Мучения Минти Мэлоун

Так что первым делом мы заскочили в бесплатную городскую лечебницу, где оставили цветы в приемной, и только потом отправились по моему списку. Нам пришлось сделать пять ездок: свадебных подарков туча, а машина у Эмбер не резиновая. Зависнув на двойной желтой линии, ее крошечная черная «мини», как мотылек, содрогалась под весом коробок, пока я ныряла в магазины с подарками. Словно леди Баунтифул [37], я рассыпала из рога изобилия роскошные подношения: хрусталь, электрические чайники, коврики для пикника.

– Неужели вам это не нужно? – не поверила женщина из магазина Красного Креста, когда я протянула ей эксклюзивную чашу от «Уотерфорд».

– Нет, – твердо ответила я. – Не нужно. Эмбер немного огорчилась, когда пришел черед терки для трюфелей от Антонио Карлуччио и «Поваренной книги Ривер-кафе» [38], но я не поддалась на уговоры. Я должна была избавиться от всех подарков до единого. До последней коробочки. До последнего бантика. Когда мы проезжали Камден и Хампстед, она повеселела. И принялась твердить, какая же Доминик свинья и как она хочет убить его за то, что он со мной сделал. А потом перекинулась на Чарли и стала честить его последними словами, в общем-то, незаслуженно. Я даже не виню его за то, что он бросил Эмбер, хотя никогда не осмелюсь признаться в этом кузине. Я очень осторожно спросила, уверена ли она, что не совершила ошибку с Чарли. Может, в один прекрасный день она передумает?

– Разумеется, уверена, – отбрила она. – Ты что, думаешь, я захочу пройти через это варварство? – И сестрица в который раз стала расписывать все кошмары, которые случаются, когда забеременеешь. Утренняя тошнота, спазмы, отеки и варикоз, не говоря уж о кровотечениях и выпадении волос. Эмбер называет это экзекуцией.

– Плод по своей природе паразит, – разглагольствовала она, отъехав подальше от края тротуара. – Он высасывает кальций из твоих зубов, железо из крови, забирает все витамины из пищи. Как стремительно растущая опухоль, он захватывает твое тело.

Далее, как всегда, она взялась перечислять «кошмары родов»: боль, крики, швы, кровища. Но, если верить Эмбер, нет ничего хуже отупения.

– Доказанный факт: во время беременности мозг уменьшается, – заявила она с непререкаемой уверенностью, когда я опять села в машину.

– Да, но не на семьдесят процентов, как ты утверждаешь, – возразила я, и мы отправились дальше. – Знаешь, думаю, статистика не всегда права.

– А я уверена, что права! – стояла на своем Эмбер, выпячивая губы и качая головой. – Посмотри на всех моих подруг, которые дружили с мозгами. Стоило им только забеременеть, как они в ту же минуту подписались на «Хелло!».

И она опять принялась за Доминика, обозвала его «грязной свиньей» и предположила, что, если бы не он, Чарли и в голову не пришло бросить ее. Мне не понравился такой ход мыслей, но, естественно, я промолчала. Никогда с ней не спорю. Вообще-то, я никогда ни с кем не спорю. Наверное, пора научиться. И тут она пообещала, что выведет Доминика в следующей книге. Я взмолилась:

– Нет, прошу тебя, Эмбер, только не это!

– Не нервничай, – хитро улыбнулась она, когда мы рванули к дому. – Я сделаю это тонко.

Тонко? Да у Эмбер тонкости, как у морского пехотинца.

– Не бойся, Минти! Никто и не поймет, о ком речь, – продолжала она успокаивающим тоном. – Назову его Доминик Лейн. Напишу, что ему тридцать пять лет, что он светловолосый страховой агент из Клапама. Никто не сообразит, что это он! – И она разразилась смехом маньяка, в очередной раз, проскочив на красный свет.

С нее станется. Эмбер никогда не дает себе труда скрывать, кого описывает в своих книгах, и это ужасно. Даже не знаю, как ей до сих пор все сходило с рук. К примеру, я фигурировала в ее романе «Счастливый случай» под именем Минди – разочарованная радиорепортерша, которая мечтает выбиться в ведущие. Мало того, что у Минди были длинные, кудрявые, темные волосы. Эмбер еще указала мой точный адрес на Примроуз-Хилл. Мама была следующей. Роман «Убежище», сага о жизни западного Лондона, не оставлял сомнений, кто его главное действующее лицо. С таким же успехом Эмбер могла назвать героиню Димпна Мэлоун, и дело с концом. Когда мы с мамой потребовали больше не писать о нас: спасибо, конечно, но не хотим мы ходить в прототипах, – Эмбер затянула свою обычную песню. Она, мол, создает «композицию», и никто в жизни не догадается, кто ее «композиты». Мы много раз слышали эту удобную, эгоистичную отговорку.

– Знаешь, дорогая, есть такая вещь, как воображение, – осторожно попыталась вразумить сестрицу моя мама. – Почему бы тебе не придумывать своих персонажей?

Эмбер взглянула на нее странно и не совсем дружелюбно. Я уставилась в пол.

– Тетя Димпна, – сурово произнесла она. – Я писательница. И моя работа – «быть зеркалом мирозданию», как когда-то выразился принц Датский.

– Понимаю, но он говорил о метафорическом зеркале, дорогая, – безо всякой злобы заметила мама.

Эмбер достала с полки одну из своих книг и раскрыла на второй странице.

– «Этот роман, – прочла она вслух, – целиком и полностью вымысел. Любое сходство с реальными людьми (живыми или покойными), местами и событиями – чистая случайность». Чистая случайность! – повторила она с нажимом.

Вот так. По крайней мере, Эмбер изобразила нас не полными идиотками, хотя не думаю, что маме понравилось ее отражение – эксцентрично одетая пожилая дама, хватающаяся за любое дело, какое только подвернется, и неразборчивая в средствах, вымогающая пожертвования самыми двусмысленными и даже криминальными способами. Но уж кому не везет, так это бывшим парням Эмбер. С ними она беспощадна. Бедняги все получили сполна. На страницах ее романов они предстают в роли педофилов, серийных убийц, маньяков стопором, мошенников, сластолюбцев, мафиозных элементов, торговцев наркотиками, парикмахеров и карманников. Жуткая клевета. Удивляюсь, как никто не подал на нее в суд. Думаю, бывшим стыдно признаться, что в отрицательных персонажах они узнали себя. Наверное, Эмбер именно на это и рассчитывает, но в один прекрасный день удача от нее отвернется.

Как бы ни было трудно порой с Эмбер, мне нравится, когда она рядом. Вот и сейчас мы помогаем друг дружке залечить раны. Утираем слезы и сопли. Уговариваем поесть – с субботы я похудела на шесть фунтов, уже ребра проступили.

Эмбер заставила Чарли оплатить переезд – перевозку ее вещей на микроавтобусе. Сказала, пусть раскошелится, раз сам ее бросил. В пятницу на Принсез-роуд появился маленький белый грузовой фургончик, из которого стали выносить, коробку за коробкой, разный скарб, горы книг, компьютер Эмбер, три картины, несколько ламп, прикроватный столик, кресло и несколько чемоданов с одеждой. И посуду. Разгружая вещи, Эмбер обливалась слезами, и я ей сопереживала, но вместе с тем беспокоилась: куда поставить все это барахло? Хотя она же ненадолго. А у меня просторный чулан, и есть еще лестничная площадка.

«Алло!» – проскрипел Педро.

Телефон. Доминик! Я сорвала трубку:

– Дом...

– Минти... – Сердце упало. Это был босс…

– Здравствуй, Джек, – пропищала я настороженно.

– Послушай, Минти...

– В чем дело? – Я прикидывалась идиоткой, хотя знала наверняка, зачем он звонит.

– Не буду ходить вокруг да около. Когда ты вернешься на работу?

Я осела копной на кресло в прихожей и проблеяла умоляюще:

– Я пока не готова. Даже недели не прошло. Прошу тебя, дай мне еще немного времени.

– Так...

– Взять отпуск по семейным обстоятельствам?

– Не пойдет. Ты же не овдовела.

– Нет, овдовела! – простонала я. – В каком-то смысле... – Еще рано. Я не смогу посмотреть им в глаза. – Пережила утрату, – добавила я скорбно, ощущая комок в глотке.

– Ты нужна нам, Минти, – заявил Джек. – И думаю, тебе полезно выйти на работу. Оставь все в прошлом. Ты знаешь, нам всем очень... жаль.

– Вот поэтому мне так и плохо, – разнюнилась я. – Не нужно мне ваше сочувствие. – Я разрыдалась. Не хотела, но разрыдалась. – Доминик опозорил меня, ужасно опозорил. Перед всеми. Лучше бы он меня пристрелил!