Холодная война

Эрнст Брунер, пристально всматривающийся в двух женщин, высвеченными фарами его автомобиля, сразу почувствовал что-то неладное. Даже в считавшемся "не криминальным" Восточном Берлине, было весьма необычно найти двух женщин, прогуливающихся по улице в полном одиночестве посреди ночи.

Сначала он решил, что высокий прохожий был мужчиной, но как только они подъехали достаточно близко и смогли разглядеть его длинные, до плеч волосы, он понял свою ошибку. Это еще больше разожгло его интерес. Брунер прикинул, что в женщине, по крайней мере, было 180 сантиметров роста – что не типично для обычной фрау. Она, - подумал он, - высокая как ......

"Алексеева! " – изумленно прошептал он.

"Разве это возможно? " – недоверчиво спросил водитель.

"Да, я уверен в этом", - ответил Брунер.

"Что она делает посреди ночи, разгуливая по улице словно какая-нибудь шлюха?" - удивился водитель. - "И кто - это с нею? "

К настоящему времени Брунер был совершенно уверен, что другая женщина была американкой, которую недавно задержало КГБ.

"Мне это не нравится", - прокомментировал он, с возрастающим подозрением.

Валентина услышала слабый визг тормозов, остановившегося автомобиля, а затем хлопки распахнутых дверей.

"Стоять! " – требовательно произнес голос.

"Товарищ Алексеева? " – окрикнул русскую Брунер, приближаясь к женщинам. - "Это вы? "

Валентина тотчас узнала его голос. Брунер! Будь проклята такая удача! - тихо выругалась она. Из всех людей в Берлине это безусловно был последний человек, с которым ей хотелось бы встретиться в этот момент. "Да, Брунер", - повернулась к нему Валентина. - "Это - я". – Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно строже, спросила: "Чего вы хотите? "

"Что привело вас сюда в этот час? "

"Я могла бы спросить у вас тоже самое", - парировала вопросом вопрос Валентина.

Брунер с сожалением покачал головой: " Увы, товарищ майор, боюсь, я неизлечимо болен бессонницей. К сожалению, единственный способ, которым я могу справиться с нею - это работа. А вы? " - с едва заметной улыбкой на губах поинтересовался он.

"У меня нет привычки объяснять свои действия, Брунер". - В голосе Валентины явно слышались нотки раздражения. - "Но в виде исключения скажу, что мое присутствие здесь связано с действиями, направленными на лишение сна этой заключенной".

Брунер откровенно уставился на Рэйчел: "Она отнюдь не выглядит утомленной этим. И признаюсь честно, похоже все эти ваши действия превратились в приятную небольшую вечернюю прогулку".

"Сначала вы устраиваете мне допрос, а теперь имеете наглость подвергать сомнению мои методы", - вскипела Валентина. - "Предупреждаю вас, Брунер. Это - не ваше дело".

"Прошу простить меня, товарищ майор", - сохраняя спокойствие, ответил Брунер, - "но я полагаю, что это мое дело. Исправьте меня, если я не прав, но разве это не входит в наши обязанности - проявлять внимание к таким вопросам здесь на улице в это время? "

Высокомерный ублюдок! – внутренне кипела от ярости Валентина. Он поставил ее в трудную ситуацию и знал это. И что еще хуже, он знал, что и она знает это, иначе он никогда бы не осмелился разговаривать с нею таким снисходительным тоном. "Допросы и заключенные – это мои заботы, Брунер", - холодно ответила она - "не ваши".

Не участвовавшей в разговоре Рэйчел казалось, что они обсуждают не ее, а кого-то еще. Когда Валентина вступила в беседу, девушка заметила, как она непреднамеренно вышла вперед, помещая свое тело между нею и двумя незнакомыми мужчинами. Она ожидает неприятностей, - подумала она с тревогой.

"Тогда, почему вы не в форме? " – копнув глубже, спросил немец.

"Брунерррр", - зловеще предупредила Валентина. - "С меня хватит". - Она подняла руку и неторопливо сунула пальцы в брючный карман.

Но словно бульдог, вцепившийся в свою жертву, Брунер не желал отпускать ее. Что-то тут было не так, и была перед ним Алексеева или кто-либо другой, ему было все равно. Он собирался добраться до сути дела.

Его голос был совершенно спокоен, когда он предложил: "Нам стоит вернуться в Управление. Я уверен, что полковнику Марову этим утром будет очень интересно выслушать все детали вашего нового подхода к допросу".

Не отличавшийся высокими принципами Брунер видел перед собой целый мир возможностей – и все с выгодой для себя. Ему впервые за долгое время удалось поставить на место надменную, но такую очаровательную и бесконечно желанную Алексееву. Ни при каких обстоятельствах она не должна была быть здесь одна с заключенной. Вывод напрашивался только один, поэтому Брунер был так заинтересован этим. Конечно, Валентина видела, как сгущаются тучи над ее головой, и у нее действительно нет другого выбора, кроме как принять его предложение. Поедая глазами привлекательную женщину в обтягивающих штанах с длинными темными волосами, красиво ниспадавшими на широкие плечи, он радостно подумал: Возможно, сука, именно я буду тем, кто трахнет тебя, в конце концов! - Несомненно, он был в полном экстазе от возможности, что эта... охотница, станет его любовницей. И даже если она будет достаточно глупа и откажется от... что ж в запасе всегда оставался полковник Маров. По любому все складывалось для Брунера как нельзя лучше. Этот случайный поворот событий стал причиной его смелой речи: "Но не волнуйся, Валентина..." - Брунер с нескрываемым злорадством произнес ее имя... - "Я уверен, что мы с тобой сможем договориться обо всем к нашей взаимной выгоде".

"Ты - наглый сукин сын, я никуда не пойду с тобой", - прорычала Валентина. - "Как смеешь ты обращаться к старшему по званию в такой непочтительной манере! Да за это я подвешу твои яйца у себя на стенку! " - Медленно подняв левую руку, она коснулась края своего свитера.

"Извини", - с наигранной печалью ответил Брунер, - "но, пожалуй, тебе захочется пообщаться с моими яйцами с намного большим, кхм… удовольствием и уважением, скажем так? Я так надеюсь, что ты поймешь все правильно". - Брунер не спеша сунул руку под пиджак, намереваясь достать свой пистолет. Совершенно уверенный в своем мастерстве владеть ситуацией, он даже и подумать не мог, что русская красавица, не сводившая с него жесткого, грозного, пристального взгляда, будет готова к такому повороту событий.

В мгновение ока Валентины приподняла левой рукой край свитера, одновременно с этим выхватывая люггер правой. Подняв оружие до уровня глаз, она закричала: " Пригнись, Рэйчел!"

Рэйчел Оливии Кларк не нужно повторять дважды. С сильно бьющимся сердцем, она бросилась вниз к тротуару и перекатилась по мягкой траве газона. Рука ошеломленного Брунера была все еще под пиджаком, когда Валентина умело влепила ему в грудь 9-миллиметровую пулю чуть выше места, где находилась его правая рука. Любопытно, что последней его мыслью было удивление по поводу того, почему Алексеева назвала заключенную "Рэйчел". Начальник германского Штази умер прежде, чем его голова ударилась об асфальт.

Теперь, когда непосредственная опасность была устранена, Валентина направила свое внимание к водителю Брунера. Однако он был не в том положении, чтобы угрожать кому-либо. Все произошедшее явилось для него полной неожиданностью, застав врасплох, поэтому все, что ему осталось сделать это поднять руки и сдаться.

"Положи руки за голову", - приказала Валентина. Я должна убить его, - подумала она. – И немедленно. - Все инстинкты говорили ей о необходимости сделать это, но она не убила его. Она не могла хладнокровно застрелить его перед Рэйчел. Вот как только девушка будет в безопасности, тогда это будет совсем другой вопрос, и Валентине, чтобы избежать неприятностей, придется сделать это наверняка. Но пока она просто взглянула через плечо на все еще лежавшую ничком в траве девушку и сказала: "Теперь можешь встать. Все кончено". - Когда Рэйчел поднялась на ноги, Валентина кивнула водителю, предупредив - "Сейчас девушка обыщет тебя. Если ты только моргнешь, я пущу тебе пулю прямо между глаз". – У водителя, только что лицезревшего ее мастерство, не было никаких причин сомневаться в ее способности или готовности сделать это. "Проверь его пиджак", - приказала Валентина.