Навсегда разделенные (ЛП)

— Тут потрясающе, — сказала я, протянув руки к языкам огня. — Спасибо, что привез меня сюда.

— Спасибо, что позволила мне это сделать, — ответил Бен и придвинул свой стул поближе ко мне.

Мы с Беном обсуждали работу и отдых. Рассказывали о наших семьях и прошлых отношениях. Мы говорили почти обо всем, кроме секса, и, тем не менее, мысль о нем всё больше и больше занимала мой мозг, пока не завладела им полностью.

Черная рубашка обтягивала плечи Бена. Закатанные рукава обнажали запястья. Узкие, но крепкие. Угловатые, но изящные. Я смотрела на его руки, жаждая их прикосновений. Жаждая, чтобы они подняли меня.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказала я Бену, намазывая маслом хлеб. Я хотела, чтобы это прозвучало непринужденно. Я не привыкла говорить комплименты мужчинам и не знала, как это сделать не стремно. — Эта рубашка очень тебе идет.

— Ух ты, спасибо большое! — ответил Бен и улыбнулся. — Спасибо.

Он опустил взгляд на тарелку, и его улыбка стала еще шире. Похоже, он смутился.

— Ты покраснел? — поддразнила я его.

Бен покачал головой.

— Эм… я… — Он поднял на меня взгляд. — Стыдно в этом признаваться, но после работы я пошел в магазин, чтобы купить эту рубашку для нашего свидания.

Я расхохоталась.

— До того, как позвонил мне?

— Да. Знаю, это глупо. Но я просто… я хотел выглядеть хорошо для тебя. Хотел, чтобы этот вечер был особенным и… по правде говоря, ни одна из моих рубашек не подходила для такого случая.

— Ты нереальный, — сказала я.

— Что, прости?

— Ты… какой-то нереальный. Какой парень признается в таких вещах? И будет таким искренним и честным? Ни один мужчина еще не покупал новую рубашку для того, чтобы сводить меня в ресторан.

— Ты не можешь этого знать наверняка! — заметил Бен.

К нам подошел принять заказ официант. Я заказала блюдо из макарон, Бен — стейк. Мы оба понимали, что он будет наставить на том, чтобы оплатить ужин. Я не собиралась заказывать ничего экстравагантного за его счет, и если он предполагает, что на оплате буду настаивать я, то тоже не будет заказывать ничего экстравагантного.

После того, как официант ушел, я продолжила прерванный разговор:

— Не могу. Ладно. Я не знаю этого наверняка, но ни один мужчина не говорил мне о том, что он это сделал.

— Понятное дело. Только идиот в этом признается. Сразу видно, как сильно ты мне нравишься. Мне нужно взять себя в руки.

— Нет, нет. Пожалуйста, не делай этого. Это так приятно.

— Приятно так нравиться? — Бен взял кусок хлеба, разломил его пополам и запихнул в рот целую половину.

Он купил ради свидания со мной новую рубашку, однако есть культурно при мне явно не собирался. Если он и хотел показать себя с самой лучшей стороны, то при этом всё равно решил оставаться самим собой.

— Так нравиться, да. И чувствовать то же самое в ответ. Если сказать точнее: нравится тому, кто так сильно нравится тебе.

— У тебя есть такое чувство, что у нас с тобой всё происходит слишком быстро? — спросил Бен.

Меня неприятно кольнули его слова. Я думала о том же самом и даже обсуждала это с Анной, но если Бен чувствует, что между нами всё слишком быстро завертелось, то… Я не понимала, чего боюсь. Я знала лишь то, что если наши отношения и развиваются слишком быстро, то я не хочу их замедлять.

— Оу. Эм. Ты так думаешь? — Я взглянула на него поверх бокала с вином, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно. Кажется, у меня это получилось.

— Вообще-то, нет, — спокойно ответил Бен, и я почувствовала облегчение. — Мне кажется, мы с тобой просто… Да, наши отношения развиваются быстро, но с такой скоростью, которая устраивает нас обоих. Я прав?

Я кивнула, и он продолжал:

— Вот. Поэтому я не вижу в этом никакой проблемы. Просто я хотел убедиться в том, что не слишком напираю на тебя. Я не хочу пугать тебя шквалом своих чувств. Говорю себе притормозить, но продолжаю так себя вести. Обычно я ненавязчив и сдержан, но с тобой… я совсем другой.

Я таяла, как масло в микроволновке. У меня не было сил ни что-то строить из себя, ни прятать чувства, которые не стоит выдавать столь рано.

— Мы сошли с ума? — спросила я Бена. — Ты не похож ни на кого, с кем я когда-либо встречалась. Я думала о тебе весь день. Я… едва знаю тебя, но уже страшно скучаю. Безумие какое-то, правда? Я не знаю тебя. Наверное, я боюсь того, что мы так быстро воспламенимся, что вместе сгорим. Что у нас будет яркий, но скоротечный роман.

— Как сверхновая?

— Ммм?

— Звезда. Энергия, высвобождаемая при ее взрыве, равна всей энергии, излученной солнцем за миллиарды лет. Она может быть ярче целой галактики, однако через пару месяцев умирает.

— Да уж, — рассмеялась я. — Почти это я и имела в виду.

— Думаю, твои опасения оправданы. Я не хочу, чтобы мы своей спешкой разрушили наши отношения. Вряд ли это возможно, но лучше поостеречься, чем потом сожалеть. — Он замолчал, жуя и раздумывая. Когда же Бен прожевал хлеб, оказалось, что он придумал план. — Как тебе такая мысль. Давай установим срок в… скажем, в пять недель. Мы можем встречаться сколько нашей душе угодно, но не будем переводить наши отношения на следующий уровень. Не будем напрягаться и забегать вперед. Давай просто веселиться и наслаждаться компанией друг друга, не тревожась о том, быстро или медленно развиваются наши отношения. И тогда по прошествии этих пяти недель станет ясно, сошли мы с ума или нет. Если в конце этого срока у нас будет полное взаимопонимание, то это здорово. Если же мы сгорим или не станцуемся, то будем радоваться, что потеряли всего лишь пять недель.

— Не станцуемся? — засмеялась я.

— Не смог подобрать другого слова.

Я хохотала, а Бен в легком смущении смотрел на меня.

— Я с десяток слов могу подобрать, — отсмеявшись, сказала я и тут же вернулась к предмету нашего разговора: — Окей. Не продвигаемся вперед. Не паникуем из-за того, что наши отношения развиваются слишком быстро. Просто радуемся жизни. Звучит здорово. И никаких сверхновых.

— Никаких сверхновых, — улыбнулся Бен, и мы пожали друг другу руки.

На некоторое время повисло молчание, которое прервала я:

— Мы впустую тратим наши пять недель на молчание. Мне нужно узнать о тебе как можно больше.

Бен взял еще один кусок хлеба и намазал его маслом. Я радовалась тому, что между нами спала напряженность. Бен настолько расслабился, что может теперь сделать себе бутерброд.

— Что ты хочешь знать? — спросил он, откусив хлеб.

— Твой любимый цвет?

— Ты именно это горела желанием узнать?

— Нет.

— Тогда спроси то, что тебя действительно интересует.

— Всё, что угодно?

Он картинно раскинул руки:

— Всё, что угодно.

— Сколько у тебя было женщин?

Бен усмехнулся уголком рта и небрежно ответил:

— Шестнадцать.

В его голосе не было ни бахвальства, ни извинения. Циферка была выше, чем я ожидала, и на секунду в моем сердце вспыхнула ревность. Я завидовала тем женщинам, которые знали его так, как пока еще не знала я. Женщинам, которые в каком-то смысле были ближе ему, чем я.

— У тебя? Сколько было мужчин? — спросил он.

— Пять.

Бен кивнул:

— Следующий вопрос.

— Ты когда-нибудь любил?

Бен снова откусил хлеба.

— Да, любил. Опыт не из приятных для меня, если честно. Было совсем… не весело, — добавил он таким тоном, словно после долгого времени только что осознал, в чем собственно и состояла проблема.

— Понятно.

— Ты? — спросил Бен.

— О, так вот куда всё идет. Мне лучше не задавать тех вопросов, на которые бы я не хотела отвечать сама.

— Но так ведь будет честно?

— Согласна. Я была однажды влюблена. В университете. Его звали Брайсон.

— Брайсон?

— Ага. Не смейся над его именем. Он хороший парень.

— Где он сейчас?

— В Чикаго.

— Это хорошо. И далеко.

Я засмеялась. Официант принес наш заказ. Он поставил тарелки перед нами и предупредил, чтобы мы к ним не прикасались, так как они горячие. Я, конечно же, до своей дотронулась. Не такая уж она была и горячая. Бен глянул на мою тарелку, затем — на свою.