Романтическое приключение

Она галопом неслась по пляжу на белой лошади, и песок с брызгами летел из-под копыт, а грива развевалась на ветру… Неожиданно лошадь развернулась и вошла в набежавшую волну. Соленая вода поднималась все выше и выше, и вот уже почти закрыла лицо Лизель, обволакивая, мешая дышать…

— Тетя Лизель, проснись, проснись!

Лизель вздрогнула, откинула одеяло, которое почему-то натянула во сне на лицо, и в тревоге села на кровати. Перед ней стоял Алекс, он нетерпеливо прыгал у ее постели.

— Что случилось? Что? — ахнула она в панике.

— Годрич!

— Что с ним? — простонала она. — Что на этот раз натворил этот глупый пес?

Заставив себя проснуться окончательно, Лизель в тревоге взглянула на часы около кровати. Было без четверти четыре.

— Я проснулся, а его нет, я пошел поискать его, и увидел, что кто-то оставил открытой дверь из башни, и он убежал в гостиную и залез в большой буфет, где Кася хранит посуду. Ну вот… и теперь не может выбраться оттуда.

— Что он не может? — Лизель засомневалась, не видит ли она все это во сне. То, что говорил Алекс, было каким-то абсурдом.

— Он застрял! — повторил Алекс и, взяв ее за руку, потянул из постели.

Пес каким-то образом умудрился просунуть голову под резную планку, украшавшую дверцу буфета. Старое, источенное жучком дерево было достаточно хрупким, чтобы позволить ему пролезть, но назад он никак не мог вылезти и жалобно скулил. Лизель не знала, что делать — то ли плакать, то ли смеяться.

— Господи, как это его угораздило?

— Думаю, он учуял там еду, — ответил Алекс.

— Где ключ? — спросила Лизель.

— У Каси.

— Прекрасно.

Пес продолжал скулить.

— Мы сможем вытащить его? — взмолился Алекс.

— Можно попробовать, но боюсь, мы его пораним, он так глубоко протиснулся. Думаю, надо вызвать ветеринара.

— Но сейчас четыре утра.

— Как будто я не знаю, — зевая, отозвалась Лизель. — Но не волнуйся, у них практикуются срочные выезды. Кто-нибудь приедет, особенно если я скажу, что ему больно. Так что давай неси «Желтые страницы», и я найду телефон.

Когда они ушли, вой Годрича перешел в лай.

Так он перебудит весь отель, подумала Лизель. Они поспешили вернуться в столовую. Лизель нашла номер ветеринарной клиники в «Желтых страницах».

— Извините, вы выезжаете на дом? У меня тут собака…

Лизель прикрыла трубку и спросила Алекса:

— Он кто?

— Пес, конечно, — пожал плечами Алекс.

— Какой породы?

Алекс снова пожал плечами.

— Большой…

— Большой пес, — повторила Лизель в трубку. — Большой и громко лает, — добавила она. — Прошу прощения, но мы не знаем. Единственное, что мы знаем… Что? Вы хотите, чтобы мы привезли его?

Она взглянула на Годрича, его голова основательно застряла в щели огромного буфета.

— Да, понимаю, я бы с удовольствием, но дело в том, что он… — Она колебалась, потом с облегчением улыбнулась. — О? Так вы пришлете кого-то? Прямо сейчас? Замечательно! Благодарю вас.

Тем временем Годрич продолжал выть жалобно и громко.

— Что происходит? — раздался голос Мэрилин, она спустилась вниз в халате и шлепанцах, полусонная, с усталым лицом. — Что, ради Бога, здесь происходит? Лай Годрича слышен на весь дом.

— Даже в такой час ты не удержалась и встала.

Мэрилин улыбнулась.

— Я твоя сестра. И это моя работа.

— Что ж, боюсь, сейчас твоя работа — помочь нам с Годричем.

— Что с ним случилось?

— Он застрял, и ему больно, — объяснила Лизель, отступая назад, чтобы сестра могла видеть собаку.

Мэрилин в изумлении покачала головой.

— Я даже не спрашиваю, как и почему.

Годрич залаял снова, видимо, услышав шаги в коридоре.

Это были все участники вечеринки: мистер и миссис Эмерсон, на голове которой сверкали бигуди, за ними следовали супруги Голайтли, все еще не совсем протрезвевшие, так как их походка не отличалась особенной устойчивостью.

— Все в порядке, дорогие?

Лизель не стала снова объяснять, что случилось, они — поняли все и без слов.

— У нас есть с собой вазелин, — предложил мистер. Голайтли.

К счастью, только Лизель и Мэрилин заметили округлившиеся глаза миссис Голайтли.

Алекс сидел на подоконнике, с нетерпением глядя в окно.

— Все, приехал ветеринар! — закричал он, спрыгивая с подоконника и бегом направляясь к двери.

— Слава Богу! — вздохнула Лизель, которую шокировала идея с вазелином. Она перестала гладить дрожащую собаку и обернулась, все еще стоя на коленях.

Она увидела, что Мэрилин застыла, открыв рот, а миссис Эмерсон поспешно снимает бигуди, прячет их в карман и взбивает свои кудри. И даже тучная миссис Голайтли поправляет декольте халата, чтобы приоткрыть полную шею.

Годрич снова залаял. И тогда Лизель подвинулась, уступая место ветеринару. Она не видела его лица, но могла видеть фигуру. И Лизель, как, впрочем любой другой женщине, понравилось то, что она увидела.

Под мягким кашемировым свитером ветеринара угадывалась широкая грудь, закатанные рукава свитера и белоснежной рубашки открывали загорелые руки, темно-коричневые джинсы обтягивали сильные бедра. Когда ветеринар опустился на колени рядом с Лизель, она, наконец, разглядела его полностью, но, правда, в профиль.

Темные волосы небрежной волной падали на его лицо, однако Лизель смогла рассмотреть его прямой нос, волевую складку губ, длинные ресницы и превосходную кожу, которой могла позавидовать любая девушка.

Ничего не скажешь, он выглядел великолепно, его можно было назвать красавцем…

Но нет, это был не ее тип.

Вкус Лизель оставался неизменным: чуть презрительная улыбка и умение заговорить кого хочешь. Ей нравились нахальный рот, нос, когда-то идеальной формы, но хранивший следы былых стычек, немного крупный… Красивые же мужчины ей не нравились. Красавчики были не в ее вкусе.

— Пса зовут Годрич, — пояснила она, поглаживая дрожащую холку собаки.

— Знаю. Мы старые друзья.

— Почему меня это не удивляет?

Осторожные руки и тонкая ножовка освободили Годрича в считанные минуты. Ветеринар осмотрел глаза пса, пощупал живот, затем снова сел на корточки.

— Все в порядке, но, к сожалению, я не могу сказать того же о вашем буфете.

— Но Годрич-то в порядке? — улыбаясь, спросила Лизель и подмигнула Алексу.

— Да. С ним все прекрасно. Не так ли, Годрич? Однако, как вы можете заметить по запаху, его вырвало. Пес просто перенервничал. Его прошлая хозяйка держала его на специальной диете…

— Вы знали Нэнси?

— Конечно. Годрич не раз совершал пробег в несколько миль, чтобы попасть на прием к ветеринару. Я знаю его очень хорошо. Ну и его хозяйку тоже.

— И какой она была?

— Умная женщина. Но совершенный профан, когда дело касалось животных. Кроме рефлюкса, он совершенно здоров, но Годрич быстро понял, что, будучи больным, он получает особенное внимание.

— Он собачий ипохондрик? — предположила Лизель.

— Точно, — сказал ветеринар, выпрямляясь. — И к тому же притворщик, — добавил он, указывая на Годрича, который, округлив глаза, повалился на бок и растянулся на полу, не понимая, почему никто не обращает на него внимания.

— Я должна признаться, мы немножко ссорились с ним.

— Что ж, чувства животных совершенно отличны от человеческих, но они не так просты, как думают многие люди.

— Поэтому вы говорите, что он…

— Притвора, — кивнул ветеринар, улыбаясь Мэрилин. — Нэнси Гамильтон привыкла нянчиться с ним как с ребенком. Думаю, если бы с ним обращались как с собакой, а не как с ребенком, он был бы немножко посильнее.

Мэрилин кивнула.

— Спасибо большое, мистер…

— Том Спенсер. — Он протянул руку. — Боюсь, нам придется часто видеться.

— Я Мэрилин, это мой сын Алекс и моя сестра…

Он пожал руку Мэрилин, затем Алексу и повернулся к Лизель, которая стояла, протянув руку… Она растерялась окончательно, потому что только теперь, наконец, рассмотрела его как следует. А еще она увидела его необычные глаза, которые, казалось, имели все оттенки золотого и зеленого.