Осколки (СИ)

— Она не знала же! — Кэлен так и вскинулась: ей почудилось, что Мэйсон винит во всем Кару.

— Да знаю я! — выставила примирительно ладони. — Я её и не виню. Вот сама она себя… Но, как по мне, разговор с тобой ей поможет, сладкая. Если, конечно, ты захочешь остаться с нами.

— А почему я могу этого не захотеть? — от изумления Кэлен снова подавилась остатками воды. Закашлялась. Мэйсон протянула ей свою бутылку:

— Ты не поняла, Амнелл? С точки зрения закона, убийца, маньяк — Кара Мэйсон. Да и фактически… Эти руки, — она вновь выставила ладони. — Эти руки убивали, Амнелл. Маленьких девочек. Мои руки. Руки Кары, — посмотрела в глаза Кэлен, пристально, внимательно. И Кэлен не отвела взгляда — хотя внутри все заледенело вмиг. Нет. Через полсекунды она поняла, что не все. Сердце билось, живое, горячее. Любящее. Сердце стукнуло, да просто треснуло в грудину, словно гневный кулак об стол, и заявило решительно и твердо:

— Нет! Это делали не ваши руки. Это были руки Эмили. И точка.

В глазах Мэйсон на пару мгновений мелькнуло солнце, и Кэлен, встрепенувшись, подалась вперед:

— Кара здесь?

— Да, слушает. И смотрит.

— А… Эмили?

— Нет. Она будет жить, но больше никогда не появится. Мы с ней поговорили, Амнелл. Очень убедительно. Пригрозили, что убьем, если она вздумает вылезти.

— А вы можете?

— Да, — Мэйсон отозвалась тихо, очень тихо, и Кэлен скорее прочитала ответ по губам, чем услышала. И поверила. Вот как-то так враз — поверила. Могут. И убьют. Почему не сделали этого сразу? Кэлен не стала спрашивать. Ни к чему. Значит, были у них причины сохранить Эмили жизнь. Помнится, Билли Миллигана его альтернативные личности тоже ведь спасали от самоубийства, Кэлен читала об этом. Может быть, изначальная личность должна быть в живых, чтобы жили и остальные? А может… может просто мягкая солнечная Кара не захотела отнимать жизнь у Эмили. Или все это вместе. Кэлен не стала спрашивать об этом. Спросила о другом:

— Мэйсон, но ведь первые убийства произошли, когда вы… нет, я буду говорить о ней! Когда Эмили жила в Нью-Йорке. Допустим, она приезжала. На все готовое, как ты говоришь. Но время, Мэйсон?

— А ты помнишь время смерти девочек? С двух до пяти ночи. От Большого яблока до Фили — час двадцать шесть минут на скоростном поезде. Три часа на дорогу. И час на все остальное...

— Подожди, — Кэлен откинулась на спинку кресла. — Что ты хочешь сказать, что после того, как мы с Карой расставались в два ночи, она ложилась спать? А как же покер? Она же играла, разве нет?

— Нет. Как она объяснила, покер ее перестал интересовать… да ее вообще все перестало интересовать, кроме тебя, — Мэйсон то ли хмыкнула, то ли хохотнула. — Так что она ложилась спать.

— Да… Ладно, допустим, — Кэлен нахмурилась, размышляя. — Но все равно не сходится… ты подсчитала, что Эмили нужно было четыре часа. А ты встаешь в пять, насколько я помню.

— Ага, — Мэйсон улыбнулась. — В будни. По субботам у меня подъем в семь, по воскресеньям — в шесть.

— Ясно. Поэтому она делала это по пятницам… в ночь с пятницы на субботу... — Кэлен вздохнула, пошарила глазами по сторонам, зацепилась взглядом за руку Мэйсон, лежащую на руле. Эти руки убивали… Странно, но это не вызывало никаких эмоций. Почему, интересно? Кэлен не верила? Ну, вот во все то, что рассказала Мэйсон? Нет, верила. Верила настолько, что даже не стала спрашивать об убийстве Мии Кьерра, о Картере… Зачем? Мэйсон наверняка прояснила хронологию по ним — раз уж она беседовала с Эмили. Вот это, кстати, куда как интереснее — как они это делают? Но Мэйсон права — вряд ли Кэлен сможет понять. Ну и бог с ним. Кэлен дотянулась, провела пальцами по тыльной стороне кисти другой руки Мэйсон, той, что лежала на колене. Удивительно. Когда она, Кэлен, думала, что маньяк — Сайфер, ей было противно. Она испытывала ужас и отвращение — и отвращение не только к нему, но и к себе тоже. За то, что целовалась с ним, спала… К Мэйсон и Каре таких чувств не было. И к себе, кстати, тоже — несмотря на то, что и с ними она, Кэлен, спала. И целовалась. Может, за время общения с ними Кэлен осознала, что тело — это еще не человек? Или даже совсем не человек. И что общаемся мы, любим или ненавидим все же не тело, нет, — личность. Личность, душу, как ни назови, а правда одна — она, эта неведомая и удивительная субстанция, куда как больше тела. Да, именно. Поэтому ни Мэйсон, ни Кара не связывались в сознании, в голове, а тем более — в сердце Кэлен — с изнасилованиями и убийствами, никак не связывались… И слава богу, не так ли?

Кэлен вновь подняла глаза на Мэйсон:

— Почему Сайфер делал это все для нее?

— Не для нее, Амнелл, — усмехнулась грустно. — Ты не поняла? Он делал это для тебя. Для своей богини, госпожи.

— Что? Не понимаю… при чем тут я?

— Эмили притворялась тобой.

— Но как? Ричард не слепой же!

— А она с ним и не встречалась, Амнелл, — пожала плечами с новой усмешкой. — Ты же и сама это поняла. И почти не говорила, кстати, тоже. Смс, вибер, емэйл. Они в основном переписывались.

— И почему он верил? Бред какой-то…

— Сладкая, ну ты чего, — улыбнулась… мягко — как Кара, а не как Мэйсон. — Мелкая же тебе сказала, что твой телефон клонировали? Ну. Все остальное тоже. Она писала ему с твоего номера, с твоих аккаунтов в соцсетях, с твоего ящика… Чего б ему не верить? Ты, кстати, можешь почитать потом это. Кара все нашла, восстановила удаленные сообщения… Эмили отлично подготовилась. Изучила твой стиль, твою манеру выражаться, изъясняться. Все сообщения и письма выглядят очень убедительно, Амнелл. Если б я не знала правду, я бы не заподозрила даже, что это не ты писала. А Сайфер… ты помнишь, когда начались убийства? Вы с ним расстались незадолго до этого.

— За месяц где-то, да. Чуть больше даже, — Кэлен покивала, вспоминая даты. Да, в середине января она поставила точку в отношениях с Ричардом. А как раз где-то в начале февраля Сайфер подошел к ней в кухоньке с вопросами о новом возлюбленном… Да, в вскоре после этого произошло первое убийство. И Кэлен ведь до сих пор немного винила себя… какая-то её часть все была уверена, что Ричард слетел с катушек из-за этого их разрыва. И о чем теперь говорит Мэйсон? Что это правда, что именно это стало причиной? Кажется, последний вопрос она задала вслух — потому что Мэйсон ответила, качнув головой:

— Нет. Причина — Эмили. А ваш с Сайфером разрыв она гениально использовала, только и всего. Амнелл, она его околдовала, просто с ума свела. Полностью себе подчинила.

— Как? Как она это сделала? Он же не слабоумный какой… Нет, я понимаю, то, что с ним произошло в детстве… наверно он так и не оправился, да? Хотя ведь он вел себя нормально, я бы и не заподозрила даже… да я и не заподозрила, — Кэлен усмехнулась горько.

— Амнелл… — Мэйсон вздохнула. — То, что она сделала с ним… Посмотри на это его глазами. Вот представь, он влюблен в Кэлен Амнелл, у них были отношения. Но она его бросает. А спустя немного времени начинает светиться от счастья. Он раздавлен, он ревнует. И вдруг Кэлен пишет ему смс: “Не верь, тому что я делаю на людях. Я люблю только тебя”...

— Что???

— Ага. А затем присылает письмо. В котором признается, что она — Эмили Хоган, что не сразу поняла, что он — тот самый Ричард. А когда поняла, испугалась. Поэтому и порвала с ним. Но она его любит, еще с тех пор…

— С тех? — Кэлен даже рот приоткрыла.

— Да. Из их переписки я поняла, что Сайфер — единственный из мальчиков, кто отказывался насиловать Эмили. Хоган-старший их избивал, если они противились, поэтому Ричард… ну, он только имитировал, что совершает половой акт…

— Мэйсон, давай без этих подробностей, — желудок сжался и тугим комком прыгнул к горлу, а вместе с ним — отвращение: к Хогану, Сайферу, к Эмили... к себе. Кэлен сглотнула с усилием, прикусила кончик языка — иногда это помогало справиться с тошнотой.

— В общем, он жалел Милли. Защищал ее от других. Между ним и девочкой действительно возникла симпатия… а может, и что-то большее, — Мэйсон пожала плечами. — Я тебе это рассказываю, чтобы ты могла представить, что почувствовал Сайфер, когда узнал, что Кэлен — та самая Милли. Ну, а дальше она только все сильнее укорачивала поводок и затягивала ошейник. Она очень искусно манипулировала им, играла на его чувствах, его травме… И стала его богиней, его госпожой. У него уже была только одна потребность — исполнять её желания… Так, что даже убил он себя сам. Ибо такова была её воля...