Безжалостность твоей любви (СИ)

И тут весь мир парня замер, а затем разбился по треску стекла.

Он вспомнил. Вспомнил свои слова, сказанные Зейну о позволении делать всё, что угодно, вспомнил и то, что этот человек действительно мог сделать все самые ужасные вещи.

Страх. Теперь вся душа Стайлса наполнилась этим чувством. Теперь от этого он уже не видел никакого спасения.

Убедительная просьба включить и поставить на повтор:

Manel Santisteban – 3 MSC

Она лежала едва живой.

Внутри груди что-то с болью сжималось и эти чувства окончательно сводили девушку с ума. Она просто не знала уже, как долго это могло продолжаться. Холод. Пустота. Это жуткое одиночество, в котором она пробыла всю ночь. В котором она так долго провела всё это время в пыльном кабинете.

Её грудь сжимается от болезненных вздохов, силы уже явно подкрадываются к опасному концу.

Едва дышит. Едва пытается открывать глаза. Едва живёт.

Ей слишком больно внутри. Так всё сжимается, так раздирающе предстаёт перед её усталыми глазами.

Когда всё закончится? Когда эта боль, этот страх окончательно покинет её изнеможённую сущность?

Не хочется больше верить во что-либо. В какие-то глупые мечты, которые теперь не имеют никакого значения в её жизни. Всё сломано. Разбито и эти осколки нет возможности хоть как-то собрать.

Пусто. Внутри неё так пусто. Так мрачно. От этого хочется задыхаться. Скрыться в каком-то необычном месте и навсегда закрыться в самой себе. Чтобы больше никого не было рядом. Чтобы больше её не было.

Никогда больше не было.

Ей не хотелось жить. Боже мой, спустя свои семнадцать лет Стефани Стайлс вдруг просто убедилась в том, что она не хочет жить!

Что не может пытаться что-либо исправить и что сил у неё больше нет.

Глубокий вздох и её глаза медленно опускаются вниз. Рана на её теле не перестаёт кровоточить, порезы и синяки продолжают вызывать в сердце девушки ужас. Она сжимает зубы. Больно.

Чёрт, так адски больно.

Нет сил даже, чтобы передвинуть своё тело. Нет сил встать, сделать хоть что-то и помочь этим самой себе.

Она совершенно одна, правда? В этом мире, где ни один человек не смог решиться прийти на помощь. Она вдруг понимает, что уже никому не является нужной.

Что, возможно, это конец её существования — здесь, в полном мраке, где она так медленно лишается своих последних сил.

Вновь приторный вздох и несколько слёз упали на пол. Так больно. Что-то опять сжимается, обжигает душевные чувства. Заставляет её вспомнить всю свою жизнь.

Кем она вообще была в этом мире? Куклой, бесполезной вещью? Она ведь никому не нужна! Господи, да кого можно больше обманывать?

Она не нужна. Никому.

Перед глазами почему-то проявляются картины её детства, тех моментов, когда она была почти счастливым ребёнком. Затем память обращается в сторону её родного брата, того, кто тоже подарил ей почти настоящее счастье.

А затем вновь пустота. Потому что этого всего теперь нет. Ведь если бы было, она бы не умирала здесь, на холодном полу, где кроме её сущности нельзя было найти иной.

Разве за всю свою жизнь она должна была просто сделать этот единственный вывод? Это ужасное осознание, которое душило хуже любой ранее-пережитой девушкой болью?

То понимание, что она умирает одна, без друзей, без близких, просто одна. Этот факт уничтожал. Поедал её изнутри и забирал всю её волю к победе. Волю к жизни, от которой она уже безумно мечтала избавиться.

Кровь на её руках продолжала быть алого цвета. Живот отдавал болью, лицо было покрыто отвратительными ссадинами.

Она изуродована, как и её душа. Из носа течёт кровь и этот запах противной вязкой жидкости начинает сводить её с ума.

Стефани плачет. Обжигает кожу лица этими жуткими слезами, понимая, что больше ничем другим она помочь себе не в силах. Её глаза проходят по ужасному виду её белого платья, такого нужного и такого приятного для неё платья.

Оно испорчено. Порвано на части и кусками висит на её избитом теле.

За что ей это?

Всё было таким дорогим, таким чудесным в какой-то миг. Она даже поверила в то, что может быть одной из самых счастливых людей на земле. Ведь её жизнь начинала налаживаться к концу недавней вечеринки. Она смогла исполнить почти каждую свою мечту.

А что оказалось после?

За счастье пришлось платить. За это грёбанное, никому ненужное счастье!

И она заплатила. Ведь лежать здесь, едва находя в себе возможности дышать и наблюдать за кровотечением своих ран — было расплатой за свои грехи.

Стефани вновь вскрикнула. Её голос звучит хрипло, как-то безжизненно, так противно, что от этого лишь больше сдавливает виски.

Можно сбежать от своих проблем? А от себя? Как можно сбежать от того факта, что ты тупорылая шлюха, об которую каждый миг вытирают ноги?

По твоему телу топчутся ногами. В твою душу плюют.

Тебя ненавидят. Презирают. А в дальнейшем и ты сама начинаешь презирать себя.

«Таких, как ты, не любят, Стефани. О таких, как ты, вытирают ноги.»

И она вдруг с ужасом убеждается в правдивости этих слов. Первый раз, услышав их с уст человека, которого она любила, ей это показалось страшным кошмаром, который несомненно не является одной из частиц настоящей реальности.

Но сейчас она вдруг признала свою ошибку. Это правда. Это действительно одна из тех самых главных причин её боли, её страданий.

Она не заслуживает счастья. Она не та, кто должен иметь на это право.

Очередные слёзы по её щекам. Всхлипы, срывающиеся с потресканных губ.

Это может прекратиться когда-нибудь? А может прямо сейчас?

Ведь зачем продолжать стараться и делать вид, что она не жалкое создание этого мира? Что она действительно не грязная дрянь, о которой даже никто не вспомнил за сегодняшний вечер?

Никто. Наверное, она просто достойна этого — своей убогой смерти, жуткого истекания кровью и удушья в этой беспощадной боли, вырывающей рывками её слабо-бьющееся сердце.

Пару вздохов. Ещё пару моргания глаз.

Руки девушки начинают дрожать и сквозь её окровавленные пальцы она видит свои избитые ноги, бёдра, порезы на которых способны вызвать рвоту у любого нормального человека.

Её тоже начинает тошнить. Ей хочется задохнуться в этом ужасе, грязи, в тошноте, от которой начинается напористое головокружение.

Не удержавшись, Стефани падает лицом на пол, едва сжимая кисти своих рук. Не хочется ей больше что-либо делать.

Везде одна кровь.

Её душа уже вывернута наизнанку.

Пусто. От пустоты убежишь? Нет. Лишь обманешь самого себя в очередной раз.

Нет больше обмана, Стефани. Твоя жизнь раскрылась в зрелом цвете своего существования. Ты просто не замечала этого раньше.

Что ты пустое место. И что твоя любовь, твоё желание приносит людям радость — это никого никогда не интересовало.

Ты нужна только себе. Только себе, Стефани.

Только...

Её глаза опять сжались и последние капли слёз упали на пол.

Себе.

Последние вздохи давались по-особенному трудно. Девушка дотянулась пальцами до некоторых осколков стекла и, замечая их красивый блеск под солнечным светом, она со всей силы надавила ими на ткань своей кожи.

Больно. Крови становится больше. Но ей мало.

Пусть будет столько, сколько нужно для смерти. Ещё пару порезов и всё закончится.

В твоей жизни Стефани Стайлс всё закончится.

Счастье? Оно здесь. В этом мраке, из которого твоей душе никогда больше не найти выход.

Включаем:

Broken Iris – Colorful Mind

- Мы на месте? – холодно спросил Стайлс, с удивлением замечая, что Лиам Пейн остановил машину всего в нескольких метрах от их школы. Той самой школы, в которой проходила та тупая вечеринка в честь Хэллоуина.

Но Пейн смотрел на Гарри уверенно и ему даже не приходилось ничего объяснять, чтобы дать чёткое подтверждение на недавно-заданный вопрос.

Ведь да. Это действительно было то самое место.

И Стайлс в который за сегодня раз вновь начал застывать в удивлении. В душе зарождалось плохое предчувствие и он ненавидел себя за такое внезапное проявление страха.