Ночь, которая никогда не наступит (СИ)

Они ещё какое-то время сидели на лестнице, но, когда я пошла в ванную, Дебби и Рене уже поднялись к себе наверх, хотя стул все еще подпирал дверь.

Постель была по-особенному холодной, такие бывают лишь в загородных домах. В таких кроватях весело и романтично согреваться вдвоем. Может быть, для поднятия своего рейтинга на телешоу, мне придется это сделать. Я чувствовала себя глупо, но я взяла с собой в кровать плюшевого зайца, который сохранился у меня с детства. Я не спала с игрушкой примерно с того времени, как этот заяц ушёл в коробку в шкафу на долгие годы, но для создания своего образа я решила взять его. Ведь даже во сне меня могли снимать. Когда я обняла его, мне даже стало легче, потому что игрушка была единственной родной вещью, которая сейчас со мной. Даже моя пижама была куплена накануне, и клубничный запах шампуня от своих волос я тоже не узнавала.

Уснуть не получалось. Я думала о том, как прошел первый день съемок, какой я показалась зрителям, как там сейчас папа, что делает мама без нас. Меня волновал этот случай с Ниной, злили Генрих и ведущие, тревожило и радовало одновременно проживание с такими яркими людьми, я беспокоилась, придет ли Винсент. Его чайка не давала мне покоя, и я всё думала, успею ли я за оставшееся нам время разгадать тайну его странностей. Эта мысль волновала меня чуть ли не больше остальных, поэтому я была рада, когда в голову лезли куда более значимые переживания.

Ещё я думала, а не смотрит ли Шери на меня в окно, как вчерашней ночью. Или какой-то другой вампир. Просто стоит и смотрит, может быть, делится своими впечатлениями с телезрителями, а, может быть, думает, как пульсируют артерии на моей шее. Вампиры могут быть почти бесшумными, я даже не пойму, что кто-то подходит к моему окну.  И здесь ведь нет штор, чтобы закрыться.

Сначала я лежала лицом к окну, но никак не могла закрыть глаза дольше, чем на полминуты, я все время их открывала, чтобы проверить, нет ли рядом со мной чьего-то лица. Потом я перевернулась на другой бок и придумала себе, что мне, как Орфею, нельзя поворачиваться к окну, иначе случится нечто неопределенно ужасное. Но это лишь больше испугало меня, мое тело стало деревянным, я едва ли могла пошевелиться. А вдруг вампиры уже во дворе, а там ведь где-то до сих пор Винсент. Повезло, если он зашел в чей-то чужой дом. А если нет? Я понимала, что я не смогу ему помочь. Но если вампир действительно что-то сделает с ним, когда я об этом догадалась, я буду винить себя до конца своей жизни. То есть, скорее всего, до тех пор, пока со мной что-нибудь не сделает другой вампир.

Я встала с кровати, спустив босые ноги на ковёр из овечьей шкуры (он тоже оказался холодным), и осторожно пошла к выходу. Двигаться оказалось менее страшно, чем лежать на месте. Я постаралась как можно тише отодвинуть стул от входной двери, попутно придумывая, зачем мне понадобилось выйти на улицу, на случай если Дебби и Рене увидят меня.

Ночь была освежающе прохладной, не такой зябкой, как в доме, но и не такой душной от всеобщего волнения, как по пути сюда. Было тихо-тихо, хотя свет в нескольких окнах до сих пор горел. Фонари же на улице были включены не все, но я надеялась, что они загорятся от движения, и я увижу, если кто-то будет выходить из леса.

Я ожидала увидеть Винсента, одиноко сидящего где-то около дома, из гордости не желающего постучаться внутрь. Однако, на улице было пусто. Я чувствовала себя глупо. Наверняка, он сидел в одном из домов с зажжёнными окнами. Или валялся где-то в лесу обескровленный. Я понимала, что вампиры не будут нападать просто так, но я всё не могла приравнять их к адекватным людям, которые не будут убивать в окружении камер. Я тихо позвала Винсента по имени, но вряд ли меня хоть кто-то услышал. Если бы сейчас я вернулась в дом, то ненавидела бы себя ещё больше, чем если бы не вышла вообще.

Я сделала несколько шагов и свернула с дорожки во влажную траву. Если здесь и лежит труп, то обязательно где-то в траве за папоротниками. Я решила, что для начала обойду всю расчищенную территорию, и, если так и не найду его, разбужу Дебби и Рене. Я дошла почти до леса, где было уже совсем темно. При каждом шорохе моё воображение пыталось дорисовать ужасные картины, в которых живые мертвецы неожиданно появлялись в самых невероятных местах, например, на хорошо проглядываемом поле со стриженой травой. А потом я услышала настоящий, непридуманный громкий шорох, который мог производить кто-то, по крайней мере, не меньше взрослой овчарки.

- Винсент? Кто это?

Шум прекратился. Рене был прав, у меня действительно есть газовый баллончик, только сейчас он остался в рюкзаке. Я не хотела поворачиваться к лесу спиной, поэтому попятилась назад. Камень под скользкой травой оказался у меня под ногой, и я полетела вниз.

- Прости! Я не хотел, чтобы ты падала.

Голос мне казался незнакомым и каким-то неправильным. Он принадлежал мужчине, наверное, иностранцу. Он картавил, но было ещё что-то неправильное в его речи.

Такой странный голос не мог принадлежать кому-то страшному, поэтому сначала я осмотрела свои грязные ладони с содранной кожей, а лишь потом подняла голову, чтобы оглянуться по сторонам. Сначала я увидела, как кто-то высокий медленно выходит из леса, а потом, в следующую секунду, он оказался рядом со мной. Я поняла, что это вампир, прежде, чем узнала в нём того самого парня, который махал мне на игре. Он наклонился ко мне, и я закричала.

- Не бойся, я не хочу тебя кусать или как-то ещё обижать.

Я быстро справилась с тем, чтобы заставить себя замолкнуть. Наверное, и закричала я не так сильно, потому что никто даже не вышел во двор. Ещё с утра я рассматривала вариант стать вампиром, поэтому я не должна была вести себя так. Он потянулся ко мне, я смотрела за движениями его руки, вдохнув больше воздуха, чтобы казаться спокойной. Он погладил меня по тыльной стороне ладони. Я ожидала, что почувствую холод и жуткое ощущение от того, что это так не похоже на человеческое прикосновение, но его рука оказалась только чуть менее теплая, чем должна была быть. Возможно, я даже и это придумала. Ночью вампиры были почти такими же, как и люди.

- Все хорошо?

Я закивала ему и, только когда окончательно убедилась, что его рука не отличается от человеческой, подняла голову, чтобы посмотреть на него. Такого чистого светлого взгляда я никогда не видела. Как ясное голубое небо, освещенное солнцем, но не прожженное им. Даже в такой темноте его глаза не приобретали хищности или даже таинственности, он был совершенно открыт предо мной. На нижних веках залегали синяки, которые делали хотя бы немного земными его нечеловеческие добрые глаза. В остальном его черты лица были правильными и красивыми. Он смотрел мне в глаза, на губах была отстраненная улыбка, будто бы не связанная с его взглядом.

Он потянул меня за руку, помогая встать, и я ощутила его силу, и она, в отличие от тепла кожи, точно была нечеловеческой. Мы стояли друг рядом с другом, я думала, что сказать, а он, казалось, принюхивался ко мне. Потом его улыбка стала более осмысленной.

- Моё имя Йозеф. Я - вампир.

Оставалось добавить только что-то вроде: я не убиваю людей вот уже пять месяцев. За это ему бы не аплодировали. Было известно, что вампирам нужно убивать как минимум двух людей в год. Если этого не делать, жажда крови берет верх, и они совершенно теряют контроль, бросаясь на людей без разбора. Утоляет голод лишь убийство. Оставляя жертву живой, вампиры лишь поддерживают себя в относительно разумном состоянии, но не могут с уверенностью утверждать, что сдержат себя в следующую секунду. Лучше регулярные контролируемые убийства, чем озверевшие от голода звери, это принимали даже мы, люди.

- Я - Эми, - мне не хотелось говорить, что я человек, потому что я никогда так не представлялась, - я - студентка государственного научного университета, учусь на биологическом факультете. Заканчиваю в этом году. То есть, должна была закончить.

- Учеба в университете - это очень хорошее занятие.