ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА

Внезапно я почувствовала острую необходимость обнять отца. Мне хотелось поговорить с ним, казалось, во всей Вселенной он был единственным человеком, способным меня понять. Отец никогда не ложился рано и, наверное, он, как всегда, работал в кабинете.

Я подошла к комоду, открыла верхний ящик и, вытащив оттуда любимую фланелевую пижаму, отправилась на кухню. Свет во всём доме давным-давно потушили, было очень тихо, поэтому даже мои лёгкие шаги звучали слишком громко. Я не стала включать свет на кухне. Открыв холодильник, я достала два карамельных конуса и направилась с ними в папин кабинет. В детстве, когда мне было одиноко, или я не могла уснуть, я всегда приходила к нему, забиралась на его колени и засыпала. Даже если отец был занят, он бросал все свои дела и проводил со мной время, обнимал меня, забирал все тревоги, и я вновь чувствовала себя в безопасности, в одно мгновение забывая обо всех своих страхах.

Поднявшись на цыпочках второй этаж, я подошла к двери кабинета и услышала его голос.

-- Рон, тупица! -- крикнул отец, -- я даю тебе последний шанс, конченый ты ублюдок, если завтра товар не будет у меня на складе, я собственноручно тебя расчленю! Ты меня понял?!

Я замерла в удивлении, услышав крики отца, ведь мне казалось, что он и злиться-то не умеет. Последовало молчание. Он слушал, что говорила ему трубка.

-- Меня вообще не интересует, кто в этом виноват! Ты ещё спрашиваешь?! Я хочу, чтобы ты засунул дуло в вонючую жопу этого мудака и вышиб из него всё его черное дерьмо. С Ван Гогом я сам разберусь, ты понял?! Работай, -- сказал он уже более спокойным тоном, -- для исполнения этого заказа ты можешь нанять кого угодно. Но Ван Гог не должен обо этом знать.

«Мой товар? Ван Гог? Простелить кому-то...» -- у меня подкосились ноги, и я уже собралась было удрать, пока не услышала ещё что-нибудь, как вдруг прогремел голос Пола.

-- Как долго ты собираешься держать Ван Гога? Если бы не он, мы получили бы всё бабло и не делились с ним половиной прибыли. Этот ублюдок мне поперёк горла встал! Если ты дашь добро, я с удовольствием уберу его да заберу всё то, что должно было принадлежать нам, но сейчас почему-то висит на стенах его дома. Наверное, он смеётся над нами каждый раз, когда смотрит на свою коллекцию.

-- Успокойся, мой мальчик, -- ровным голосом сказал отец, -- всему своё время. Пока он нам нужен, но как только придёт момент, ты лично его уберёшь. Убив Ван Гога сейчас, мы развяжем войну, и это сыграет против нас, -- кресло скрипнуло, послышался стук стекла, затем – плеск, -- и потом, наше с Ван Гогом сотрудничество приносит мне больше денег, чем всё остальное. С какой стати я буду убивать курицу, несущую золотые яйца? Он мастер своего дела, на самом деле, нет никого лучше Ван Гога. Никто не сможет подделать картины так, как это делает он! Они даже экспертизу проходят без проблем. Вот если бы узнать его секрет… -- рассуждал отец. Пол пробурчал что-то невнятное, -- почему больше никто не может делать такие копии? Ведь талантливых художников масса, но никто из них и близко подобрался к его уровню мастерства. Как бы я не относился к нему лично, я признаю, что, во-первых, он гениальный засранец, а, во-вторых, его мозги стоят сотни других.

-- Не настолько он и хорош, -- сквозь зубы процедил Пол.

-- Огромный недостаток Реймура состоит в том, что он не поддаётся контролю. Он и есть орган управления, а это мне не выгодно. С другой стороны, ты помнишь, как он сработал в Мюнхене? До сих пор никто даже и не заподозрил, что в музее висит суррогат! Никто! Восхищает то, как он смог за считанные дни самостоятельно организовать операцию. Поэтому пока Ван Гог будет жить, -- вынес вердикт отец, а я едва удерживалась на ногах. За одну минуту я узнала о бизнесе папы и о Кейне больше, чем мог переварить мой мозг. Теперь я поняла, как оригиналы картин оказались в коллекции Кейна. Прекрасно разбираясь во всех аспектах живописи того времени, он создавал гениальные копии, а потом подменял ими оригиналы, принадлежавшие музеям. Часть картин шла на продажу, часть -- он оставлял себе. По всей видимости, это было лишь одно из направлений деятельности, и я боялась предположить, чем занимались остальные. Отец кашлянул, и я вновь превратилась в слух, теперь я собиралась дослушать всё до конца. Любопытство взяло верх, -- нужно убить верных ему людей и заставить его сомневаться во всех и каждом. В этом бизнесе всегда нужно быть начеку, если хочешь дожить до пенсии, -- рассмеялся отец. Его громкий голос вибрировал глубоко внутри меня, -- когда дело касается бизнеса, ты должен отбросить личное, не стоит примешивать к нему свои эмоции. Запомни это, мой мальчик, в этом деле твой лучший друг – холодный расчётливый разум, не связанный с твоими яйцами.

-- Ничего личного, Фред, -- начал оправдываться Пол, -- нам приходится делить с ним рынок, он отбирает у нас наши собственные деньги.

-- Перестань нести хрень, Пол! -- отец повысил голос, -- ты просто точишь на него зуб с того самого дня, когда он танцевал с Евой в саду. В чём твоя проблема?

-- Ни в чем, -- сквозь зубы ответил Пол, -- я дождусь того дня, когда я смогу прострелить ему затылок и размазать его мозги по ковру, так же, как ты сделал с его папашей.

Земля ушла из-под ног, я прислонилась к стене и прикрыла глаза, подслушивать было гадко, но ещё гаже было осознание того, что мой отец вовсе не был бизнесменом. Он был жестоким человеком и бандитом и собирался убить мужчину, которого я любила! Когда он заговорил снова, я вздрогнула, ледяная волна отвращения прошла сквозь моё тело.

-- Я обещаю тебе, сынок, всё будет именно так, как ты хочешь, потому что это совпадает с моим желанием, но сейчас брось эту сопливую хрень и иди работай. Ван Гог этот рынок создаёт и контролирует, и пока мы с ним в одной упряжке, всё останется, как есть.

-- Да, босс, -- произнёс Пол, и я услышала быстро приближающиеся шаги. Убирать было слишком поздно. Дверь распахнулась, и я столкнулась взглядом с двумя голубыми льдинками его глаз.

-- Ева, -- удивлённо воскликнул Пол, -- что ты здесь делаешь в такое время? -- он прищурил глаза.

Не зная, как мне поступить и как бы поправдоподобнее соврать, я растерянно заморгала – врать я ни черта не умела. От услышанного голова раскалывалась пополам. Мой отец был конченым отморозком, а человек, которого я безумно любила, был едва ли лучше него. Вдруг я поняла, как мало знала о мире, в котором я живу. Всё оказалось сплошным обманом, а я была лишь нелепой принцессой из воздушного замка. Люди вокруг меня были не теми, за кого я их принимала. В одно мгновение мой прежний мир сгорел, моя душа заполнилась его пеплом и сажей, свободно дышать я больше не могла. Забыв обо всём, включая и место, в котором я находилась, я просто стояла на пороге и продолжала моргать.

На мне была только тонкая майка и пижамные шорты. Об этом я вспомнила лишь тогда, когда нескромный взгляд Пола вернул меня на Землю. Он жадно шарил по моей груди, оголенному животу и ногам. Жалкая тварь, называющая себя мужчиной, ничтожная самодовольная кукла!

-- Отойди, -- резко сказала я, проскальзывая мимо Пола -- это я должна спросить, что ты делаешь ночью в моём доме! Папуль! Я принесла фисташковое мороженое, как ты любишь! -- мои конечности всё ещё дрожали, и всё же я неплохо справлялась с ролью примерной доченьки, захотевшей посидеть на папиных коленях. Я была противна себе, наверное, его гены – гены вруна – передались по наследству и мне.