Ты только живи

Он усмехнулся.

— Как? Если бы я знал… — он полез в карман за сигаретами.

— Но ведь вы написали…

— Написал только то, что мне стало известно.

— Как? Как стало известно?

Теодориду положил на столик полупустую пачку, похлопал себя по карманам.

— Черт, зажигалку забыл. У вас нет?

— Я не курю.

Он повернулся и сказал что-то по-гречески девушке, стоявшей за стойкой. Та принесла ему коробку спичек.

Журналист затянулся, отпил глоток кофе.

— Как стало известно? Да совершенно случайно. Я поехал на Самотраки. Знаете, на выходные там можно неплохо отдохнуть — природа и все такое… В сентябре погода еще ничего, хотя туристский сезон уже заканчивается. Остановился в Лаккоме, это такая небольшая рыбацкая деревушка, там у меня знакомые. Они и рассказали мне, что накануне нашли выброшенную на берег лодку, которую взял на время проживавший у них иностранец.

«Интересно. Дмитрий приехал искать клад на суше, но зачем-то взял лодку».

— Почему же они решили, что она принадлежит… то есть что на ней плавал Захаропулос? Кстати, а откуда вы узнали его фамилию?

— Рыбаки и сказали. Он же должен был как-то представиться, верно? Да, так вот: поскольку он снимал у одного из местных комнату, они и решили, что, вполне возможно, имел место несчастный случай: он пропал за два дня до этого.

— Как пропал?

— А вот так. В самом, так сказать, прямом смысле слова. Не вернулся.

— Может, романтическое рандеву?

— Да нет, после этого он вообще не появился.

— Кстати, о женщинах. Он приехал на Самотраки один?

— Скорее всего. По крайней мере, никого другого с ним не видели.

«Значит, он был на острове без Софии?»

— И чем он там занимался?

— Ну, наверное, тем же, чем все остальные туристы: отдыхал, осматривал достопримечательности. Знаете, Греция такая страна, где каждый камень под ногами — уже история.

— Сколько пробыл на острове Захаропулос до своего исчезновения?

— Точно не скажу. По рассказам деревенских, несколько дней.

— Полиция проводила расследование?

Теодориду пожал плечами.

— Не думаю. Для этого, по крайней мере, надо заявление. Или, простите, труп.

«Кажется, Инна говорила, что заявление было».

— А что, заявления не было? От жителей? Ну, от того, у кого Захаропулос снимал комнату?

Журналист равнодушно проговорил:

— Может и было. Но если честно, кому это нужно? Всем, знаете, и своих забот хватает. К тому же предположения к делу не подошьешь: а вдруг он просто уехал, не попрощавшись? Как говорится, по-английски. Правда, лодка… н-да… Но все равно глупо предполагать, что полиция при помощи водолазов начнет прочесывать дно Эгейского моря. Простите.

Теодориду помолчал и уже с некоторым раздражением добавил:

— Если вы хотите знать, проводил ли я, так сказать, журналистское расследование этого происшествия, то скажу сразу: нет. Зачем мне это было надо? Заметка в десяток строк. Я ее даже не подписывал.

«Зачем же ты тогда вообще писал ее?» — подумал я, чувствуя нарастающее разочарование. Разговор с «первоисточником» мне решительно ничего не дал. И напрасно я искал в манерах журналиста что-то подозрительное, настораживающее. Просто он заранее знал, что разговор окажется потерей времени — и для него, и для меня.

Так оно и вышло.

Теодориду допил свой кофе и нетерпеливо посмотрел на меня. Пора, дорогой, и честь знать, читалось в его взгляде.

Александруполис — город маленький. Чем черт не шутит. А вдруг?..

Я достал из бумажника фотографию супруга Инны.

— Это и есть Дмитрий Захаропулос. Может быть, вы случайно встречали его в городе?

Журналист скользнул по снимку равнодушным взглядом.

— Как говорили в старое время, не имел чести видеть.

Мы поднялись.

— Уж простите меня, — проговорил он, когда мы вышли на улицу. — Ничем не смог вам помочь.

— Ничего. Это вы простите меня, — вежливо откликнулся я, — что отнял ваше время.

И великодушно простив друг друга, мы распрощались.

23

Встреча, на которую я возлагал такие большие надежды, не принесла мне ничего.

Правда, теперь я знал наверняка, что Дмитрий действительно побывал на Самотраки и провел там несколько дней, что скорее всего он был там один — или не афишировал личности своей спутницы, которая, может быть, сняла жилье где-то в другом месте.

Жаль, что я не спросил Теодориду, остались ли в комнате после исчезновения супруга Инны какие-то вещи. Если остались — значит, он действительно утонул. Впрочем, журналист мог и не знать об этом — зачем, как он выразился, это ему было надо?

Можно, конечно, было позвонить ему, но, честно говоря, разговаривать мне с ним больше не хотелось.

Нет, надо ехать на Самотраки. Брать Лиду переводчицей — и самому разговаривать с местными.

Я пошел в туристическое агентство, которое обнаружил во время моих вынужденных прогулок по городу, и выяснил, как можно добраться до острова. Оказалось, что туда каждый день ходит паром «Саос Феррис», и проблем с билетами в нетуристический сезон не будет.

Утром следующего дня я пришел в булочную. Моя знакомая была там.

— Привет, Лида. У меня есть к вам серьезный разговор, — с ходу начал я.

— О чем?

— Мне нужна ваша помощь. Помощь переводчицы, — и я коротко изложил ей суть дела.

Девушка задумалась.

— Ну, не знаю, — неуверенно произнесла она. — Как-то это все — неожиданно. И… я же работаю.

— И работайте себе на здоровье, Лида. Но вы же можете поменяться со своей напарницей? Я имею в виду, попросить ее поработать за вас пару дней, а потом — вы за нее. А может, нам удастся уложиться в один день.

Она все еще колебалась.

— Я заплачу вам, Лида. И за билет, и за проживание, и за работу.

— А когда вы хотите ехать, Игорь? — спросила она.

— Ну вот, это уже другой разговор! Чем скорее, тем лучше. Можно даже сегодня: паром идет в пять вечера.

— Что вы, сегодня не выйдет, — возразила она. — Я еще должна… знаете что, оставьте мне номер вашего мобильного, я перезвоню, когда буду готова.

— У меня нет мобильного. Давайте так, Лида: я сам позвоню вам на домашний, ну, скажем, завтра ближе к вечеру. Пойдет?

Она написала мне номер своего телефона и занялась вошедшим покупателем. Я подождал, пока она обслужит его.

— Значит, мы договорились. Лида?

— Мы-то да. Теперь осталось договориться с моей напарницей. Ладно, с ней, я думаю, проблем не будет.

— Заранее спасибо вам, — поблагодарил я.

Что ж, придется добавить еще одну статью расхода: оплата переводчика. В какую сумму мне это выльется? Вопрос, конечно, интересный, как говорилось в одной юмористической миниатюре. Прикинув, что придется оплатить моей помощнице билет туда и обратно, проживание, питание и собственно услуги переводчика, я решил, что за пару дней мне придется расстаться не менее чем с полутора сотнями евро.

Через два дня я ожидал девушку на причале в порту Александруполиса, наблюдая, как в «брюхо» огромного белоснежного парома с синей надписью «Saos Ferris» заезжают грузовые и легковые автомобили. Накануне вечером я позвонил ей домой, и она сообщила, что все уладила и в течение двух дней может помогать мне в поисках пропавшего земляка.

По закону подлости погода испортилась: небо заволокли свинцовые тучи и заметно похолодало. Зима решила напомнить о своих правах.

Лида появилась за час до отплытия. На ней была куртка из плотного материала защитного цвета, джинсы и кроссовки. Волосы были перехвачены темной лентой. В руках она держала средних размеров сумку.

— Здравствуйте, Игорь.

— Здравствуйте, Лида. Позвольте — я по-джентльменски завладел ее сумкой, перекинув ремень через плечо. — Итак, в путь?

Я предъявил у трапа купленные в турагентстве билеты, и мы поднялись по узкой лестнице в салон.

Помещение было рассчитано человек на триста — четыреста, но сейчас пассажиров было не более двух десятков. У стойки небольшого бара пара мужчин потягивали свой неизменный фраппэ — холодный кофе, — мальчик лет четырех гонял по проходу на маленьком трехколесном велосипеде, пожилая женщина сосредоточенно вязала что-то на спицах. В самом углу салона человек шесть хипповатого вида парней и девушек сидели на рюкзаках и громко разговаривали.