Позволяю любить

— А потому, — ответствовал Леха, сердито косясь на жену, — что замужняя женщина успела уже добиться всего, чего хотела. А именно — вышла замуж! Ей теперь ничегошеньки не надо. Почему, снова хотите вы поинтересоваться? Она считает себя успешной, состоявшейся, добравшейся до некоего условного жизненного… э-э… экватора… И вот тут, в свете преломления жизненных ценностей, такая женщина совершенно перестает следить за собой. Многие, например, толстеют. — Он снова покосился на супругу и на всякий случай аккуратно пододвинул свою кофейную чашку поближе. — А поскольку бороться с лишним весом невероятно трудно, замужняя женщина со временем все больше опускает руки. А чего ей мучиться? Нет больше основополагающего жизненного стержня, программа-максимум выполнена, двигаться больше некуда. И незачем.

— Не все ж такие, — с сомнением возразила Марина. — Или все-таки — все?

— Не все. — Определенно реакцию Леха имел трезвую да резвую, ибо по интонации Марининого голоса явно наловчился быстро ориентироваться в ответах. — Не все, но подавляющее большинство. Другое дело — женщины незамужние. — Глаза разболтавшегося хирурга подернулись тут мечтательной поволокой. — Они в постоянных гонках, им надо держать себя в хорошей форме — ну, на случай, скажем, ежели подвернется интересный объект. Она начеку, она — Артемида, этакий бодрствующий вампир, и ее дежурство длится двадцать четыре часа в сутки… Даже если такая женщина не ставит перед собой цель выйти замуж, то подсознательно она все равно оценивает всех мужчин подряд с точки зрения потенциальной пригодности: этот — подходит, этот — фигня, не герой ее сердешного жизненного романа…

— Кажется, ты, Леша, смотришь на всех женщин с профессиональной точки зрения, — вставила Марина. — Как анатомический атлас разглядываешь. Тут — отрезать, там — добавить…

— Ну-ка попробуй на меня так посмотреть. — Аня довольно рассмеялась.

— И посмотрю! — сурово предупредил Леха и для убедительности даже пальцем пригрозил. — Лучше не нарывайся!

— Посмотри!

— И посмотрю!

— Так посмотри наконец! — И Аня, и Марина уже попросту громко смеялись, весело наблюдая, как Леха, не слишком довольный складывающимся для него оборотом, пытается увернуться.

— Посмотреть, значит? — сделал Леха последнюю попытку. — Что ж, сама напросилась…

— Да не тяни, говори быстрее!

— Эх, — обреченно сказал Леха и залпом допил остывший кофе. — Эх… Ну хорошо, слушай! Ты, Анька, конечно, не вампир, пусть даже номинально и не замужем. Но уже и не елочка-припевочка в разноцветных и пропахших нафталином бигудях. Ты — определенно посредине! Но, увы, середина эта вовсе не золотая. И даже не серебряная. Твоя середина, Анька, уж ты не обессудь, представляет собой этакую перезревшую массу с недозревшими компонентами… — От неожиданности женщины ахнули. А Леха, сердито зыркнув на них, спокойно продолжал, причем голос его с каждой новой фразой все больше приобретал обертоны холодного и беспощадного бичевания: — Ты, как я уже обмолвился, не замужем. Стало быть, должна, согласно теории, пребывать в состоянии напряженного охотничьего азарта. Где там, дескать, мой суженый-ряженый, ни хрена не судьбой отряженный, а отряженный лишь одним-единственным волевым женским усердием? Ищу тебя, ищу и изнываю!.. Именно в таком волнительном состоянии вечного поиска ты обязана была бы находиться, поскольку в принципиальном плане тебе полагается быть охваченной поиском счастливой семейной стабильности. Но! — Леха в этом месте сделал многозначительную менторскую паузу, и обе слушательницы, как завороженные, проследили взглядом за эффектным перемещением его взметнувшегося указательного пальца. — Это — неправда, и все мы прекрасно об этом знаем. Почему?

— Почему? — эхом переспросила его Марина.

— Отвечаю! Потому что Анька уже успела побывать замужем! И из данного волнующего мероприятия сделала малоутешительный вывод: там очень плохо кормят!

В итоге влюбленные рассоединились, а наш клиент… э-э, я хотел сказать, клиентка, то бишь наша Анька, очутилась в некотором подвешенном состоянии: семейная замшелость ей, с одной стороны, покамест не грозит, но и замуж ее на данный момент, по всей видимости, не затащишь калачом!

— Тьфу ты! — Анна улыбнулась. К удивлению и облегчению всех присутствующих, она совсем не рассердилась на недобрую речь Лехи. — Я думала, ты что-нибудь новое скажешь, оригинальное… но мы тут услышали только какие-то сырые шовинистские умозаключения. Признайся, на ходу изобрел? Наверняка ведь только бы было что сказать?..

— А я и не напрашивался в выступающие! — довольно ответил Леха. — Сами пристали… Но одно, Анька, я могу спрогнозировать для тебя совершенно однозначно: рано или поздно тебя такая непонятная ситуация крайне не устроит. Это просто должно будет чем-то закончиться.

— Чем, чем! — воскликнула Марина. — А ничем особенным! Аня всего лишь выйдет замуж повторно, вот и все!

— Да нет. — Леха озабоченно почесал затылок. — Замуж она, может, и выйдет, но… скажем так, будут нюансы. Какие именно, не знаю, но это — полностью в ее характере…

Анна почувствовала, что настала пора прервать дискуссию. Что-то разговор далеко зашел — начался вроде с хохмы, а трансформировался в беззастенчивое препарирование ее личной жизни.

— Ладно, — сказала она. — Хватит обо мне! Чего это вы час уже как прибыли, а своими новостями толком еще так и не поделились?

Однако Марину не так-то просто было сбить с толку. Она явно раззадорилась — правда, не в самом выгодном для Лехи направлении.

— Так… — произнесла Марина нехорошим голосом. — А ну-ка посмотри мне в глаза. — Марина ревниво ухватила мужа за рукав и развернула его лицом к себе. — Признавайся, гаденыш, тебе Анька всегда нравилась?

— Всегда, — легко согласился тот.

— Чего же ты на мне тогда женился? Почему ж не на ней?

— Да ты глянь на нее! Она же неприступна! Крепость Измаил, а не женщина, Снежная королева, ё-моё! Притронешься — и замерзнешь.

— А я, значит, доступная?

Раздался, к счастью, звонок в дверь. Аня пошла открывать.

Соседка. Лицо почему-то недовольное.

— Аня, ваша сестра всем житья не дает, — принялась возмущаться прямо с порога женщина. — Нельзя же так громко музыку слушать. Парни к ней какие-то ходят, в подъезде мусорят, стоят тут допоздна…

— Я ни разу не видела, чтобы они мусорили, — недовольно возразила Аня. — И потом, подъезд — это все-таки не ваша личная собственность, ребята могут тут стоять сколько им угодно.

— Но этот шум…

— Посмотрите сюда. — Аня указала на листок, висящий на стене около электрического щитка. — Не вы ли сами установили эти правила на всеобщем собрании жильцов подъезда? Куда меня, кстати, пригласить почему-то не удосужились…

— Вас не было дома…

— Тут написано: нельзя шуметь с двадцати трех ноль-ноль до семи утра. Уверяю вас: в эти часы моя сестра музыку не включает.

Алексей, заслышав разговор на повышенных тонах, вышел в коридор. По своей вечной привычке совать повсюду нос он решил прийти Ане на помощь.

— Анюта, что там у тебя? — Лешка загородил ее собой.

Соседка оторопела. У Ани — мужчина. Невероятно! У нее ведь никого нет, она от мужиков шарахается как черт от ладана!..

— Да, работы тут у вас вагон и маленькая тележка, — строго произнес Леха и укоризненно покачал головой. — Смотрю я и понимаю — запустили вы себя. Но ничего страшного, будем исправлять.

— Чего? — переспросила удивленная соседка.

— Грудь и шею — подтянуть, — продолжал Леха приказным тоном. — На бедра — липосакцию! — Он озадаченно поцокал языком. — С лицом будет сложнее… но, впрочем, не все еще безнадежно…

— В чем дело? — наконец нашлась бедная женщина. — Что вы тут себе позволяете?

— Я — хирург, — объяснил Алексей. — Вот моя визитка. Как надумаете — обращайтесь.

— Хам! — только и нашла что сказать соседка и убежала так, словно он прямо здесь, на лестничной площадке, со скальпелем в руке собрался ее оперировать.

— Я что, и вправду похож на хама? — повернулся к Ане Алексей.