Ты прекрасный друг(СИ)

За время моей болезни пару раз звонила Маринка, спрашивала, как самочувствие. Не было ни сил, ни настроения с ней болтать. Меня тяготила тайна о Кораблеве, а единственное, о чем трещала Маринка – о своем домашнем аресте перед каникулами и о том, как она скучает по Антошке.

Саша якобы закрутился с учебой (или с Лизой, подробностей, увы, не знаю) и вновь перестал писать. Мандаринов от него я, разумеется, не дождалась. Да я уже и забила на все, как-то свыклась с мыслью, что друг от меня отдалился. Зато с незнакомого номера пару раз приходили сообщения типа: «Ну, что? Струсила?» Или «Так меня испугалась, что решила бросить школу?». От Кораблева. Я ничего не отвечала, мне он был противен. Потом, видимо, Маринка сообщила ему о моей болезни и Антон, наконец, заткнулся.

Вечером, вернувшись с работы, мама сразу зашла ко мне в комнату. Вид у неё был весьма обескураженный, в руках – огромная бледно-розовая коробка с атласной бежевой лентой.

– Инна, даже не знаю... Вот что я нашла под нашей дверью.

– Мама, ты уверена, что там нет бомбы? Ничего не тикает?

– Нет, – мама устало улыбнулась, – не тикает! Там, видимо, что-то мягкое! Совсем невесомое.

– Так, может, она пустая, – угрюмо пошутила я.

– Хм, не думаю!

– Ну, так открывай скорее!

– А почему я? Это тебе, Инна!

– Мне-е? – моё лицо вытянулось. Это мама у нас не страдает отсутствием поклонников, к ее подаркам и цветам я уже привыкла. – Я-то тут при чем?

– А при том! Тут карточка есть, на ней написано черным по белому: «Инне!».

Я, не вставая с кровати, протянула руки к коробке. Она была ещё прохладной с мороза и мне показалось, что она очень приятно пахнет, чем-то цитрусовым. На мамины духи не похоже.

Открыв в нетерпении крышку, внутри я обнаружила какую-то ткань нежно-голубого цвета, завёрнутую в шуршащую серебристую бумагу.

– Как интересно! Распаковывай! – подпрыгивала рядом в нетерпении мама.

Я развернула подарок. Это было платье невероятной красоты. Насколько я могу судить о красоте таких вещей. Аккуратная юбка-колокольчик из неопрена, небольшой милый бант сзади.

– Какая прелесть, Боже мой! – ахнула мама, – Инна, ты знаешь, сколько такое стоит?

– Понятия не имею!

– И что ты думаешь?

– Думаю о том, что не ношу платья! – я все ещё прибывала в шоке.

– Нет, я о том, кто это подарил?

– Понятия не имею! – повторила я.

– Инна, – взмолилась мама, – Ну же, почему ты не рассказываешь мне о своих поклонниках?

– Да, потому что их нет, мамочка! – искренне закричала я. Честно говоря, ничего не понимала.

– В любом случае, у человека, пославшего тебе такое, превосходный вкус.

Я пожала плечами.

– Погоди! – не унималась мама, – Тут ещё записка!

Я дрожащей рукой развернула вдвое сложенный лист плотной красивой бумаги: «Пятница, ресторан «Пушкин», столик у последнего окна, 18:45» – значилось в записке. Я ошарашено посмотрела на маму. Нет, этой осенью определённо происходит какая-то чертовщина.

– Можешь взять мои серые замшевые ботфорты к платью! Ой, и серебряную подвеску! – мама потирала руки в предвкушении и непонятно чему улыбалась.

– Те ботфорты на каблуках? Ты что! Я же буду как каракатица. И вообще, кто сказал, что я куда-то иду?

– То есть как? – всплеснула руками мама.

– А так! Я же тебе русским языком ответила, что понятия не имею, кто это! А если маньяк?

Мама хитро прищурилась. Похоже, она по-прежнему мне не верила на счёт поклонника. Думает, я решила держать невозмутимую мину до конца игры. Иначе бы такой крик подняла и никуда не отпустила, конечно. Потому как у меня, действительно, нет вариантов, кто бы это мог быть.

С другой стороны было жутко интересно, кто так заморочился. «Пушкин» – самый дорогой ресторан нашего города. Может, зайти и одним глазком глянуть, кто сидит за столиком у последнего окна, а потом убежать? Представляю себе эту картинку, шпионский фильм.

Дорогое платье от незнакомого человека принимать не хотелось. Но с другой стороны, меня распирало от любопытства, кто автор необычного послания, а в моих джинсах и толстовке вряд ли пустят в такое заведение. Меня захватил азарт.

– Мам, а какая кухня в этом ресторане?

– В основном европейская, – с готовностью откликнулась мама.

– Вкусно, наверное... – задумчиво ответила я. – Ну, ты ведь завтра поможешь мне собраться?

***

К «Пушкину» я подъехала на такси. Не потому, что к такому пафосному месту не дюже ехать на автобусе. Скорее, раскошелиться мне «помогли» каблуки. Передвигаться на них я более-менее научилась лишь на короткие расстояния, так как тренировалась дома: от кухни до спальни, от спальни до туалета, от туалета до кухни. Путешествие в этих ботфортах от дома до остановки просто бы меня убило. Морально и физически.

Мама, помимо каблуков и подвески, одолжила короткую аккуратную лисью шубку. Дома мы заблаговременно подкрутили мне локоны и нанесли невызывающий макияж. Удивительно, но в зеркале я себе понравилась.

В холле ресторана я огляделась по сторонам: ага, вон гардероб. Справа красивая витая лестница, на потолке хрустальная люстра, на стенах – репродукции известных картин русских художников. Васнецов, Рылов, Врубель, Саврасов, Шишкин... Разумеется, все эти имена я знаю благодаря Сашке. Иногда его занудство и просвещение не так уж и плохо. Когда он сильно не доедает и делает это невзначай. Например, помню, как купила «чупа-чупс», а Сашка как бы между делом сообщил, что эмблему с ромашкой на этикетке нарисовал сам Сальвадор Дали. Я так удивилась, что у меня эта самая конфета на палочке чуть изо рта не выпала…

Я сдала шубку в гардероб, и тут сразу же кто-то дотронулся до моего плеча:

– Зырянцева?

Оборачиваясь на этот голос, я даже зажмурила глаза от ужаса. Нет, ну а кого еще я ожидала увидеть в таком дорогом месте?

– Что это означает? – с места в карьер накинулась я на Кораблева, – Что ещё за цирк ты устроил?

– Воу-воу, полегче! – поднял руки парень, – Это я хотел тебя спросить, что такая замухрышка как ты забыла в этом приличном месте? В Золушку поиграть решила? И в полночь превратишься в тыкву?

– В смысле? В какую еще тыкву? – рявкнула я, пропустив мимо ушей слова про замухрышку. – Разве не ты меня пригласил?

В голове роем жужжали мысли и предположения. Зачем Антон позвал меня в ресторан? Что за подстава? Он решил надо мной как-то грязно подшутить? А может вообще... Отравить?! Как королеву Бону Сфорцу. Мои глаза расширились от ужаса.

– Чего? Это я тебя пригласил? Ты себя кем возомнила, девица? И что ты так выпучилась на меня?

– Не ты? А кто? – не отставала я от Кораблева. Ничего не понимаю!

– Ты головой что ли ударилась? Я вообще здесь с родителями! – Антон неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. С родителями? Ну-ну! Сейчас я ему покажу, где раки зимуют.

– Слушай! – я со всей дури ткнула пальцем Антону в грудь, – Или ты объясняешь мне, что это все значит, и окончательно от меня отстаешь со своими дурацкими проделками, или пеняй на себя! Я тебя убью! Не шучу!

Проходящая мимо пожилая семейная пара умилительно на нас посмотрела. Мол, такие молоденькие влюбленные бранятся, страсти кипят... Это ещё больше меня взбесило.

– Ты тупая что ли? – в свою очередь повысил голос Антон, – Хотя о чем я! Это риторический вопрос, конечно, ты тупая как пробка! Я же сказал, что не звал тебя сюда! С какой стати, ты себя в зеркало видела? И вообще это ты меня преследуешь! Маньячка! Ты на учёте в психдиспансере не стоишь? Я тебя уже побаиваюсь, ты, похоже, одержима мной.

Я зло сжала кулаки и прищурилась. Антон продолжал:

– Вот уж кого-кого тут не ожидал встретить. Хотя про зеркало я погорячился. Сегодня ты хоть на человека стала похожа, причесалась, умылась...

У меня от злости потемнело в глазах, я вспомнила, как Кораблев хватал меня за запястья под школьной лестницей, и также со всей силы дернула его за рукава. Что-то звякнуло и закатилось за элегантный мягкий диванчик, который располагался тут же в холле.