Подарок к рождеству

 — Послушай, — донесся до него, неожидан­но повеселевший, голос Абигейл, — а что, если нам начать все с нуля? То есть забыть все, что было, и вести себя так, будто мы только что встретились, только что познакомились, как знакомятся совершенно чужие люди. Раз уж я оказалась не той женщиной, за которую ты меня все это время принимал.

 — У вас оригинальные идеи, леди. — Его го­лос прозвучал довольно грубо и угрюмо, и ве­селые искорки в ее анютиных глазках сразу по­гасли. Заметив это со щемящим чувством вины, он улыбнулся ей и уже другим тоном добавил: — Что ж, интересная мысль, ябы сказал.

 Ник мягко взял ее за руку и повел из кухни обратно в гостиную. Огонь в камине пылал так ярко, что он решил не включать верхний свет, и комната осталась в мягком полумраке.

 — Итак, мисс Барринг... Гм, мы же хотели кофе. Минуточку, я сейчас вернусь.

 Он сбегал на кухню, расставил на столе чашки с растворимым кофе и налил в них воду из чайника. Абигейл уже сидела в кресле у ка­мина и с какой-то настороженностью наблю­дала, как Ник наполнял чашки кипяченой во­дой. Итак, он принял правила ее игры. Но что за этим последует?

 — Тебе с молоком или без? — спросил он.

 — С молоком, пожалуйста, и без сахара.

 — Может быть, ты расскажешь что-нибудь о себе? — предложил он ей.

 Протягивая Абигейл чашку с горячим на­питком, Ник заметил, что она сидит в какой- то неестественной, напряженной позе, почти не прислоняясь к спинке кресла и очень плот­но сжав колени. Лицо ее было бледно и тоже напряжено. Когда она приняла чашку, Ник уселся в кресло напротив нее. Его взгляд не­вольно скользнул сверху вниз по стройным женским ногам и с досадой уперся в бархати­стый красный ковер, разделявший оба кресла.

 — А что тебя интересует в моей биографии? — скованно спросила она.

 — Для начала остановись, поподробнее, на своей работе. Ведь, судя по всему, в твоей про­фессии есть явные преимущества перед моей, не так ли?

 — Ты хочешь сказать, что профессия акте­ра, особенно актера популярного, превращает его частную жизнь в достояние широких слоев общественности? — Отвлеченная тема разговора помогла Абигейл расслабиться. Ледяная маска на бледном лице постепенно испарилась, напряженность исчезла, отчего девушка сразу ста­ла выглядеть похорошевшей и... снова, вызывающе, сексуальной. — Я имею в виду, мне было бы противно, если бы все подробности моей частной жизни становились предметом спле­тен и пересудов для всех и каждого.

 — Да, в моей профессии такой момент при­сутствует, — согласился с ней Ник. — И я знал об этом, когда начинал свою карьеру. Но с этим приходится мириться. Впрочем, иногда у меня возникает желание послать всех к чертям и ос­таться наедине с самим собой, чтобы пожить спокойно.

 — Такое желание у тебя, очевидно, возник­ло и после происшествия, от которого ты по­страдал. Ведь, правда? — Сказала она. — Я пони­маю теперь, почему ты предпочитаешь жить здесь, в уединенном коттедже, а не в каком-то шумном месте, на публике. Тут тихо, никто тебя не дергает. И, чтобы оставаться в этой благо­датной тени, ты не хотел знакомиться с неве­стой брата, не так ли?

 — Совершенно верно.

 Итак, она не только красива, но и умна, по­думал Ник. Это, потенциально, опасное сочета­ние. А с другой стороны, и интригующее, пото­му что оно побуждает его все больше и глубже интересоваться ее характером и жизнью.

 — Однако мы говорили о тебе, так что оста­вим пока мою частную жизнь в покое, — про­должил он. — Мне интересно узнать о твоей карьере в туристическом бизнесе. Она, насколь­ко я понимаю, набирает высоту?

 — Не так уж и набирает. Я работаю в одном из филиалов национального туристического агентства. Начинала как простая практикантка сразу после окончания школы и по служебной лестнице карабкалась сама, без всякой помо­щи. Главным координатором стала всего три месяца назад.

 — Довольно неплохой профессиональный скачок для девушки в возрасте э-э... двадцати двух лет.

 Ее губы тронула едва приметная улыбка, и она поправила его:

 — Двадцати пяти. Пытаешься польстить мне?

 — Никакой лести. Просто хотел угадать, сколько тебе лет. Немножко ошибся. Всего на чуть-чуть... Итак, расскажи мне о своей работе. Ну, например, тебе приходится посещать мес­та, которые ваше агентство предлагает людям для отдыха?

 — Иногда, — ответила она. — Это считается одной из дополнительных льгот в работе. Ког­да познакомишься с тем или иным курортным местом лично, беседа с клиентом получается более предметной и эффективной.

 — А куда бы ты сама поехала отдыхать? Ка­кие места, страны привлекают тебя больше, чем другие? — спросил Ник.

 — Во-первых, экзотические, удаленные. Мне, например, страшно понравилась Новая Зеландия — настоящий земной рай. Никогда не забуду, как я собирала ракушки в чистейших прибрежных водах портового городка Тауранга. Представляешь, их там свыше двухсот видов! Некоторые из них, до сих пор, хранятся у меня дома. Во-вторых, я с удовольствием посещаю места, связанные со всякими знаменитостями.

 В Италии мне очень понравился небольшой го­род Чивитавеккья, где последние десять лет жизни провел великий романист Стендаль. А на острове Эльба я побывала в домике Напо­леона. Кстати об островах — и это уже, в-треть­их: я в них просто влюблена!

 При этих словах лицо Абигейл озарилось улыбкой. Увлекшись рассказом, она почув­ствовала себя совсем непосредственно, ша­ловливо отбросила в сторону туфли и совсем по-детски поджала под себя ноги. Ник слушал девушку и любовался ею, разглядывая словно впервые.

 — Новая Каледония, Фиджи, Тонга, Пен... Мне довелось увидеть даже эти и другие острова Океании, — увлеченно продолжала она, — но чаще других я вспоминаю испанскую Мальор­ку. Это остров тысячи ветряных мельниц и уди­вительного деревца олива, которая не боится ни зноя, ни холода, ни времени и живет до тысячи лет. В девятнадцатом веке на Мальорку приезжали вместе Фредерик Шопен и Жорж Санд. Они остановились в уютном городке Вальдемоса, где жили...

 — В старинном монастыре Ла-Картуха, — неожиданно встрял Ник.

 — Ты тоже бывал на Мальорке?

 — Пару лет назад. С Крисом. — На мгновение он задумался, будто вспоминая что-то, потом добавил: — А музыку Шопена мы слушали в необычном концертном зале на берегу подзем­ного озера...

 — В пещере Дракона?

 — Точно. Эта пещера на острове понрави­лась Крису больше всего.

 — Он твой единственный брат или есть еще? — Теперь Абигейл захотелось побольше узнать про Ника.

 — Единственный, и я, до сих пор, смотрю на него как на маленького братца, поскольку он гораздо моложе меня. — Хмыкнув, Ник доба­вил: — Я начал приглядывать за ним еще в школьные годы.

 — И ты не выпускаешь его из виду до сих пор. Не пора ли отпустить оперившегося птен­чика на свободу?

 — Мда... Возможно.

 Помолчав, Абигейл сказала:

 — Из того, что ты мне рассказал о нем, я сделала вывод: он наверняка еще любит Элоиз и хочет вернуть ее.

 — Чтобы она еще поводила его, дурачка, за нос. — Лицо Ника снова ожесточилось. — На мой взгляд, любовь — это просто одно из эмо­циональных состояний человека, которое иные люди, слишком, переоценивают. Это чувство причиняет влюбленным больше страданий, чем радости.

 — Неужели ты действительно так считаешь? Но почему?

 — Потому что убедился в этом на собствен­ном опыте. Мой отец не дождался даже появ­ления на свет своего второго сына и бросил нашу мать. А ведь они, предположительно, лю­били друг друга, когда-то клялись в вечной любви... — Ник потер лоб, опустил голову, по­том поднялся и, зачем-то все-таки, включил верхний свет. Он явно нервничал. — Позднее я, неоднократно, убеждался, что фраза «я люблю тебя» в практической жизни вовсе не подразу­мевает «люблю навеки».

 В его памяти опять всплыла Сидни. Она без конца твердила ему: «Ник, я люблю тебя!» Од­нако, многие ее поступки полностью отрицали это утверждение...

 После короткой паузы Абигейл неожидан­но спросила: