Уходя, оставляйте записку (СИ)

Я посмотрела на часы — 18:30. Мне не разрешали долго смотреть телевизор, читать книжки, и вообще нельзя подходить к компьютеру, чтоб не было нагрузки на глаза. Врачи все еще боялись осложнений после аварии… Ску-у-у-чно!!! Я встала с кровати, чуть пошатываясь, пошла в ванную комнату. Стала перед зеркалом. Мда-а-а… ну, и видок: бледная, синяки под глазами, на брови пластырь, губы обветрены, волосы всклочены, левой рукой как-то не очень удобно причесываться, щеки впали, красотка, блин! По-моему я похудела на пару килограмм. Хотя и так весила 56 кг. Из миниатюрной куколки с хорошей фигурой, тонкой талией, грудью второго размера и круглой попой, я превратилась анарексичку какую-то. И это за каких-то две недели! Ужас! Так только не плакать!.. Я пошла под душ, с трудом помыла голову, замотав гипс какой-то клеенкой, что бы ни намок. После горячей воды почувствовала себя лучше. Одев белую майку «боксерку», синие джинсы и светло-серую кофту, крупной вязки, я вышла из своей комнаты и пошла на кухню. Хочу есть!

Катя сидела на кухне, чистила картошку и что-то напевала.

— Ой, Вероника, что же ты встала, тебе ж сказали лежать, — заволновалась кухарка, как только увидела меня в дверях.

После ухода Леры из больницы мне стало хуже, видимо все же не стоило ходить с ней целыми днями по коридорам. Поэтому пару дней в больнице, а потом и дома я почти не вставала с кровати.

— Да, надоело лежать. Ка-а-ать, я есть хочу, — улыбнулась я, потупив взгляд. Мне было неловко, ведь все эти дни я орала на Катю, когда она предлагала мне еду.

— Конечно, Ника, садись! Сейчас я картошечку сварю. Тебе ведь нельзя пока ничего тяжелого, все-таки столько дней почти ничего не ела. Или, может, суп съешь? — суетилась возле плиты Катя.

— Можно и суп… Я сейчас все съем, что дашь.

Поев, я пошла в гостиную, решила позвонить Ксюше — сказать, что мне уже лучше. Не успела набрать номер, как кто-то позвонил в звонок.

— Бабушка?! Что ты здесь делаешь?

— Привет, Вероника! Твой отец позвонил и сообщил, что ты попала в аварию. Как я могла оставаться дома в такой момент? Ты бы хоть предложила присесть, не говоря уже о том, что бы обнять свою старенькую бабушку!

Я улыбнулась и обняла бабушку. Она, как всегда в своем репертуаре! Наина Борисовна — женщина среднего роста, подтянутая, в черных брюках, серой тунике, сверху темно-синяя кофта с длинным рукавом, стильные украшения из крупного камня. Светло-каштановые волосы уложены в модный пучок. Очки в тонкой оправе, легкий макияж. Она приехала, в черном классическом плаще из своей последней коллекции и бательёнах на каблуке сантиметров этак десять. И этой женщине 67 лет! Я горжусь своей бабушкой!

Катерина принесла в гостиную чай и печенье.

— А папа в курсе, что ты приехала?

— Да. Он и прислал за мной водителя, а сам, как обычно на работе. Прям, как твой дед.

— Как там дедушка?

— Все нормально, работает — читает лекции в институте, помогает своим ученикам в разработке очередного препарата. В общем, все как всегда. Привет тебе передавал.

— Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше.

— Что ж ты нас так пугаешь то, а?

— Ба, ну не начинай!

— Что не начинай, Ника? Твой отец звонит нам и говорит, что ты попала в аварию, уехав на чужом авто со своего дня рождения, и он даже не знает причины твоего поступка. При всем этом в машине нашли сумку с вещами и твои документы. Куда ты собиралась уезжать? Ладно, папе ты ничего не говоришь, но мне-то можешь рассказать! — Бабушка права, она единственный, кто поймет меня, ведь я ехала к ее дочери.

Я помолчала пару минут, потом встала с дивана и закрыла двери, что бы нас никто не услышал.

— Ты действительно одна из немногих, кто сейчас поймет меня, надеюсь…

И я рассказала бабушки все, начиная с того момента, как я придумала свой план, жестокие слова Анжелы и мой побег. Я все же не сдержалась и начала плакать. Бабушка была сильной женщиной, но все равно при упоминании мамы у нее наворачивались слезы.

— Ба, хоть ты скажи, это ведь не правда, мама жива?! Я чувствую! — сквозь слезы спросила я, прижавшись покрепче к ней, пока она успокаивала меня, гладя по волосам.

Бабушка молчала. Я подняла на нее глаза, она смотрела в одну точку. Я не на шутку перепугалась.

— Бабушка! Что с тобой, что происходит?!

— Послушай, милая, Анжела действительно не так все поняла. Твой отец приезжал к тетке, он просил отдать некоторые вещи Тамары… И он говорил, что она не умерла… Она была в коме. Ей выписали новый препарат, не посоветовавшись с ним и дедушкой. Он должен был помочь восстановиться, но оказалось, что сделали только хуже. Врачи сами не поняли, почему она впала в кому. Этого не должно было случиться!

Я сидела молча. Я не могла поверить в услышанное. Я понимала, что кома это не смерть, из нее выходят, но!!!

— Так, значит, мама жива! Ей помогли?! Дедушка сделает так, что бы она вышла из комы! — с надеждой в голосе спросила я.

Бабушка тяжело вздохнула:

— Ох, за что ж тебе все это! Томи стало хуже за три дня до твоего дня рождения…

— Как? Она же мне сообщение присылала с поздравлениями, — оборвала я бабушку на полуслове.

— Я не знаю…. три дня назад ей стало еще хуже, ее сердце не выдержало нагрузки. Томочка умерла.

Я отстранилась от бабушки, посмотрела на нее. Она сидела прямо, чуть опустив голову, по ее щекам текли слезы. Снова удар! Я не переживу этого. Если Энжи я сразу не поверила, то бабушке… У меня как будто что-то застряло в горле, я не могла дышать. Лишь открывала и закрывала рот, глотая воздух. Еле слышно прохрипела:

— Когда похороны?

— Похороны уже были. Я и твой отец, и дедушка только сегодня утром прилетели с Германии. Мы похоронили Тамару там. Так захотел дедушка. Ты же знаешь у него все родственники с Германии, все похоронены на одном кладбище…

— Почему вы мне ничего не сказали?! — каждое слово прозвучало отдельно. Я старалась проглотить, этот чертов ком в горле. Слез не было! Была лишь дикая злость на бабушку, папу… Как Как они могли мне не сказать! Это ведь моя мама!

— Я даже с ней не попрощалась! Я не видела ее три года! Как вы могли?!! — я уже кричала, не думая о том слышит нас кто-то или нет. Голос срывался на каждом слове. Я вскочила с дивана и просто орала на бабушку, которая плакала, но даже не пыталась, что-то сказать в свое оправдание или успокоить меня. Это было бесполезно!

— Что ты сидишь и молчишь? Я спрашиваю тебя — мать, которая так спокойно говорит о смерти своей дочери, как ты могла допустить ее смерть?! Как ее отец мог позволить совершиться этому?! Почему я узнаю от тебя, а не от папы?

— Мы не хотели, что бы ты знала. Если бы мы тебе сказали, ты бы не выдержала это. Ты была слишком слаба. А ждать пока ты поправишься, нельзя было, — тихо сказала бабушка.

— Три дня… всего три дня… Почему именно сегодня? Лучше бы я погибла в той аварии. Ненавижу вас всех!

Я вылетела из гостиной, сбив с ног Катю. Надев кожаную куртку и туфли, первое, что попалось под руку в коридоре, я выбежала с квартиры. Не дождавшись

лифта, сбежала по лестнице, пока никто не догнал. Открыв дверь подъезда, я вышла на улицу…

====== Глава 7 ======

Найдя в кармане куртки свой старый плеер, я включила плей-лист на повтор и пошла по улице, в неизвестном направлении. Слезы смешивались с каплями дождя, за каких-то пару минут я была насквозь мокрая… Зайдя на какую-то детскую площадку, я села на качели…

Площадки школьной

шум… Опять.

И тучи вновь полны

дождя.

— Привет, я разума

больного голос, давно

хотел тебе сказать…

Улыбаюсь, не поверив

тебе я.

Никто не говорил тебя,

она не дышит?

Нет! Скоро я проснусь,

чтоб звонкого дождя не

слышать…

И не пытайтесь меня вы

изменить… Не вижу я в

себе изъяна…

Привет, я сердца

огненного ложь…

почувствуй же себя