Израненный (ЛП)

— Эйли? С тобой всё хорошо?

Нет, не думаю. Я слышу беспокойство в её голосе. Я вижу это на её красивом лице. Я поворачиваю голову и обнаруживаю, что все взгляды устремлены на меня, изумление читается на их лицах, словно я главная зверушка в цирке. Моя реальность искажается, когда я ощущаю, как стены начинают давить на меня. Я поднимаюсь на ноги и начинаю двигаться, словно они сами по себе и движутся быстрее, чем моё сознание успевает дать команду.

— Эйли!

Я бегу. Куда? Понятия не имею. Вот я уже в коридоре, шкафчики и закрытые деревянные двери становятся нечёткими. Мне нужен воздух. Мне нужно…

Резать.

Резать.

Резать… чтобы избавится от капкана.

Резать… чтобы выпустить пар.

Резать… чтобы кровоточили раны.

У меня зарождается цель. Нужно место. Девчачий туалет прямо передо мной, нужно только завернуть за угол. Мне просто нужно добраться туда. Освобождение скоро придёт, нужно только подождать. Мои руки и ноги двигаются быстро, толкая меня вперёд. Всё о чем я могу думать — это порезы. Мазохистский наркоман рычит внутри меня, требуя крови. Ничто и никто не имеет значения. Скальпель в моей руке. Я не оставила его в классе, потому что подсознательно знала, что он мне пригодится. Я нарочно сильно сжимаю руку на лезвии, чтобы оно впивалось в мою ладонь. Невероятная нужда сделать большее, заставляет меня задыхается. Всё мое внимание сосредоточено на желании изувечить своё тело, но всё превращается в шок, когда я врезаюсь в непробиваемую стену реальности. Удар выбивает из меня весь воздух, и я падаю на пол. Качая головой и стараясь прийти в себя, я замечаю стоящую передо мной большую пару чёрных ботинок. Мужские ботинки, потрёпанные и изношенные.

Я прослеживаю взглядом расшнурованные ботинки и сильные мужские ноги, одетые в чёрные потёртые джинсы. Наклонив голову назад, исследую мощное худое тело, на котором надета рубашка с V-образным вырезом. Даже до того, как перед моими глазами появляется геометрическая звезда, покрывающая горло, я уже знаю, что это он. Он излучает мощь. Это типичная грубость и ощутимый магнетизм, который явно не перепутаешь не с чем другим. Я смотрю вверх, в то время как он смотрит на меня сверху-вниз своими очаровывающими серыми глазами, которые блестят как лезвие бритвы. Когда я уже думаю, что он не может выглядеть ещё более устрашающим, он опускает своё тело вниз. Сидя на корточках, он поднимает свою большую татуированную руку и тянет её к моему лицу. Я задерживаю дыхание, интересуясь, будет ли он бороться с собой, как я, чтобы прикоснуться ко мне. Я даже не чувствую боль от падения. Безумное желание причинить себе боль сейчас слабо пульсирует под моей кожей, словно подчиняясь его присутствию.

— Ну, и кто тут у нас… — этот хриплый голос вовсе не отталкивающий. — Это мой маленький сталкер, — говорит он, улыбаясь краешком рта. Тепло разливается по моим венам от того, что он только что сказал. Унижение так сильно пылает под моей кожей, что я ощущаю, как горит моё лицо.

Он знает.

Возмущённая и взволнованная, я опускаю глаза, чтобы избежать его понимающего взгляда.

— Ты плачешь.

Это не вопрос. Я вижу, как он опускает руку. Моя щека остается нетронутой. Я качаю головой

— Я не плачу, — это жалкая ложь становится более очевидной, когда я поднимаю руку и вытираю покрытые слезами щёки, я даже не знала, что плачу.

Его ухмылка пропадает.

— Не пойми меня неправильно, но ты не умеешь врать. Давай.

Поднимаясь на ноги, он протягивает мне руку. Я несколько секунд мешкаюсь, прежде чем вложить свою руку в его. Его хватка сильная и твёрдая, когда он поднимает меня на ноги без особых усилий. Он смотрит на меня этими алмазными, полными проницательности глазами, которые лишены эмоций. Мой взгляд блуждает по его лицу, и он стоит так близко, что я в восторге от его необычной красоты. Он словно статуя, скульптура, отлитая скульптором в честь Бога, и созданная исключительно для поклонения.

— Эйли, правильно?

Я моргаю, когда незнакомые ощущения проходят через меня при звуке моего имени слетающего с его пухлых губ.

— Да.

Что-то необъяснимое потрескивает в воздухе между нами, или, может быть, это просто разыгралось моё перегруженное воображение, от осознания, что он по-прежнему крепко держит мою руку. Он опускает голову, волосы падают ему на лоб, и желание убрать их обратно настолько сильное, что мне приходится бороться с ним.

— У тебя кровь идёт, — я дважды моргаю — так мой мозг пытается сообразить, что он сказал. Он поворачивает мою руку, обращая ладонь к потолку. Я уронила скальпель либо когда падала, либо когда он помогал мне подняться на ноги, но доказательство того, что я держала что-то острое, отражается на моей покрытой кровью ладони. — Разве тебе неизвестно, что ты не должна держаться за лезвие? — моя попытка убрать руку, оказывается бесполезной, поскольку он удерживает хватку. — Или может ты этого хотела.

Его пристальный взгляд раскрывает всё притворство, и на какое-то мгновения я стою перед ним словно голая, выставляя свою уязвимую часть. Я не могу... не могу позволить ему увидеть это уродство. Не могу позволить ему увидеть эти ужасные шрамы. Вырвав свою руку, я делаю несколько шагов назад. Мои глаза возвращаются к его лицу как раза вовремя, чтобы увидеть, как он отходит от небольшого шока из-за моего резкого поступка. Любопытство появляться в выражении его лице, когда он устремляет свои проницательные серые глаза на меня.

— Ещё советы?

Я смотрю куда угодно, только не на его лицо.

— Не режь себя слишком глубоко.

Он уходит, не оглядываясь назад, его слова висят в воздухе, когда я наблюдаю, как он исчезает за деревянными двойными дверями в конце коридора. Я не уверена в том, как долго здесь стою, но меня выводит из транса звонок. Ученики выходят из своих классов, заполняя коридор, словно один большой поток волны. Краем глаза я замечаю скальпель слева от меня и быстро подбираю его. Сунув в карман, выпрямляюсь, готовая незаметно раствориться в толпе.

— Эйли!

Я только сейчас замечаю Мэллори, когда она спешит ко мне, прорываясь сквозь толпу и неся мой рюкзак и свою сумку.

— Господи, ты напугала меня до чёртиков. Скажи мне, с тобой точно всё хорошо?

Этот вопрос должно быть уже вытатуирован на моём лбу. Что люди подразумевают под словом «хорошо»? Они спрашивают, потому что действительно обеспокоены или просто из вежливости? Я предполагаю последнее. Не думаю, что люди хотят услышать ваш ответ, кроме как на позитивной ноте, потому что это помогает им избежать неприятностей, фактически избавить от лишней заботы.

Забирая у неё свои сумки, я заставляю себя улыбнуться.

— Спасибо, Мэл. И да, я в порядке.

— Я так волновалась! Мне пришлось отложить свой разговор с Хэммондом, чтобы догнать тебя. Боже, ты видела его сегодня?

Ну, вот вам и её забота, вернее её конец. В очередной раз использую своё умение слушать вполуха, возвращаясь мыслями к Мэддоксу. Его слова, так же как и в последний раз, оказывают влияние. Они не отпускают меня, снова и снова прокручиваясь в моей голове, поэтому я откладываю их в своей памяти, чтобы тщательно обдумать позднее.

*****

Астрономия моё последнее занятие на сегодня. Оно так же является одним из моих любимых. Но мистер Соломон имеет тенденцию много болтать и, учитывая мою сосредоточенность, я снова почти не слушаюа, пока он говорит о последней индукции Плутона как планеты. То, что я сосредоточена на двери в класс нервирует меня. Знаю, глупо на моём месте думать, что он сделает что-то неожиданное и покажется в классе, но я не могу ничего поделать с небольшим приливом надежды, который держит меня на привязи с бесполезным ожиданием. Я жду и жду продления маленькой вечности, которая в конечном счёте застынет внутри меня, словно кровь на свежей ране. Через сорок пять минут, за пять минут до окончания занятия, я вынуждена вернуть своё внимание на мистера Соломона, поскольку он начинает раздавать нам наше последнее задание. Проектная группа. Просто зашибись.