Безжалостность твоей любви (СИ)

Почему так страшно? Так страшно заходить вовнутрь и увидеть что-то, что могло навсегда разрушить весь его мир?

- Это было в одном из старых кабинетов, – спокойно стал объяснять Пейн, выходя из машины и направляясь в сторону входа школы. Его голос был мрачен и стоящая рядом с ним Одри заставляла парня хмуриться лишь ещё больше. – После всего, что произошло, я был напуган и... ушёл сразу. И я не знаю, что произошло дальше, Гарри... Я не знаю, где она может быть... И если её нет здесь, то...

Голос парня окончательно сорвался и он резким рывком продолжил свой шаг. Идти приходилось стремительно, быстро.

Стайлс чувствовал, каким напряжённым был Пейн. Как он винил себя за то, что не смог побороть тот прежний ужас и заставить себя остаться в этой чёртовой школе до конца.

Он убежал в тот день. Оставил свою подругу одну и теперь за столь трусливый поступок его душа была изгрызена совестью и осознанием всей своей жуткой вины.

Перед Стефани. А также и перед самим собой.

- Ты так и не сказал, что Малик сделал с вами, – резко произнёс Стайлс, неспешно продолжая следовать за Лиамом и Одри.

Эти двое шли волнительной походкой и Гарри не мог за ними наблюдать с привычной долей равнодушия. Такая тревога. Такое волнение чувствовались почти в каждом их шаге, в каждом действии, от которого веяло не самым привычным для Стайлса предчувствием опасности.

Он не хотел верить в то, что всё могло быть так плохо. Он просто хотел убедиться, что в этой пустынной школе, чёрт возьми, совершенно не было его сестры. И что она вообще находиться где-то в безопасном месте и в своём полном самосохранении.

Она же в порядке, не так ли? Как, блин, всё это могло быть по-другому?

- Я думаю... Тебе стоит самому всё увидеть, Гарри, – вдруг ответил Лиам, ненадолго останавливаясь. Его лицо искажало ужас и Стайлс замер, заметив такой неожиданный накал чувств. – И я...

Голос Пейна сорвался вновь.

Стайлс тут же нахмурил брови, почувствовав раздражение на такое проявление неуверенности Лиама. И он резким движением сделал уверенный шаг, напряжённо вглядываясь в испуганное лицо Лиама.

Что происходит? Что, чёрт возьми, с ним твориться?

- Что «и»? – раздражительно спросил Стайлс, нервно осматривая всю накалённую в этом помещении атмосферу.

Казалось, школьный коридор давил на каждого в этом месте своей мрачностью и пустынностью. И это сводило с ума. Окончательно бросало в жуткую дрожь и дикое ощущение ужаса.

- Кто-то кричал, – тут же объяснила Одри, замерев также, как и стоящей рядом с ней Пейн.

И Гарри испуганно застыл, не поверив в услышанное.

Что? Крик? Чей, чёрт возьми, это мог быть крик?

Сердце непроизвольно забилось вдвое быстрее. Зрачки Стайлса расширились и он, сжав руки в кулаки, затаил дыхание, испугавшись всех произошедших событий.

И тут...

Он это услышал. Также, как Пейн. Как Одри.

Он просто смог уловить этот резкий, этот душераздирающий его сердце на куски звук.

Всхлип. Это было что-то жуткое. Такое, что издают люди на грани жизни и смерти. И этот голос...

Стефани.

Стайлс забыл, что существует такое понятие, как контроль. Или как здравый рассудок. Нет. Внутри него теперь был лишь один единственный порыв инстинкта. Реакция.

Вот, что стало всего за мгновение управлять его телом. И вот, что смогло заставить его ринуться в бездну.

Он кинулся в бег. Бежал так быстро, как только мог, испуганно, рассеяно пытаясь отыскать источник этого жуткого всхлипа.

- «Нет, – всем сердцем думал он. – Нет, это не может быть она»

Ему не хотелось воспринять такое жуткое проявление правды. Что что-то действительно могло быть таким. Неправильным, реальным. Страшным.

Господи, Стайлсу никогда не приходилось бояться так сильно. Его грудная клетка замедляла вздохи, а губы в растерзанности кусали друг друга.

Дышать. Вот, что он пытался делать, одновременно ступая по плитке мрачных коридоров. Думать. Вот, что должно было помочь ему не сойти с ума в такие минуты своей жизни.

Он должен прийти в себя. Ну же!

Пару длительных шагов и он ощутил, что приблизился к своей цели. Всхлипы стали доноситься чётче, а грудь парня сжалась намного сильнее прежнего.

Он сходил с ума. В такие мгновения весь окружающий мир кажется приснившимся кошмаром, от которого ты никогда не сможешь убежать.

И Стайлс понял, чего он боялся. От чего он так бы хотел скрыться уже в эту минуту.

От правды. От её реального содержания.

Прошло ещё пару секунд и Гарри замер у тёмной двери, чувствуя, как за ней находится его окончательная цель. В груди парня сердце стало издавать напряжённые стуки и всё тело покрылось удушливым потом испуга, под властью которого смог оказаться весь его разум.

Не думать. Чувствовать. И делать то, что велит твоё тело.

Стайлс сделал. Открыл дверь, войдя вовнутрь и тут же...

Почувствовал, что значит разбитое сердце. Что значит чувство, когда в лёгких выбивается воздух и всё состояние души кидают в омут кошмара.

Пару ударов в груди. Пару глотков воздуха. Он закричал. Упал на колени, не поверив в эту действительность.

Нет. Нет!!! Не может этого, чёрт возьми, быть! Страшно. Ему страшно. Страх контролирует всё. Он кричит внутри себя душераздирающим ужасом и понимает, что не сможет бороться против своих чувств долго.

Нет. Этого не должно быть. Этого, чёрт побери, не может быть на самом деле!

Убедительная просьба включить и поставить на повтор:

Audiomachine – An unfinished life

- Стефани! – крикнул он, кидаясь к раскинувшемуся на полу телу. – Стефани, пожалуйста... посмотри на меня. Стеф!!!

Он бился в истерике, когда заметил её окровавленное тело.

Вся белая ткань пропитана алой жидкостью. Глаза его сестры закрыты, грудь не подымается под тяжестью вздохов.

Неужели она...?

Нет! Он сразу откинул эту мысль, прижимаясь руками к её телу и пытаясь хоть как-то, хоть как-то, чёрт возьми, спасти её.

- Стефани! Стефани, ты слышишь меня? – кричал он, сжимая в руках её ладони и с ужасом в груди рассматривая её бледную кожу.

Губы открыты, но сквозь них не проходит её дыхание. Лицо покрыто ссадинами, его вновь сжимает в судорожных чувствах кошмара. Она просто молчит.

А он кричит и бьётся в истерике. Сжимает в ладонях её тело, пытается разбудить. Пытается спасти её!

Ну же!!! Давай, Стеф.

Ты можешь! Всегда могла. Пожалуйста...

- Стефани.... – теперь шепот. Его глухой, пронизанный болью шепот, – я умоляю... открой глаза. Стеф...

Его глаза заполняются слезами, внутри всё с буйностью переворачивается от этой боли. Не хочется верить. Отказ от жуткой правды, отказ принять то, что видишь своими собственными глазами.

Пару вздохов, глаза Гарри опускаются ниже — на её руки. На её, чёрт возьми, порезанные руки.

Она порезала себе вены. И Стайлс отказывается верить в этот кошмар.

Что? Зачем? Зачем она это сделала? Блять, ну зачем?

А затем он вдруг просто всё понимает. Ведь что... Ведь как долго она могла пролежать здесь, в убогом месте, где совершенно никого нет? Что она могла чувствовать, лежа избитой и в таком ужасном состоянии?

Что?

Ты придурок, Стайлс. Господи.... Какой ты тупой и ужасный придурок.

Теперь ненависть к самому себе. За то, что хотел забыть о ней. Не думать. Перестать чувствовать, что оказалось таким очевидным.

Та ты идиот не сможешь без неё жить!!! Ты не сможешь, слышишь? Ты сдохнешь без её глаз в первый же день! Ты задохнёшься без её дыхания всего за миг!

Ты будешь уничтожен, Стайлс! Она — твоё всё. Ты. Без. Неё. НИКТО!

Никто, слышишь?

Он вновь кричит. Трясёт обездвиженное тело и умоляет. Умоляет её очнуться. Открыть эти грёбанные глаза и посмотреть на него. На него.

Хотя бы... хотя бы в последний раз.

Она нужна ему. Вот такой чёртовый смысл правды, сумевший разбить всего его. И как он не признал этого раньше? Зачем обманывал себя и её всё это время?