ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА

Отец расплылся в улыбке.

-- Не могла заснуть, принцесса? -- спросил он, протягивая руку. Его глаза изучали моё встревоженное лицо. «Какой гениальный актёр», -- подумалось мне, -- «он мог бы легко получить «Оскара» за роль лучшего отца».

Я кивнула, усаживаясь на стол рядом с ним. Мои колени дрожали, я впервые смотрела на отца как на совершенно незнакомого мне человека. Впервые я задумалась о том, что вообще я о нём знала.

-- Ты можешь идти, -- сказал он Полу, который всё ещё стоял в дверях и пялился на меня. Моя неприязнь к нему переросла в резкое отвращение, мне захотелось пнуть его ногой куда-нибудь между ног, чтобы он хорошо запомнил этот миг.

-- До завтра, -- попрощался он, глядя на меня, и послушно вышел из комнаты.

-- Не забудь закрыть дверь с той стороны, -- крикнула я ему вслед, сгорая от желания хоть как-то его поддеть.

-- И с какой это стати ты сказал «до завтра»? Завтра мой день рождения, и я не помню, чтобы присылала тебе приглашение!

Конечно, это была пустая издёвка. Полу и его семье приглашение было не нужно. Они присутствовали на всех праздниках на правах близких родственников, но упустить шанс поддеть этого засранца ещё разочек я не хотела.

-- Завтра, -- Пол улыбнулся, его белые ровные зубы сверкнули в полутьме коридора, -- тебя ждёт сюрприз!

-- Ты собираешься отрезать свои яйца у меня на глазах и приготовить из них яичницу? -- выплюнула я под влиянием адреналина. Отец поперхнулся выпивкой.

-- Ева! -- укоризненно воскликнул он.

-- Вали, Пол! -- рыкнула я.

С недоброй ухмылкой он кивнул и закрыл за собой дверь.

Всё внутри меня замёрзло от того, как он произнёс слово «сюрприз».

-- Пап, что происходит? Почему он ведет себя так, словно... Я не знаю... Словно он твой сын!

-- Он мне как сын, Ева, -- ответил отец, наливая себе ещё. Он уже был изрядно выпившим, -- ты должна понимать некоторые вещи, даже если это ранит. Я не вечный.

Господи, опять двадцать пять! Мне уже начало казаться, что сегодняшний день никогда не закончится. Один сюрприз следовал за другим.

- Пап! Перестань! -- я ненавидела, когда он так говорил. Кем бы он ни был в бизнесе, он оставался моим любящим и заботливым отцом.

-- Милая, в этом нет ничего ужасного, -- он погладил меня по спине, -- никто не вечен. Главное, в конце концов, не сколько ты прожил, а во имя чего. Я живу для тебя, детка. Ты самое дорогое, что есть у меня. Я никогда не скрывал того, что не испытываю сильной привязанности к Кире. Я забочусь о ней, по-своему люблю её, но это не сравнится с тем, что я испытываю к тебе, -- он посмотрел в мои глаза, заправляя пряди волос за уши, -- только не к тебе.

-- К чему эта длинная речь? -- спросила я, и всё внутри меня сжалось, когда он шумно вздохнул.

-- Если со мной что-то случится, я должен быть уверен в том, что рядом с тобой будет надёжный человек, который позаботится о тебе, продолжит моё дело, сможет управлять всей командой, -- он снова сделал глоток, -- придёт время, и Пол встанет у штурвала, и я хочу, чтобы ты была с ним, в безопасности. Он тот, кому я доверяю.

-- Пап, -- мой голос и всё моё тело дрожали, -- я ведь даже не люблю его.

-- Любовь часто приносит только боль, Ева. Я познал любовь, и остались у меня лишь воспоминания и ты.

-- О чём ты говоришь? -- спросила я, чувствуя, как вспотели мои ладони.

-- Ни о чём, детка, -- произнёс он, пытаясь замять эту тему. Глаза его были грустными.

-- Рейчел не моя мама, ведь так? -- сказала я тихим голосом. Я блефовала в надежде выяснить правду. Кира всегда меня отвергала, обзывала подкидышем, потому что на отца с мамой я была походила не больше, чем яблоко – на огурец.

Он сдвинул к переносице густые черные брови, каждая мышца на его лице напряглась.

-- Откуда? – вымолвил он лишь одно слово. Единственное слово могло убить. Я смотрела на него, потеряв дар речи, -- Ева, кто тебе рассказал? -- произнёс он по слогам.

-- Расскажи мне о ней, -- мои догадки подтвердились, и я, словно упав на самое дно, едва могла шептать от боли, -- пожалуйста.

Отец сглотнул и отвел нетрезвый взгляд в сторону, откидываясь на спинку большого кожаного кресла.

-- Мила, -- сказал он с болью, словно каждое слово кто-то вырезал на его коже ножом, -- так её звали, -- он замолчал, едва заметно постукивая указательным пальцем по столу, одному Господу известно, как я любил её, -- сказал он с горечью и перевёл взгляд на меня, -- ты очень на неё похожа, Эванджелин.

Я молчала, силясь не заплакать. Слишком много открытий за один день. Отец с трудом подался вперёд, выдвинул дальний правый ящик, вынул из его недр портмоне из потертой старой кожи и распахнул его передо мной.

-- Это фото было сделано в день её смерти, -- сказал он, не отрывая взгляд от старой пожелтевшей фотографии.

Кажется, земля пошатнулась. Я взяла бумажник и стала изучать запечатлённые на фотоснимке лица. Отец, хоть и постарел, был похож на себя, только вот выглядел он по-настоящему счастливыми. Папа стоял в обнимку с молоденькой девушкой. Он был ещё молод, с чёрными вьющимися волосами и небольшой бородкой, а она – совсем юной, с длинными белокурыми волосами и улыбкой на красивом лице. 12 августа 1996 года. 11 часов 32 минуты. Но действительно меня поразило то, как они смотрели друг на друга. Я никогда не видела у папы такой улыбки, даже когда он улыбался мне.

-- Для меня она была самым прекрасным человеком. Настоящим ангелом, посланным для того, чтобы сделать мне самый большой подарок, а потом исчезнуть навсегда, -- он погладил мои волосы, -- Мила подарила мне тебя.

-- Что случилось? -- спросила я, едва сдерживая слезы.

-- Это была трагическая случайность. Она оказалась не в том месте, не в то время и… -- он сжал руку в кулак, -- и не с тем человеком. Мила погибла за два дня до своего двадцатилетия.

Господи, она была совсем ребенком, и у неё уже была я. Отцу исполнилось 62, а ей было бы сейчас 37, значит он был старше неё на целых 25 лет! Я размышляла, глядя на фото, с которого улыбались совершенно чужая красивая девушка и отец, чьи глаза казались темнее грозового неба.

У меня был миллион вопросов, но я прикусила свой язык. Отец был слишком пьян и расстроен. Теперь понятно, почему он так любил меня. Я была единственным, что осталось у него от любимой женщины.

-- Сейчас ты понимаешь, почему я хочу оградить тебя? Я хочу, чтобы ты была в безопасности, чтобы рядом с тобой был надёжный человек. Ты выйдешь замуж за Пола.

-- Я не могу быть с Полом! Он может быть твоим преемником, но это вовсе не значит, что я должна выйти за него, ты ведь это не всерьёз?!