Трудное время (ЛП)

Чего-то не хватало.

Я подпрыгнула и схватила подсвечник из ванной, проверив свое отражение на выходе. Я выглядела иначе в красном. Но я не была похожа на шл*ху — ничуть. Я была похожа на долбанную девственницу, вся вспотевшая от духоты, с широко раскрытыми глазами, напуганная, и нетерпеливая. Наивная и взволнованная, и невинна, как кролик.

Я зажгла свечку, и поставила рядом с вином. Вернулась обратно в ванную, сделала макияж, брызнула духи в воздух, и подставила под них волосы, как меня учила мама. Я одела украшения, и направилась к дивану, где меня ждало самое правдоподобное свидание за последние пять лет.

Я сделала большой глоток. Отыскала листы Коллиера в сумке, провела по его словам с обратной стороны, развернула бумагу и разгладила изгибы.

Выпила еще.

Вдох, выдох.

Читаю.

«Дорогая, надеюсь, ты надела красное. Поэтому я поведаю тебе свои мысли.

Сначала, я чувствую, что должен сказать тебе, за что я попал сюда, если ты этого еще не выяснила. Знаю, что большинство охранников и другие сотрудники, не желают этого знать. Так им легче относиться к нам мало-мальски прилично, не зная, что мы совершили. Так что, если ты еще не знаешь, я прямо скажу тебе, что попал сюда за нападение».

На этом слове я моргнула, почувствовав странное оцепенение. Нападение. Это объясняло срок в десять лет, который упомянул Джейк. Я не удивилась, и не испугалась, Даже не разочаровалась. Может немного расстроилась, но только отсутствию своей собственной реакции. Хотя я почувствовала облегчение, от того что узнала это от него. Все время, когда я думала о том, чтобы поискать информацию в интернете, меня взволновано начинало трясти, пересыхало во рту, и я трусила.

Я продолжила чтение, готовясь к подробностям.

«Я напал на парня, который на это напросился. В этом ты должна довериться мне, так как я уверен, что он будет говорить об обратном. Но все равно это было плохо, и отвратительно, и импульсивно. Если тебя это пугает, то возможно тебе поможет, если я скажу, что еще не скоро выйду отсюда».

Не смотря на то, что я почувствовала себя виноватой... да, это помогло. Но хотя преступление было ужасным… импульсивным, сказал он. Не спланированным или умышленным, или преднамеренным. От этого на сердце полегчало. Возможно, это была драка в баре, которая обернулась ужасным, ужасным кошмаром.

Но Джейк сказал, десять лет. Адская драка в баре. Я отмахнулась от переживаний — захлопнула их в ящик, помеченный как «Массовое Попрание», что делало эту безрассудную аферу возможной.

«Во всяком случае, если тебе не мешает это знание, я вернусь к более приятным вещам. Просто, кажется, что пришло время тебе узнать, если ты еще не в курсе. Я не знаю тебя, или что тебе нравится, поэтому надеюсь, что то, что я скажу, не оскорбит тебя. Все что я скажу — правда. Надеюсь, тебе понравится.

Мне нравится следить за твоим ртом, когда ты читаешь эту книгу. Я даже не могу, сказать, о чем говорится в этой истории, но я запомнил твои губы. Иногда я закрываю глаза и просто слушаю, как ты говоришь. Я никогда не встречался с южной девушкой, но каждое твое слово, словно обвернуто сахаром. Как я говорил, я думаю о поцелуях с тобой. Очень глубоких и медленных с закрытыми глазами. Возможно, почувствовать твои руки на своей груди или спине, пока я удерживаю твое лицо или зарываюсь в твоих волосах. Пробуя тебя на вкус, почувствую ли я ту же сладость, что и в твоем голосе».

Я схватила бокал со стола, сделала большой глоток, позволив вину обволакивать свой рот.

«Но еще есть и другие способы, которые приходят мне в голову с твоим ртом, а я удерживаю твое лицо и волосы. Думаю, ты понимаешь, о чем я».

— О, Господи.

«Хотя я буду очень осторожным. Нежным. Обещаю. Просто я так давно не чувствовал ничего кроме своей руки. Я бы убил за то, чтобы узнать, какого это почувствовать твой рот. Теплый и влажный. Совсем не неприятный. Все, чтобы ты не захотела, сделать со мной».

Мои руки дрожали, буквы расплылись. Я зажмурила глаза, позволив себе представить это. Нас, в его камере, но никого нет поблизости. Совершенная тишина, кроме его рваного от нетерпения дыхания надо мной. Большой палец подцепил пояс, и его сильная рука потащила его вниз, основная часть моих недавних фантазий. Коллиер обнажается. В этих темных глазах голод или потребность, агрессия или абсолютная беспомощность. Я не смогла распознать, поэтому я открыла глаза, нуждаясь в подсказках, что бы лучше узнать, кем является этот мужчина. И что ему от меня нужно.

«Я сделаю то же с тобой».

— Хвала Иисусу.

«Этого мне бы хотелось даже сильней, потому что тогда я смогу слышать твой голос. Я хочу твои руки на своей голове и в волосах, и, чтобы ты что-то говорила. Все что угодно. Просто мое имя. Или ты можешь сказать мне быстрей. Медленней. Глубже. Ниже. Воспользуйся рукой Эрик. Я буду делать все, что ты попросишь, до тех пор, пока тебе это будет нужно. Губами, или языком, или пальцами. Когда-то мне это неплохо удавалось. Возможно, ты бы могла снова меня этому научить».

Я вздрогнула всем телом. Научи меня. Этот опасный, ожесточенный преступник хотел, чтобы безобидная я его чему-то научила? Мое возбуждение переросло из мышки в кошку, из страха в безнравственность. Я потянулась к бокалу, но он оказался пустой. Я облизала внутреннюю часть ободка.

«Могу поспорить, что на вкус ты восхитительна. Я бы обработал тебя с особым старанием, только чтобы вкусить еще больше. Я бы заставил, тебя кончить, таким образом, если бы ты мне позволила. Я бы, так усердно баловал тебя, прежде чем попросил что-то взамен, чтобы ты знала, что я забочусь о тебе. Возможно, если я хорошо справлюсь, ты вознаградишь меня. Позволишь мне войти в тебя. Я так давно этого не испытывал. И ты будешь такой мокрой, от того, что я делал с тобой. Надеюсь, я могу применить это слово к тебе. Мокрая. Скорей всего это грубо, но я думаю об этом. Довести тебя до этого состояния, и какое это невероятное ощущение. Быть внутри тебя.

Я возбужден. Печатая это. Я возбужден с того момента, когда писал о поцелуе. Никогда бы не подумал, что могу возбудиться от писания или печатания. Как тебе такое. Ты действительно хороший учитель.

Когда я думаю, о том, что мы вместе, эти мечты всегда далеко отсюда. На свободе. При солнечном свете, возможно у озера».

Я изменила свою фантазию, читая все, что он написал, положив спину на песок и траву, вместо его жесткой металлической кровати. Теплое солнце грело мое лицо, пальцы запутались в теплых темных волосах. Тот же изголодавшийся мужчина расположился между моими бедрами, и хотел, чтобы его научили.

«Иногда я хочу, что бы ты была на моих коленях. Сверху. Это было так давно, могу поспорить, что не продержусь и минуты. Но по крайне мере так, это может быть похоже на то, что ты делаешь со мной. Заставляешь терять контроль. Или возможно, если это станет реальностью, мне будет необходимо быть сверху. Словно если я не смогу двигаться, так как хочу, то умру. Я постараюсь быть не слишком грубым. Если только тебе это не нравится. Ты создаешь впечатление, что возможно тебе нравятся мужчины нежные и романтичные. Я приложу все свои усилия, чтобы стать этим мужчиной. Но иногда, мне все-таки нравится делать это быстро. Я не самый милый парень, но я, и не ублюдок. Я очень сильно постараюсь, быть тем, кем ты захочешь.

Я пишу уже два часа и воспользовался походом в телевизионную комнату. Все парни раздраженны шумом, так что мне стоит завершать. Одень на следующей неделе зеленое, и я расскажу тебе больше. Если нет, я оставлю тебя в покое.

Твой, Эрик.

P.S. Мне нравится это чувство, словно я одеваю тебя. Надеюсь тебе тоже».

Мне нравилось. Особенно после того, как он это сказал.

На следующей неделе я одела зеленое, ту же самую кофточку елового цвета, что и в первый день в Казинсе. Без десяти пять он дал мне еще два листка, не сказав ни слова — просто положив их на небольшую стопку корреспонденции других заключенных, с легким кивком.