Любить того, кто рядом

Это было несколько преждевременное заявление с моей стороны, если учесть, что я все еще страдала. Но ведь Лео порвал со мной окончательно. Кроме того, рассудила я, если с тех пор не было ни встречи, ни попытки как-то связаться, то расставание точно считается окончательным. И не важно, что происходит в душе. Я вспомнила случай, когда чуть было, не позвонила Лео после теракта одиннадцатого сентября. Со времени трагедии прошла почти неделя, но Америка, и тем более Нью-Йорк, все еще находилась в тисках страха и скорби. Офис Лео, как я знала, был далеко от башен Всемирного торгового центра, а сам он почти не бывал в той части города. И все-таки… В то время говорили о невероятных случаях, когда люди по какому-то страшному совпадению оказывались там, где никогда не бывали, так что я помимо воли тоже начала воображать всякие ужасы. Кроме того, мне постоянно звонили не только старые друзья, но и просто знакомые, которые хотели убедиться, что со мной все в порядке. «Ну что такого особенного, если я ему позвоню? — убеждала я Марго, — это лишь естественное беспокойство о ближнем. Да, он причинил мне много боли, но я хочу, чтобы он был жив». Мои доводы, казалось бы, разумные, не возымели действия. Марго не разрешила мне звонить Лео ни при обстоятельствах, разделавшись со мной с помощью простого вопроса: «А почему же он не звонит, чтобы убедиться, что ты жива?»

Я подлила в воду средства для мытья посуды, и в воздухе запахло лимоном. Энди кивнул и сказал:

— Правильно. Расставаться нужно решительно и совсем.

Я согласно забормотала:

— Да. Никогда не могла понять людей, которые «остаются друзьями» со своими бывшими.

— Так бывает, когда кто-то из них все еще неравнодушен, — сказал Энди.

— Как, например, Тай, — со смехом предположила я.

— То-о-очно! Так и хочется ему сказать: хватит реанимировать мечту, она давно умерла.

Я засмеялась, а сама подумала, что мою мечту о Лео уже не реанимируешь. Да и выбора у меня особенного не было, если уж на то пошло.

Энди опять нарушил молчание:

— А сейчас у тебя есть кто-нибудь?

Я покачала головой:

— Нет. Так, свидания время от времени, в основном их устраивает Марго. Мне кажется, она перезнакомила со мной всех незанятых натуралов из мира моды. Но… ничего серьезного. А у тебя как дела на личном фронте?

Я спросила, хотя сама была немного в курсе — Энди только что расстался с малоизвестной актрисой по имени Фелисия и теперь был свободен. Деталей Марго не знала, только то, что они расстались главным образом по инициативе Энди. С Фелисией было слишком хлопотно — она и в жизни вела себя как на сцене.

Энди подтвердил, что он свободен, и взял у меня из рук хрустальный бокал.

Улыбка, которую он адресовал мне, наводила на мысль, что он не просто поддерживает светский разговор и помогает мне мыть посуду. Могу ли я действительно понравиться брату Марго? «Какие глупости!» — такова была моя первая реакция. Энди, конечно, простой, очень приветливый и смешной, но ведь он старший брат Марго, красивый и преуспевающий, и мы с ним совершенно не подходим друг другу, поэтому я выбросила из головы романтические мысли и продолжила мыть посуду. Неожиданно посуда закончилась. И — что еще более неожиданно — мы об этом пожалели.

— Ну вот, кажется, и все, — с печалью сказал Энди, вытирая руки, снимая фартук и аккуратно укладывая его на стол. Я спустила воду из раковины, наблюдая, как сначала медленно, а затем все быстрее крутится мыльный водоворот. Затем вытерла руки и провела по столу полотенцем с монограммой «Г», словно чего-то ждала, но чего именно, сама не знала.

Энди взглянул на меня:

— Эллен?..

— Что? — откликнулась я, почему-то избегая смотреть ему в глаза, и слегка нервничая.

Энди повертел в руках коробок спичек, кашлянул и сказал:

— А если мы куда-нибудь сходим вместе? Пообедаем, к примеру? Когда вернемся в Нью-Йорк…

Ошибки быть не могло — Энди приглашал меня на свидание. Мысли мои заметались. По-моему, встречаться с братом лучшей подруги довольно рискованно. Что, если у нас ничего не получится или, того хуже, получится слишком серьезно и плохо кончится? Марго встанет перед выбором, чью сторону принять. Выдержит ли наша дружба такое испытание? Мне будет неловко возвращаться в нашу общую квартиру после свиданий с Энди. На секунду мне захотелось сказать «нет», придумать какую-нибудь уважительную причину, чтобы избежать возможного конфликта интересов. На Манхэттене столько достойных холостых мужчин, зачем создавать себе сложности?

Я заглянула Энди в глаза — прозрачные и светлые как лед, но при этом более теплые, чем карие, — и смущенно сказала, тщательно подбирая слова:

— Ну что ж, план представляется мне перспективным.

Скрестив руки, Энди откинулся на стойку и с улыбкой посмотрел на меня. Я тоже улыбнулась. А потом, за секунду до того как в кухню вошла Марго, Энди хитро подмигнул мне и прошептал:

— Представь, как здорово все может сложиться… и с родителями тебя знакомить не надо.

Приятное волнение одолевало меня все выходные. Энди и я то и дело обменивались многозначительными взглядами, особенно в тот день, когда Стелла решила осторожно выведать подробности личной жизни сыновей.

— А кто из знакомых девушек вам нравится в особенности? — спросила она.

Мы сидели в игровой комнате за обтянутым кожей столом и играли в «Эрудит».

Джеймс засмеялся:

— Мамочка, мне очень многие девушки нравятся, и каждая в особенности! Ну, вы меня понимаете.

— Джеймс!.. — Стелла укоризненно покачала головой с безупречно уложенными золотистыми волосами, словно осуждая непутевого сына. Из оставшихся букв она, к восторгу Энди, сложила слово «гном».

— Здорово, мам, — сказал он ей и обратился ко мне: — Знаешь, мама никогда не проигрывает в «Эрудит».

Я улыбнулась и подумала, что южане никогда не скажут «моя мама» или «мой папа», только «мама» и «папа».

— Я об этом наслышана, — сказала я, одновременно немного робея и искренне восхищаясь матерью моей близкой подруги. За несколько лет я узнала о многочисленных достоинствах Стеллы, на которых зиждился ее культ в семье, и успех в настольных играх был только одним из них. Умная, сильная, ослепительная Стелла. Она была очаровательна и словно заговорена от бед — уж точно не умрет от рака. Наверняка ее ждет легкая и достойная смерть во сне, на шелковой подушке, в зрелом возрасте девяноста четырех лет, с нежной улыбкой на лице и всегдашней безупречной прической.

— Это потому, что она жульничает, — пробасил Джеймс. Акцент у него был гораздо более ярко выраженный, чем у остальных членов клана. Слова он произносил медленно, растягивая — лень, как видно, просачивалась даже в его речь. Он подмигнул мне и продолжил: — Ты следи за ней как следует, Эллен. Это настоящий шулер.

Мы все засмеялись — так абсурден был образ шельмующей Стеллы Грэм, — а она опять грациозно покачала головой и сложила руки на груди. Браслет соскользнул с запястья ближе к локтю, тяжелые золотые подвески блеснули на фоне благородной серой ткани элегантного платья.

— Ну а ты, Эндрю, что скажешь? — спросила она.

Я слегка покраснела и принялась разглядывать подвеску в виде Эйфелевой башни на браслете Стеллы. Наверняка это подарок ее мужа, мистера Грэма (я до сих пор его так называю). Он один в тот вечер не играл вместе с остальными, а сидел у огня с «Уолл-стрит джорнал» и, кроме того, судил возникающие споры по поводу того или иного слова, заглядывая в словарь.

— А что я? — увильнул Энди от ответа. Ситуация его явно веселила.

— Он бросил Фелисию, — встряла Марго. — Я разве вам не говорила?

Стелла кивнула, не сводя глаз с Энди.

— Может, помиришься с Люси? Такая славная, симпатичная девушка, — грустно сказала она. — Как она мне нравилась!

Джеймс тут же ухмыльнулся и затянул, подражая персонажу комедийного сериала:

— «Лююю-си! Я дома!»

Все опять засмеялись, а Энди украдкой бросил в мою сторону заговорщический взгляд: