Любовное наваждение

Она была одним из атрибутов его нью-йоркской жизни, красивым телом, которое прекрасно выглядело в коротких платьях с открытыми плечами, которые так любил Дуг. Тина знала каждого, кто хоть что-то значил в мире искусства. Она не хотела заниматься искусством сама. Ее вполне устраивала возможность появляться на людях в обществе известных художников.

Они встретились в одной небольшой галерее и провели вместе вечер. Пожалуй, оба выпили тогда слишком много шампанского. Дуг пригласил Тину к себе домой, настояв на том, что хочет показать ей свои скульптуры. Тина поразила его квалифицированной оценкой его работы. Она заявила, что Дуг непременно должен добиться успеха.

До того, как Тина заставила его сконцентрироваться на скульптуре и уделять меньше времени графике, Дуг считал возню с глиной обычным хобби. Но после того, как Тина навела его на эту мысль, он стал всерьез подумывать о карьере скульптора и владельца собственной галереи.

Здравый смысл всегда был сильной стороной Дугласа Маклеода. Этим он сильно отличался от Джейсона. Итак, Дуг начал изучать открывающиеся перед ним возможности. Он посещал каждое открытие галереи, каждую художественную выставку. Еще Дуг выбирался иногда за пределы Нью-Йорка и посещал выставки в небольших провинциальных музеях. И иногда они казались ему гораздо интереснее экспозиции модных нью-йоркских галерей. Единственное, чего здесь не хватало, это напыщенных псевдомеценатов с туго набитыми кошельками, обожавших давать интервью о своем участии в культурной жизни, то и дело вставляя в разговор известные имена и художественные термины, о значении которых не имели ни малейшего понятия.

В музеях маленьких городков, напротив, царила атмосфера духовного единения людей, понимающих и ценящих искусство.

Скульптура, которой он занимался, была предназначена для широкой публики, а не для глаз кучки коллекционеров. Надо было завязать нужные знакомства, и Дуг вполне преуспел в этом деле. Конечной целью было приобретение не только собственной мастерской, но и собственной галереи.

Когда Дуг поделился этой идеей с Тиной, она пришла в негодование, узнав, что он представляет будущее совсем иначе, чем она, и не намерен ориентироваться на богатых коллекционеров.

Сейчас, оглядываясь назад, Дуг понимал, что Тина никогда не вписывалась в ту жизнь, к которой он привык.

Джэн Ингрэм была совсем другим человеком.

Она понятия не имела о планах Дуга. Он был приятно удивлен, когда Джэн рассказала ему, что продает свои поделки в Индианаполисе. Джэн сказала, что ей очень приятно сидеть в киоске, наблюдая за предпраздничной суетой прохожих, за другими художниками, продающими поблизости свои произведения, рассказывать о том, как все они дружат.

— Я пыталась привлечь к этому делу Джейсона. Ведь если бы он принял участие хотя бы в каждой третьей выставке, о которой я ему говорила, то давно распродал бы половину картин. Но Джейс не в состоянии оформить заявку и послать ее куда нужно, — сказала Джэн, когда они пили кофе. — Ты ведь знаешь Джейсона. Если уж он решил не думать об успехе, ничто не сдвинет его с мертвой точки.

— Да, он такой, — подтвердил Дуглас. — А чем занимаются твои друзья по Индианаполису?

— Чего там только нет — оригинальная, просто чудесная керамика, украшения из перьев, мебель ручной работы, вязаные изделия, изящные акварели в стиле импрессионистов… Но мне трудно объяснить, на что все это похоже. Наверное, лучше показать фотографии.

— Фотографии?

Джэн улыбнулась:

— Ну конечно. Мы скинулись и сделали по маленькому альбомчику с работами каждого. Теперь, если даже один из нас участвует в выставке, в которой не участвуют другие, он может добыть заказы для своих друзей, показав клиентам эти фотографии. В прошлом году я заработала на таких заказах двести долларов.

— А среди них есть скульпторы? — поинтересовался Дуг, стараясь казаться равнодушным.

— Один. Он специализируется на статуях экзотических птиц в натуральную величину.

Дуг не хотел показаться назойливым. Его собственные статуи напоминали нечто среднее между людьми и мифологическими существами из легенд народов всего мира. Это вполне совпадало по стилю с тем, что делали друзья Джэнел. Значит, их вполне можно будет попросить выставить свои работы в его галерее.

— Так ты покажешь мне фотографии? — спросил он.

— Конечно, — Джэн встала из-за стола. — Но только если ты пообещаешь показать мне свои работы.

Дуг оставил на столе чаевые, взял Джэн под локоть и повел ее к выходу из уютного маленького ресторанчика.

— Теперь, наверное, надо спросить, куда мы едем — к тебе или ко мне, — сказал он, когда они подошли к машине.

— Да, наверное, — рассмеялась Джэнел. — Так куда же мы, в самом деле, поедем?

Дуг вздохнул с облегчением. Он очень волновался, ожидая ответа на свой вопрос.

— Давай сегодня ко мне, а завтра к тебе, — предложил он, мысленно упрекнув себя в том, что опять торопит события.

Сердце Джэнел учащенно забилось. С ней уже давно не происходило ничего подобного.

— Звучит весьма заманчиво, — ответила она.

Дуг взял девушку за руки и улыбнулся:

— Пожалуйста, повтори это еще раз.

— Что именно? — улыбнулась в ответ Джэнел. — Весьма-а-а заманчиво.

— М-м, — пробормотал Дуг, легонько касаясь губами губ Джэнел. — Этот десерт нравится мне гораздо больше яблочного пирога.

В глазах Джэнел мелькнула лукавая искорка.

— К тому же он не такой калорийный, — поддразнила она Дуга.

— Зато от него можно опьянеть, — он снова поцеловал Джэнел, на этот раз долгим нежным поцелуем. — Очень сильно опьянеть.

— Придется держать ухо востро, — сказала Джэн.

Поцеловав ее в кончик носа, Дуг открыл дверцу машины.

Джэн тут же пожалела о том, что выбрала ресторан, находившийся так далеко от ее дома. Впрочем, на дорогах в это время было почти пусто, и они быстро добрались до места.

Но судьба снова обернулась против них.

Едва Дуг повернул на улицу, на которой жила Джэн, девушка заметила черный седан, припаркованный в конце дорожки, ведущей к ее дому. Джэн без труда узнала женщину, ожидавшую ее на пороге запертого дома, хотя сидящий рядом мужчина был ей незнаком. Парочка сидела на качелях, медленно раскачиваясь.

Джэн давно не видела свою тетушку Беатрис, но тут же поняла, кто перед ней. Наверное, потому, что мать предупредила ее о предстоящем визите. К тому же между ними всегда существовало едва уловимое сходство. Беатрис исполнилось недавно пятьдесят, и Джэнел от души надеялась, что в этом возрасте будет выглядеть так же хорошо, как она.

У обоих были темные волосы и голубые глаза. Обе были высокими и гибкими. Правда, кудряшки Джэн унаследовала от матери. Черные волосы Беа были лишь слегка волнистыми, и она предпочитала короткую стрижку.

В последний раз, когда девушка видела тетю Беа, губы ее были крепко сжаты, а лицо напоминало холодную маску на похоронах дяди Саймона. Беа прожила всю жизнь на побегушках у богатого дядюшки. Она была его экономкой, его сиделкой, его секретарем. И Беа всегда надеялась, что такое самоотречение поможет ей сделать что-нибудь для ближайших родственников. Ведь брат и его дочь никогда не были в состоянии позаботиться о себе сами, особенно когда для этого требовалось лебезить перед дядюшкой Саймоном. А это была единственная возможность добраться до его банковского счета. Остальные члены клана Ингрэмов всегда готовы были воспользоваться любой возможностью. Беа всегда старалась оттеснить их и заставить отца Джэн наладить отношения с дядей. Но из этого ничего не выходило.

«Пусть остальные пресмыкаются перед Саймоном, если им это нравится, — говорил отец. — Я не хочу получать от Саймона милостыню. Увольте!»

Но, конечно же, Беа не собиралась оставлять его в покое. Она твердо намеревалась проследить, чтобы брат не остался ни с чем, когда раскроются наконец двери сокровищницы Саймона.

Сейчас Джэн заметила на лице тетушки улыбку, словно той приятно было видеть племянницу.