Белая пешка (ЛП)

Рональд ругает карт ридер, сердито стуча по компьютерному экрану, когда передняя дверь хлопает открываясь. Кобейн поднимает голову. Рональд смотрит через плечо, хмуря брови.

— Чёрт возьми… — бормочет он.

Я поворачиваюсь и вижу девушку, одетую в обтягивающие черные джинсы и красную майку, приближающуюся к бару. Её блондинистые волосы в беспорядке выпадают из «конского хвостика». Она останавливается на полпути, её пристальный взгляд дрейфует от бара ко мне и обратно. Она глубоко вздыхает и идет к стойке, вытаскивает табурет немного в стороне от моего.

— Водки с тоником, — произносит она.

Глаза Рональда ухмыляются мне, а затем он подхватывает бутылку Grey Goose и стакан. Я подношу виски к губам, потягивая его, пока пью за прелестную блондинку, которая в настоящий момент просматривает свой телефон. Я не могу не заметить, что она сильно благоволит Мередит. То, как висят её волосы, крепкий маленький пояс на её талии, её совершенное в форме сердечка лицо и пухлые розовые губки. Не то, чтобы эта девочка была ошеломляющей, поскольку это не так, но она обладает той тонкой красотой. Это очарование девушки, живущей по соседству.

Её пристальный взгляд медленно скользит в моём направлении, и я ухмыляюсь за ободком своего стакана. Её щеки вспыхивают розовым. Есть тонкий баланс доверия такому парню как я, который нужен от женщины. Не слишком много. Не слишком мало. Плюс в девочке-соседке смешивается её естественная обстановка как камуфляж, и когда парень вроде меня демонстрирует ей свой интерес, она относится ко мне как к грёбаному богатенькому ублюдку, у которого есть Красная Комната Боли.

Я наклоняю свой стакан, проглатывая тёплый виски. Девочка роняет свои ключи. Они гремят по грязному паркетному полу, и Кобейн тут же навостряет уши. Он вскакивает на ноги и бежит к ней, уткнувшись носом в пол.

— Кобейн! — кричу я, и он замирает, поджимая хвост. Опуская свой стакан на барную стойку, я встаю на ноги и приближаюсь к ней. — Простите, — произношу я, пока наклоняюсь вниз и хватаю его поводок, а также поднимая её ключи. Когда я выпрямляюсь, она улыбается. — Вот, — я вручаю ей ключи.

— Он милый.

— А, ага, но он — засранец, — улыбаюсь я. А она хихикает. — Ты часто приходишь сюда?

— Нет... Вообще-то я только переехала.

— Да?

— Ага… — ещё одна нервная улыбка растягивает её розовые губы. Проклятье, а она симпатичная. Она наклоняется и гладит Кобейна по его огромной голове. Он немедленно садится, счастливо и тяжело дышит, пока виляет хвостом. — Я иду в Нью-йоркский университет осенью.

— О, круто. И какая специализация?

— Писательский факультет.

— Что, правда? — я смеюсь, поскольку это слишком охрененно. Слишком легко. Бог всё-таки существует. Она впивается в меня взглядом, и я резко перестаю смеяться. — Прости, — произношу я, зажимая рукой свой рот, — просто… я пишу, так что… случайность, ты понимаешь?

— Ты пишешь? Пишешь книги?

О, Боже. Она одна из тех девочек.

— Ага. Книги.

— Это так круто, — улыбается она.

— Джастин, — я протягиваю руку. — Джастин Вайлд.

Ее зелёные глаза расширяются, улыбка исчезает при прикосновении, но она не отпускает моей руки.

— Подожди… подожди, это имя, — она щелкает пальцами, пока смотрит в никуда. — Вы поразили «Нью-Йорк Таймс»... этой, как её название… — я усмехаюсь, моя грудь раздувается от гордости. Я люблю такое дерьмо. — «Восприятие». О, Боже. Вы написали эту книгу, да?

«Восприятие» — это название серии, не книги, тем не менее, я притворяюсь, что у меня есть капля скромности и отвожу взгляд в пол, в то время как робко пожимаю плечами.

— Ага.

— Дерьмо. Вы удивительны… — и она всё ещё сжимает мою руку.

— Благодарю… — я прищуриваюсь. — Как тебя зовут?

— Ох, Эми. Эми Смит, — произносит она, переводя взгляд на свою руку в моей, прежде чем нервно выдергивает её прочь, она становиться красной от смущения.

— Хорошо, приятно познакомиться, Эми Смит, — я вытаскиваю табурет из-под барной стойки рядом с ней, заказывая ещё выпивки, и к концу следующего часа у меня назначено свидание в кофейне с этой прелестной юной девочкой-соседкой.

Глава 17

Мариса

«Слабак» — AJR

Вздыхая, я закрываю за собой дверь. Оглядываю мою прекрасную квартиру и чувствую себя такой одинокой. У меня перед глазами Джастин, сидящий на диване. Картина Ансельма Адама, которую я купила, чтобы показать, как много он для меня значит и как много у нас общего. Я вхожу в свою спальню, останавливаясь в дверном проеме, и смотрю на постель, в которой мы спали. Всего лишь раз — пять дней назад. Когда я кладу голову на подушку, на которой он спал, я всё ещё могу почувствовать его запах, и я не знаю, как заставлю себя когда-нибудь снова постирать эти простыни. Но постираю... когда-нибудь.

Я видела, как Джастин стоял перед витриной кофейни с Кобейном. И он ушёл. Я хотела выбежать наружу и последовать за ним, называя ублюдком. Задницей. Но не стала, потому что мы не так проведём эту партию. Не так ли? Именно так я делала с Джоном. Я боролась. Я злилась тогда, когда предполагалось злиться, но я не могу позволить ему увидеть, что мне не всё равно. Я убеждена, что мне надо делать вид, что мне всё равно. Если б я тогда сказала Джону двигаться дальше и уйти… идти вперёд и отдохнуть... он бы мог.

Я зарываюсь лицом в подушку и позволяю своим слезам впитываться в наволочку. Моё сердце колотится, грудная клетка напряжена, а затем гнев медленной волной поднимается во мне дюйм за дюймом до тех пор, пока я полностью не погружаюсь в её тепло. Когда любовь идет наперекосяк, всегда что-то идёт не так. И есть две реакции, между которыми женщина должна выбрать: позволить этому сломать её или поквитаться. Мужчина больше никогда не сломает меня, дело в том, что я — королева, а он — король. Он вывел меня из игры и думает, что игра закончена. В его воображении, может быть, так и есть, но дело в том, что игра заканчивается только со смертью короля.

Я скучаю по нему. Я перекатываюсь и выуживаю свой телефон из кармана джинсов, говоря себе не писать ему смс. Вместо этого я ввожу имя Джастина в Google, и в считанные секунды тысячи фотографий заполняют экран. Профессиональные фотосессии, посты в Twitter и Instagram, и там, в середине экрана — селфи, которое он сделал со мной в той кровати в прошлые выходные. Я глазею на неё. На ней мои щеки розовеют, а помада слегка размазана. Мои глаза наполняются жалкими слезами. Я хочу проклинать Мэрилин Монро, поскольку она сказала, чтобы надо быть с парнем, который испортит Вашу помаду, но не тушь, ну, в общем, что ты будешь делать с тем, кто смажет их обе? А? Скажи мне это, *баная Мэрилин!

Я кликаю по фотке — она на его странице в Facebook. Я читаю пост над ней, что он написал всего через несколько минут, после того как загрузил наше фото: «Любовь зарождается внутри недр незнакомца, который однажды станет вашим всем. #Япишу#МирПорнушка».

Он испорчен и нуждается в помощи. Мне нужна помощь, чтобы по-прежнему любить его, потому что — да я влюблена в него. Эта острая боль в моей груди, одержимые мысли... это всё — любовь.

Райский звук рингтона «Шервудского леса» доносится из телефона, и моё сердце запнулось само по себе.

Джастин Вайлд: «Привет, красавица. Скучаю по тебе. Дай обнять тебя. 212 Вотер стрит. Квартира 3С. Напиши смс, когда доберёшься сюда, и я тебя впущу».

Я уставилась на сообщение, противоречивые чувства крутятся в моём сердце и уме.

«Я занята», — отвечаю я и смотрю, как маленькие пузырьки пересекают экран, моё сердце колотится, пока он пишет мне ответ.

«Пожалуйста... Я только о тебе и думаю».

А затем он присылает одну из этих рожиц с поцелуйчиками и маленькие умоляющие ручки. Моё сердце смягчается, в конце концов, прошло всего два дня. Только два дня без сообщений или звонков — избегая меня. Он занят. Возможно, только возможно, я играла в эту игру слишком настойчиво. Как я могла рассчитывать, что он сделает себя уязвимым, чтобы полюбить меня, когда я действую так, как будто мне наплевать на него? Ещё один шанс, Джастин. Так что я вытираю слёзы под моими глазами, поправляю макияж и выхожу за дверь. Пятью минутами позже, я стою перед 212 домом на Вотер стрит, и у меня трясутся поджилки — мои нервы на пределе. Поскольку я хоть и спала с Джастином, и могу закрыть глаза и представить, как он выглядит обнажённым и мокрым, стоя в душе с этой ухмылкой на лице, но по-прежнему остаются моменты, когда я точно осознаю — кто он.