семейства, – встрял Адик.