Невеста на ночь

Кэйро вымученно улыбнулась:

– Хоть какое-то утешение. – Она глубоко вздохнула, стараясь не думать о теплой ладони Дункана и о пальцах, осторожно поглаживающих ее руку. Он просто утешает ее и, как только она успокоится, отпустит руку. Но едва Кэйро успела подумать об этом, Дункан потащил ее за собой к палатке.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Ты ляжешь спать в палатке, со мной.

Кэйро попыталась вырваться. Остановить Дункана было так же невозможно, как разогнавшийся поезд.

– Ни в коем случае!

Он остановился и обернулся так резко, что Кэйро налетела на него. Взяв ее за плечи, он уставился на нее – как в те времена, когда ей было пятнадцать, а ему двадцать два года, когда он желал ее, но боролся с собой.

– Сейчас уже три часа, – заявил он. – Я устал. Я хочу спать, но не могу, пока ты в машине, а я – в палатке.

– Почему?

– Потому, что я привык оберегать тебя. Ясно?

– Нет, не ясно, – отозвалась она, боясь собственных эмоций и чувств Дункана. – Я тебе не доверяю.

Он прищурился:

– Не бойся, я не собираюсь спать с тобой.

– Об этом мне стало известно еще пять лет назад.

– По-моему, сейчас я выразился достаточно ясно. Я просто хочу, чтобы ты легла спать в палатке, где я смог бы защищать тебя.

– Куда уж лучше! – выпалила Кэйро, понимая, что ведет себя по-детски. Но скандалы лучше, чем леденящее молчание.

Дункан потащил ее к палатке.

– Можешь занять складную койку, – разрешил он, войдя в палатку.

– А ты?

Дункан открыл старый армейский мешок, достал одеяло и бросил его на покрытый парусиной пол.

– Мне случалось спать и не в таких условиях.

Кэйро забралась в еще теплый спальный мешок Дункана. Фланель пропиталась уютным и приятным запахом его крема после бритья.

А Дункан хмурился, пытаясь поудобнее улечься на жестком полу. Кэйро вытащила из-под головы подушку.

– Вот, возьми. Так будет справедливо.

На миг он устремил на нее взгляд голубых глаз, затем сумел улыбнуться:

– Спасибо, оставь ее себе.

Он выключил фонарик, и в щель палатки заглянула луна. Кэйро повернулась на бок, подсунула ладонь под щеку и стала ждать, когда глаза привыкнут к темноте.

Она видела, что Дункан лежит на спине, заложив руки за голову. Его глаза были широко открыты, он смотрел в потолок палатки.

– Ты знаешь, сколько раз за эти годы ты спасал мне жизнь? – вдруг спросила Кэйро.

– Нет, я не считал.

– А я сбилась со счета, когда загнула все пальцы на обеих руках.

Дункан искоса посмотрел на нее и усмехнулся.

– А помнишь, как я сбежала от родителей? – продолжала Кэйро, которой вдруг совершенно расхотелось спать.

– В который раз?

– Когда они решили сводить меня на «Аиду» в Каирский оперный театр.

Он опять улыбнулся:

– Помню. Ты ускользнула из отеля и направилась прямиком в некрополь.

– Там было гораздо интереснее, чем в опере. – Кэйро взбила подушку. – И я знала, что ты составишь мне компанию.

– Но кто-то же должен был сопровождать тебя.

– В тот раз я подумала, что родители наняли тебя в качестве моего телохранителя.

– За то, чтобы я присматривал за тобой, мне никто никогда не платил. Я ходил за тобой по пятам потому, что сам этого хотел. Кто-то же должен был следить, чтобы ты не натворила глупостей.

– Почему же ты ходил за мной, а не со мной?

Дункан закрыл глаза, его густые ресницы легли на щеки.

– У тебя отличная походка, Кэйро. Мне нравится видеть, как ты покачиваешь бедрами. Нравится смотреть, как волосы скользят по спине. – Он глубоко вздохнул. – За неделю до твоего восемнадцатилетия…

– Ты помнишь и это?

– Помню. Было жарко и душно, а ты выглядела бесподобно в тоненьком серебристом платье. Но была еще совсем ребенком – я не смел прикоснуться к тебе.

– А я так мечтала об этом!

Он засмеялся:

– В ту ночь я понял, как меня влечет к тебе. Но влечение испытал не только я.

– Ты про уличного зазывалу?

Дункан кивнул.

– Ему я была не нужна. Помнишь, как он схватил меня за руку и предложил заработать хорошие деньги на площади Тахрир?

– Да. А еще я помню синяк у меня под глазом, разбитый нос и твое порванное платье. И женщину, которая бросилась на меня с кулаками, требуя отпустить ее мужа.

– А ты знаешь, что она прокляла тебя?

– Я не понял ни слова. Вокруг собралась целая толпа, не меньше сотни человек, и все подбадривали ее криками.

– Она кричала что-то вроде: «Пусть беды преследуют тебя днями и ночами, пусть твое счастье растопчут нищие и верблюды». Она тараторила так быстро, что я не разобрала половину слов, но, кажется, смысл уловила.

– А потом она плюнула в меня.

Кэйро засмеялась:

– И добавила, что плевок скрепит проклятие.

Дункан повернулся к ней:

– Похоже, ты не веришь в проклятия?

Кэйро перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– К сожалению, нет.

– Почему «к сожалению»?

– Потому, что я бы предпочла думать, что нас разлучило проклятие, а не что-то другое.

– Что, например?

– Пробуждение после брачной ночи. Осознание своей ошибки.

– Я совершил только одну ошибку – бросил тебя. Даже если на свете существует заклинание, снимающее проклятия, искать его слишком поздно: мы уже причинили друг другу боль, которую ничем не исцелить.

– Но сама по себе она тоже не пройдет.

Он надолго замолчал. Но Кэйро без слов понимала, что с ним сейчас происходит. Наконец он произнес то, чего она боялась услышать:

– Мы неудачно выбрали время для встречи, Кэйро. Мне предстоит дело, которое я не собираюсь бросать, а ты уезжаешь в Белиз.

Он снова уставился в потолок, а Кэйро мысленно пожелала, чтобы он попросил ее забыть о Белизе и поработать вместе с ним. По крайней мере он мог бы пригласить ее к себе после экскурсии…

Но ни просьбы, ни приглашения не последовало. Дункан повернулся к ней спиной.

– Спокойной ночи, Кэйро.

Яркое солнце ворвалось в палатку и на миг ослепило Кэйро. Она зевнула, потягиваясь в теплом спальном мешке. От утренней прохлады у нее покраснели щеки и нос, ей захотелось свернуться клубком и подремать еще немного, но пора было собираться в путь.

Кэйро выскользнула из мешка и сразу почувствовала запах кофе. Белая рубашка Дункана, в которой она спала, измялась. Придерживая подол руками, Кэйро вышла из палатки.

Она надеялась увидеть горящий костер, а рядом с ним – Дункана, но огонь не горел, зато на камне рядом с кострищем стоял кофейник.

Дункан исчез. Его не оказалось ни у машины, ни в душевой кабинке – нигде. Заглянув в багажник машины, Кэйро обнаружила, что его шлем и остальное снаряжение тоже куда-то подевались.

Он вернулся в пещеру, даже не попрощавшись с ней. Но на что она могла рассчитывать после вчерашних разговоров?

Сняв с веревки свою одежду, Кэйро вернулась в палатку, сняла рубашку Дункана и быстро оделась, стараясь не обращать внимания на то, что вещи еще сырые.

Усевшись за руль «доджа», она вытащила ключи и завела двигатель, но, не успев проехать и пятидесяти футов, вдруг случайно взглянула в зеркало заднего вида, остановилась и взяла с заднего сиденья разлинованный листок бумаги. Устроившись поудобнее, она прочла:

«Дорогая Кэйро,

ты так крепко спала, что я не решился разбудить тебя только для того, чтобы попрощаться. Желаю тебе удачи в Белизе.

Веди машину осторожно.

Дункан».

Кэйро скомкала записку в кулаке. Все надежды на то, что им удастся восстановить отношения, оказались напрасными.

Утопив педаль газа, Кэйро сорвала машину с места, поглядывая в зеркало на удаляющийся лагерь. Она запретила себе думать о прошлом. Дилан – все, что у нее осталось.

Глава 8

– Мамочка! – Дилан бросил пульт «Супернинтендо», промчался по комнате и кинулся в объятия Кэйро. – Ты здесь! Ты вернулась!