Сбиться с пути

Столица Монтерико оказалась шумной, отвратительной и жаркой.

Остатки бетонных конструкций с торчащими из них стальными прутьями выглядели как наглядное подтверждение того, что от некогда возвышавшегося здесь здания остались одни руины. Завалы кирпича и щебня делали некоторые улицы непроходимыми. Политические лозунги, намалеванные кроваво-красной краской на каждом доступном рекламном щите, словно выкрикивали кровавую историю гражданской войны.

Солдаты, одетые в полевую форму, армейские ботинки и железные каски, патрулировали улицы. На их лицах застыло угрюмое и сердитое выражение, вели они себя самоуверенно и грубо. Запуганное гражданское население, с настороженными глазами, крадущейся походкой пробиралось полупустыми улицами по своим повседневным делам.

Дженни никогда не видела более удручающего места. Неожиданно она почувствовала симпатию к делу Хола и испытала то же желание помочь исправить сотворенное здесь зло и положить конец царящим здесь издевательствам над человеческой природой.

Уизерс, чиновник Государственного департамента, встретивший их в Мехико, вызвал у нее разочарование. Дженни ожидала увидеть героя, похожего на Грегори Пека, чья осанка излучала бы уверенность и вызывала повиновение. Однако мистер Уизерс выглядел так, что вряд ли бы выдержал даже сильный ветер, не то, что отношение враждебного США режима. Он казался беспомощным и неуклюжим в этом своем помятом дешевом костюме. Она скорее могла представить его мишенью жестоких насмешек, чем угрозой воинствующей хунте.

Однако он проявил доброту и сочувствие их горю, сопровождая их через многолюдный аэропорт к самолету, который должен был доставить их в Монтерико. Он старался защитить ее.

Дженни доверила Кейджу вести большинство переговоров. Но, даже взяв на себя все официальные хлопоты, он ни на минуту не оставлял ее без внимания. Кейдж не отпускал ее от себя ни на шаг, постоянно был с ней бок о бок, держа свою крепкую руку у нее на плече или взяв ее под локоть.

Она вверила себя его силе, положившись на него без малейшего сожаления. Господи, что бы она делала без него? Дженни поражалась, почему люди отказывали Кейджу в чувствительности.

«Да этого Кейджа Хендрена ни черта никто и ничто не волнует».

Так его видели окружающие.

Однако они были не правы. Его волновало. Его волновал его брат. И он относился к ней с исключительной внимательностью и тактом.

Сразу после прибытия в Монтерико Дженни, Кейджа и мистера Уизерса запихнули на заднее сиденье старенького «форда». На переднем уселся водитель и солдат с советским «Калашниковым» в руках. Каждый раз, когда Дженни бросала взгляд на автомат, холодок пробегал у нее по спине.

Водитель и солдат представляли правящую власть. Они и не пытались скрыть презрение к своим пассажирам.

После нескольких кругов по городу они, наконец, остановились около здания, где ранее располагался банк. Сейчас оно служило правительствен нойштаб-квартирой. К одной из колонн фасада здания был привязан козел. Казалось, он излучал к непрошеным гостям ту же враждебность, что и жители Монтерико.

Прикрепленные к потолку вентиляторы лениво перегоняли жаркий, плотный и душный воздух. Однако бывший банковский вестибюль, по крайней мере, предоставил им передышку от удушающего зноя. Блузка Дженни буквально прилипла к ее спине. Кейдж уже давно расстался со своим пиджаком и галстуком и закатал рукава рубашки.

Один из многочисленных военных дулом автомата указал им на место на неудобной, жесткой кушетке и промычал нечто, что они расценили как приказ садиться. Мистера Уизерса сопроводили к одному из военных командиров. Он взволнованно вытер лоб платком, покинув его кабинет спустя несколько минут.

— Вашингтон узнает об этом, — возмущенно произнес он.

— О чем? — требовательно спросил его Кейдж.

Крепко стоя на широко расставленных ногах, держа на пальце перекинутый через плечо пиджак, в рубашке, расстегнутой на груди, чтобы дать доступ воздуху, сыпя проклятиями сквозь сжатые до боли зубы, он выглядел более внушающим страх, чем любой из наводнивших здание солдат.

— Мистер Уизерс объяснил им, что тело Хола еще не доставили в город.

— Деревня где… где… была…

— Казнь, — резко подсказал Кейдж.

— Да, хорошо, деревню, где это произошло, осаждают повстанцы. Однако они ожидают, что тело доставят до заката солнца, — поспешил добавить он успокаивающе.

— К закату! — воскликнула Дженни. Провести день в этом охваченном войной месте представлялось удручающей перспективой.

— Боюсь, что так, мисс Флетчер. — Мистер Уизерс бросил нервный взгляд на Кейджа. — Возможно, это случится раньше. Никто ничего не знает наверняка.

— А что мы должны будем делать все это время? — спросила она.

Он прокашлялся.

— Ждать.

И они ждали. Нескончаемые часы тянулись с монотонной вялостью. Им не разрешили покидать здание. Когда мистер Уизерс воспользовался своей дипломатической властью, чтобы добиться для них еды и питья, им принесли черствые сэндвичи с ветчиной и три стакана мутной теплой воды.

— Несомненно, они доставили это из какой-нибудь тюрьмы, — сказал Кейдж и выбросил оскорбительный бутерброд в ближайшую, до краев заполненную мусором урну.

Дженни также не смогла откусить от своего ни кусочка. Ветчина была покрыта зеленоватой противной пленкой. Но они все же выпили воду, опасаясь возможности обезвоживания организма. Они изнемогали от полуденного зноя, пока солдаты, прислонившись к стенам и поставив рядом с собой автоматы, придавались сиесте.

Кейдж твердыми шагами бродил из угла в угол, бормоча проклятия и оскорбления в адрес Монтерико и его доблестных воинов. Светлые волосы и зеленые глаза Дженни были редкостью в этой стране,большинство населения которой составляли латиноамериканцы. Кейджа беспокоило то, о чем она даже не догадывалась. Каждый раз, когда скучающие солдаты бросали заинтересованный взгляд в ее сторону, глаза Кейджа угрожающе прищуривались.

Охранники не имели ни малейшего понятия, что он прекрасно знал испанский, и, когда один из них отвесил сальное замечание относительно Дженни своему приятелю, Кейдж, нахмурившись и сжав кулаки, повернулся к вояке. Мистер Уизерс схватил его за рукав:

— Эй, парень, ради всего святого, не делай глупостей. Иначе у нас окажется три тела, которые надо будет пересылать вашим родителям.

Уизерс был прав, и Кейдж с воинственным видом вернулся на свое место на кушетке. Он крепко взял Дженни за руку:

— Не отходи от меня ни на секунду, что бы ни случилось.

Только тогда, когда солнце скрылось за верхушками деревьев в далеких джунглях, большой военный грузовик прогромыхал по улице и остановился напротив правительственного здания. Водитель и несколько военных лениво высыпали из машины и, закурив сигареты и перешучиваясь между собой, принялись разминать конечности после долгого и утомительного пути. Один из них, с самым большим животом и погонами, вошел в кабинет командира.

— Должно быть, это они, — с надеждой заметил мистер Уизерс.

Он оказался прав. Командир вышел из кабинета, держа в руках пачку бумаг. Он жестом приказал им следовать за ним. Брезент, закрывающий кузов грузовика, был отдернут, и командир поднялся, чтобы заглянуть внутрь. За ним последовал Уизерс. Потом Кейдж.

— Нет! — крикнул он Дженни, когда та поставила ногу на подножку колеса.

— Но, Кейдж…

— Нет, — повторил он твердо.

В грузовике стояло четыре гроба. Хол оказался в третьем открытом ими. Дженни поняла это по изменившемуся лицу Кейджа, когда сняли крышку. Оно жутко исказилось, будто бы кто-то отпечатал на нем новое выражение. Кейдж зажмурил глаза и, сжав зубы, содрогнулся. Уизерс задал ему короткий вопрос, он кивнул.

Когда он снова открыл глаза, они подняли бортик кузова грузовика, чтобы он больше не смог увидеть своего брата, однако каким-то образом ему это удалось. Его лицо смягчилось, и слезы показались на глазах. Он протянул руку и нежно коснулся лица брата.