Ты не знаешь меня (ЛП)

Поскольку мой рот занят его жестким членом, я молча киваю.

— Ты, черт побери, заставила меня мучиться на протяжении стольких лет. Теперь тебе придется заплатить за это.

Я опять киваю.

— Скажи, — приказывает он, — ни один из этих дураков, которых ты знала, не трахал тебя так.

Я опять трясу головой.

Он выходит из меня.

— Скажи мне это, — настаивает он.

— Никто даже близко не сравнится с тобой.

Он довольно улыбается и глубже проникает в мой рот. Через короткое время он взрывается, заполняя мое горло своей горячей спермой, при этом не отводя от меня взгляда.

— Теперь ложись на диван и широко расставь ноги, — его улыбка — чистое зло, но все мое тело дрожит от нетерпения.

Я поднимаюсь на ноги и выполняю приказ, растянувшись на краю дивана, согнув ноги в коленях и разведя их так, что моя промежность полностью предстоет его взору. Его глаза горячие омуты черной смолы, когда он приближается ко мне.

Он опускается на колени между моих ног, воспользовавшись своими пальцами, раздвигая мои половые губы, несколько раз проходится языком по пульсирующей плоти, я стону и задыхаюсь. Его пальцы проскальзывают в мой вход, а язык опускается на мой клитор, посасывая и массируя, дикий, пронзительный крик, похожий на вопль зверя, срывается с моих уст.

Я беспомощна против его рта и языка, он продолжает вылизывать и пожирать меня. Я даже не могу себе представить, что должна сделать, чтобы отлипнуть от него, я совершенно безоружна, лежу перед ним в раскорячку, без зазрения совести прося большего, пока он сосет мой клитор и трахает меня своими пальцами.

Вдруг его большой палец начинает медленно потирать какое-то местечко внутри меня, двигаясь вверх-вниз, меня бросает в жар, бедра сами собой приподнимаются кверху, навстречу к нему, умоляя о большем. Он жестче и грубее начинает засовывать палец внутрь. Мое тело напрягается, наполняясь волнами вибраций. Я слышу свои слова, как умоляю его, чуть ли не плача, не останавливаться, пока он продолжает двигать своим пальцем внутри. И несмотря на такие возбуждающие вещи, когда он так жестко трахает меня, я трахаю его палец с не меньшим ожесточением.

Он с жадностью вверх-вниз проходится языком по моим половым губам. Я никогда не могла предположить, что мужчина с такой жадностью может насыщаться чьей-то плотью. Он пожирает меня до тех пор, пока я не начинаю дрожать, впившись ногтями в его плечи. Наконец, я жестко кончаю, достигая пика возбуждения. Он удерживает меня в своих руках, пока на меня накатывает поразительные волны, я кричу, переживая бурю, Ной продолжает использовать свои пальцы и рот. Он не останавливается, даже после того, когда горячие соки, которые я не в состоянии удержать, вырываются наружу на его пальцы, попадая ему в рот. Я запрокидываю голову.

О Боже мой! Я что, на самом деле, пописала на него?

Раскрасневшаяся, ошеломленная, до ужаса растерянная, я даже не могу пошевелиться и посмотреть ему в глаза. Пытаясь отдышаться и прийти в себя, я осознаю свою непристойную грубость — он наблюдал за моим оргазмом, так и не кончив. Он спокойно улыбается и обхватывает своими объятиями.

— О, посмотри на себя, — растягивая слова произносит он. — Ты всего лишь еще ребенок.

— Прости, — выдыхаю я.

Он от удивления дергает головой.

— За что?

— Ты знаешь за что, я даже стесняюсь это произнести.

— На самом деле, я не понимаю, о чем ты.

— Я написала на тебя.

Он посмеивается.

— Ты не написала, я стимулировал твою точку G, поэтому у тебя и вырвалась струя, и это прекрасно, мне понравилось за тобой наблюдать.

Он целует меня в губы. Нежно. Любя. Собственнически. Я чувствую себя в его руках настолько безопасно, что забываю об Оливере и его угрозах, и своем отце с совершенно пустыми глазами насекомого.

Комната озаряется вспышкой, потом слышится раскат грома.

— Гроза, — шепчу я. — Мне всегда нравилось смотреть на грозу. Даже когда я была маленькой.

Он улыбается.

— Хочешь посмотреть в соседней комнате, пока мы будем есть?

Моя первая реакция — отказаться от еды.

— У меня есть Chak-Chak, — говорит он с ехидной ухмылкой.

Ой, обжаренные во фритюре тонкие короткие палочки без дрожжевого теста, залитые сверху горячим медовым сиропом. Я давно его уже не ела. Как подумаю об этом, хотя я ходила на ужин, но там тоже почти ничего не ела.

— Хорошо, — соглашаюсь я со счастливой улыбкой.

— А еще я могу предложить тебе тарелку zharkoye. Хочешь? — спрашивает он.

— Кто его готовил?

— Ирина привезла сегодня утром. Она делает его у себя дома.

Домашняя тушеная говядина. В конечном итоге, еда обязательно нужна, пока ты наблюдаешь за грозой снаружи.

— Ладно, — соглашаюсь я, — но только немного.

Он поднимает меня вместе с собой с кровати.

— Тебе холодно? Хочешь что-нибудь надеть? — интересуется он.

— Я надену твою рубашку, — говорю я, направляясь к его разбросанной одежде на полу и проскальзываю руками в его объемные рукава. Рубашка до сих пор им пахнет, и я прижимаю ее поближе к телу, обнимая себя руками.

Ной поднимает коврик и закидывает его себе на плечо. Мы идем в следующую комнату, гостиную, стеклянные двери выходят в сад. Ной раскатывает ковер перед стеклянными дверьми. Бросает подушки с дивана на ковер.

— Хочешь, я принесу одеяла?

— Нет, мне не холодно, — отвечаю я.

— Хорошо. Подожди меня здесь, — говорит он и выходит из комнаты.

20.

Таша Эванофф

Я лежу на ковре, подложив под спину подушку, и смотрю на черное небо, которое периодически распарывают белые вспышки молний. Сила и мощь заставляют волноваться. Я считаю секунды до грома. Одна, две, три. Хм... используя систему подсчета бабы, где одна секунда равна одной миле, гроза находится всего в трех милях отсюда, и гроза может дойти до нас. В лучшем случае, гроза могла разразиться и пройти мимо нас.

Ной быстро возвращается, неся поднос, на котором стоят две дымящиеся пиалы и тарелка с Chak-Chak. Я окунаю свою ложку в густую коричневую подливку и кладу немного картофеля и говядины в рот. Мясо настолько нежное, что просто тает во рту.

— Мммм... Ирина очень хороший повар, — говорю я, прикрывая глаза. — Я чувствую запах чеснока и укропа, но она использовала еще и другой ингредиент. — Я хмурюсь, задумавшись, пытаясь выяснить, что за ингредиент она использовала. — Думаю, это розмарин. Нет, постой. Не розмарин. На самом деле, это орегано, — утвердительно заявляю я.

Он смотрит на меня со странной улыбкой.

— Что?

— Ты напоминаешь мне анекдот, который как-то рассказал мне мой менеджер из ресторана.

— Рассказывай. Я вижу, как тебе хочется поделиться, — я кладу кусок хлеба в рот и выжидающе смотрю на него.

Он ухмыляется.

— Анекдот касается гурмана, обладающего повышенным обонянием. Он был очень горд своей способностью, так точно угадывать запахи. Ему достаточно было понюхать вилку или нож, и он мог точно сказать из чего было сделано блюдо, только используя столовые приборы. Он мог это проделывать даже, когда приборы были вымыты. Каждый раз, когда он заходил в ресторан, он отмахивался от меню, которое ему протягивал официант или официантка. Он просил принести ему вилку и нож, и по запаху определял главное блюдо ресторана, на котором специализировался данный ресторан.

— Как-то он отправился в итальянский ресторан и, как обычно, прежде чем официант предложил ему меню, он сказал, поднимая руку: «Позвольте мне, я смогу догадаться сам».

Официант странно посматривал на него, думая про себя, «О, Боже, я слишком стар для этой работы, чтобы терпеть подобных клиентов». Он молча, указал ему жестом, что гурман может делать все, что ему захочется. Мужчина начал нюхать вилку. «Ах», произнес он. «У вас морской окунь, запеченный с анчоусами и оливками, но повар добавил слишком много лимонного сока, поэтому я не хочу это блюдо. Вместо него я возьму цыпленка с пармской ветчиной и печеным картофелем, который пахнет просто превосходно».