Безжалостность твоей любви (СИ)

Но постепенно ярость утихла, меняя себя на проявление уже болезненного осознания произошедшего и искреннего отказа в принятии такого поворота событий.

Это просто оказалось слишком неприятно — стать свидетелем измен и вранья своей собственной матери. Той женщины, которая имела большое значение в его столь непростой жизни.

- Боже мой, Гарри! Да ты всё не так понял! – она почти закричала, грозно сверкая своими тёмными глазами. Ей даже удалось сделать шаг вперёд, яростно смотря при этом на стоявшего неподалёку сына. – И как ты только смеешь так грубо со мной разговаривать?! Как, Гарри? Как, чёрт возьми, ты позволяешь себе повышать на меня голос?

Она осуждала его?

Стайлс не смог в это поверить. Смотреть в тёмные глаза этой женщины и видеть её гнев и её злость, отображающуюся яростными комками на её лице.

Осуждает? Но как? Как, чёрт побери, она могла пойти на это?

После всего того вранья, о котором он только что стал узнавать? После всей той грязи, что она скрывала от него?

Гарри возненавидел свою мать. Просто за это непонимание и за эту жестокость, которая причиняла безумно адскую боль в середине его груди. Которая душила и выкидывала тело Гарри из любого возможного равновесия.

Ему хотелось успокоиться уже сейчас, но это показалось невозможным. Потому что разум вновь попытался принять ту мысль, что у его матери был любовник и что Стефани оказалась невинной жертвой этого ужаса и греха их с Гарри матери.

Он не смог прийти в себя. Поэтому разозлился ещё больше.

- Да закрой рот! – крикнул он, плюя на все возможные правильные манеры поведения. Тело подкосилось и Гарри прильнул спиной к стене, отчаянно надеясь не потерять равновесие. – Ты врала отцу, да? И мне? И Стефани тоже? – руки начали дрожать, глаза с ужасом принялись осматривать комнату. Он сходит с ума. Он задыхается в этой боли. Тонет в окончательном безумии ужаса. – Почему, чёрт возьми, ты это делаешь? Какого хрена? Какого, твою мать, хрена?

Кожу пронзили конвульсии боли и Гарри просто попытался успокоиться. Немного. Совсем чуть-чуть.

Наступила тишина и Анна умоляющим взглядом посмотрела в сторону сидящего всё это время в молчании Джордана. Посмотрела на этого высокомерного ублюдка, который лишь безразличным взглядом наблюдал за шокированным состоянием Гарри, едва удерживавшегося на ногах в эти минуты своей жизни.

И почему этот ублюдок молчал? Ему нечего было сказать? Нечего было объяснить?

Ну, конечно. Словить мать с поличным и разоблачить в таком ужасном и омерзительном вранье. Тут и сказать нечего. Только признать и попросить прощение за свою вину.

- Сколько тебе лет, парень? – вдруг задал вопрос мужчина, что окончательно привело Гарри к ужасному состоянию.

Этот вопрос прозвучал для него подобно оскорблению и он с ужасом попытался понять смысл только что прозвучавших в этом помещении слов.

Возраст? Неужели этого придурка сейчас реально интересовал его возраст?

Гарри задрожал ещё больше. Ещё настойчивее кинулся в сущность дикого кошмара и болезненного восприятия реальности.

- А какого хрена это вас интересует? – грубо произнёс Стайлс, даже радуясь внутри своего холодному звучания тона.

Никакой вежливости эти двое не заслуживали. С его стороны уже было поблажкой сидеть здесь и позволять себе с ними разговаривать.

Но Стайлс всё-равно не мог до конца понять. Почувствовать правду, принять и убедиться в ней так, как это следовало сделать. Хотелось верить в обманчивость этих событий. В то, что всё это лишь злой розыгрыш, который естественно уже сейчас прекратит своё существование. Всё станет на свои места.

Его жизнь станет прежней. И такой же счастливой, какой она была всё это былое время.

Держись, Гарри. Просто не позволяй себе утопать в этом омуте ужаса.

- Наверное, если бы ты был взрослее, то ума в твоей голове было бы больше, – Джордан заговорил вновь и Стайлс окончательно сжался в ощущении ненависти и раздражения к этому презрительному человеку. Этот властный тон, настойчивый взгляд — это бесило, вырывало изнутри все хорошие чувства. – Ты делаешь поспешные выводы, Гарри, и очень зря повышаешь голос на свою мать.

Чёрт! Это слишком раздражало. Эти нравоучения, да как он только позволяет себе указывать ему какую-то правильность всех этих действий?

Как смеет говорить с Гарри, как с глупым и непонимающим ребёнком?

Гарри же всё верно понял. Он же не идиот... Он же, чёрт возьми, не придурок, которого так просто можно обвести вокруг пальца.

Минута молчания. Джордан невольно взглянул в сторону Анны и, заглядывая в глубь её карих глаз на протяжении нескольких минут, он лишь спустя мгновение решился обернуться в очередную сторону местоположения Стайлса.

Такое молчание. Это душит. И убивает одновременно.

Гарри не мог понять значимость всего этого происходящего. Он просто наблюдал за всем и с ужасом видел, как быстро стал рушиться его мир. И как эти пучки боли продолжают с молниеносной скоростью перемещаться по его телу.

- Ты был прав, когда сказал, что Стефани моя дочь, – голос Джордана прозвучал вновь и Гарри просто замер. Сжал свои глаза и возненавидел жизнь за это признание. За это, что так было тяжело принять. С чем было почти невозможно смириться. – Но ты ошибся, посчитав эту девочку дочерью Анны. Стефани была рождена от моей бывшей жены.

И это.... Шок.

Время уничтожается. Порыв чувств душит. И... Гарри не верит.

Он умирает. Кажется прямо сейчас.... Кажется в этот миг он... Его просто не существует теперь. Его просто... его НЕТ!

Неправда. Ложь. Это... это ложь. Господи, пожалуйста, убеди его в этом прямо сейчас. Спаси от неизбежного. Спаси от этого мрака. Просто вытащи из этого омута лжи.

Гарри взглянул на маму. Взглянул в её глаза и, падая на колени, с почти пролитыми слезами на глазах стал умолять её признать обратное. Сказать, что этот некий Джордан пошутил и что ни единое слово, слетевшее с его уст, не имеет никакую общую схожесть с правдой.

Это шутка. Это нереальность. Это другой мир!

- Как?... – голос с хрипом взрывается.

Руки дрожат, колени продолжают плотно прижиматься к прохладному полу.

Ему нужно спасение. Ему нужно помочь. Сейчас!!! Боже мой, ну уже прямо сейчас.

Он тонет в ужасе этих чувств. В этом осмыслении... В том, что...

- Это правда, – Анна сочувственно кивает, опуская голову и смотря вниз. – Она не твоя сестра, Гарри. Она лишь обычный ребёнок, которого я удочерила семнадцать лет назад.

«Она не твоя сестра»

Слова эхом повторяются в голове. Тают. Разжигают буйное пламя боли и ужаса. Те чувства, когда уже нет земли под ногами. Когда ты тонешь и этот безостановочный водоворот съедает тебя изнутри.

Нет сил. Он умирает. Внутри всё сожжено. Он задыхается. Он тонет. Он...

Его уже больше нет.

- Это вранье.... – слова едва слышны, Гарри пытается подняться с пронизанных болью колен. – Это... это вранье.

Но разум уже отказывает верить в подобное. Наоборот. Убеждение в реальности этого события. Убеждения во всей никчёмности, беспощадности всего окружающего его мира.

Его обманывали столько лет. Его...

Вся его жизнь была напрасной.

- Гарри, – Анна делает шаг, пытаясь подойти и успокоить своего сына.

Но он прижимается к проёму двери, смотрит на неё с холодом и с полностью проникновенной ненавистью.

Ненавидит. Он просто терпеть не может эту женщину. Безжалостную мать, обрекшую своего сына на такие жестокие муки.

- Нет! – дико кричит, отходя назад. Сжигая взглядом всех и всё. Джордана, Анну, эту гнилую комнату. – Не подходи ко мне!!! Нет! Уйди! Просто оставь меня, понятно? Уйди, блять, из моей жизни!

А затем новая волна ужаса и непонимания.

Какие-то шаги, какие-то всплески. Гарри бежит. К выходу из дома, к непонятному и неизвестному спасению. Ему нужно спастись. Убежать от правды. От того, что уже успело уничтожить его навсегда.

Стефани. Он.

Они не родные. Они... не брат и сестра. А просто люди, оказывавшееся игрушкой в руках опытных и жестоких людей.