Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

перебивать. Я слегка киваю.

– Может, все будет гораздо проще, если мы будем избегать друг друга? –

предлагает она.

Сглотнув, я киваю. Это так непривычно – ощущать себя по эту сторону

подобного разговора.

– Возможно.

Она пригвождает меня взглядом. Я возвращаю ей такой же пристальный

взгляд. Она медленно – и многозначительно – показывает глазами на мою

тарелку и потом на соседний пустой столик.

– Означает ли это, что мне не стоит надеяться увидеть как-нибудь твое

обнаженное селфи? – спрашиваю я. – Ну или хотя бы селфи в этом бикини?

– Думаю, тебе и так присылают немало селфи.

Будто в подтверждение ее слов, рядом с бутылкой воды жужжит мой

телефон, и Лондон расплывается в очаровательной улыбке с ямочками.

Поставив локти на стол, я подаюсь вперед и улыбаюсь так искренне, как

только могу.

– Послушай, Фресно…

– Фресно, Амстердам… Очень остроумно.

– Я не собираюсь ничего усложнять. Само беспокойство, что будет

неловко, и делает ситуацию неловкой. Мы в маленьком ресторанчике. Мы оба

взрослые. А это просто еда, – отщипнув кусочек тортильи, бросаю ее в рот и

задумчиво жую. – Так что, строго говоря, это просто еда с парнем, который

пару ночей назад видел тебя голой. Но если ты на самом деле хочешь, чтобы

я пересел, я уйду.

Она смотрит в сторону, и я замечаю виноватое выражение ее лица. Я уже

видел, как она общается с людьми – она болтунья, улыбается и без конца

отпускает шуточки – так что Лондон возводит вокруг себя стены из-за парней

и отношений, а не потому что она засранка.

Ну разве что самую малость.

Снова повернувшись ко мне, она, прищурившись, оглядывает меня и

хохочет.

– У тебя в зубах застряла фасоль.

Теперь, когда она об этом сказала, я и сам почувствовал. Нарочно

улыбаюсь еще шире.

– Мне же нужно как-то уменьшить свою привлекательность. Не стоит

ведь позволять работать харизме постоянно и на полную катушку.

Лондон хихикает и откусывает свою картошку.

– Ты спятил.

Я наклоняюсь к ней ближе, и она хохочет еще сильнее.

– Можешь поверить, что это лицо мужчины, который пару ночей назад с

радостью подарил тебе четыре оргазма?

Она смотрит на меня и поджимает губы, когда память о той ночи

заставляет ее покраснеть.

– Три.

Я вынимаю фасолинку и откидываюсь на спинку стула, не спуская с нее

глаз. Я жду. Потому что отчетливо помню каждый из ее оргазмов – с

пронзительным вскриком, с открытым от изумления ртом, «о боже, охуеть, о-

о-о» и последний: со струящимся потом и неразборчиво-умоляющий – так

что она врушка.

– Ладно, может, и четыре, – слегка взмахнув рукой, признает она. Потом

хмурится и смотрит на меня. – И на что это ты намекаешь?

Я мотаю головой.

– Ни на что. Я…

– Вообще-то я серьезно, – теперь она краснеет от растерянности. – На

что намекаешь… вот всем этим? – она показывает на мой внешний вид. –

Эффектный костюм, блестящие туфли, эта чертовы волосы…

– Я еду с работы! – не могу удержаться от хохота я. – Погоди, а на что тут

могут намекать мои волосы?

– Еще эта улыбочка. Ты… просто… – она ищет подходящее слово,

остановившись наконец на: – нелепый.

Не знаю, дело в этом слове или нет, но это будоражит. От наблюдения,

как она делает вид, будто ей тошно находиться рядом со мной, я испытываю

странный кайф.

– Без понятия, что ты подразумеваешь под словом «нелепый», –

подначиваю я ее.

– Каждую ночь ты трахаешь разных женщин и…

– Не каждую.

О да, вот оно: уравновешенная Лондон куда-то исчезла.

– Я смотрю, ты хочешь видеть меня набором штампов, а?

– Золотой мальчик, игрок в водное поло, будущий адвокат. Эх, до чего ж

тяжелая судьба, а. Аж страшно, – она наклоняется в сторону, оглядывая

парковку. – И, наверное, ездишь на Хаммере, да?

– Я отвез тебя домой на Приусе, – напоминаю ей я.

Она фыркает.

– У тебя в кармане презерватив!

– Я бы не стал осуждать, если бы и в твоем кармане лежал презерватив,

– парирую я.

Она прищуривается. Я прав, и она это знает.

– И я был бы рад просто играть в видео-игры всю ночь, – добавляю я.

Лондон яростно запихивает фри в рот.

– У тебя в холодильнике, кроме соуса, ничего нет, – с набитым ртом

заявляет она.

– А еще там был сельдерей и сыр. И благодаря мне ты кончила четыре

раза. Четыре! Ты ни за что не добилась бы ничего подобного со своими секс-

игрушками в коробке под кроватью.

Лондон покусывает соломинку, после чего говорит:

– С чего это ты взял, будто у меня под кроватью коробка с игрушками?

И, богом клянусь, она покраснела еще сильнее.

– Что, станешь отрицать? – тихо спрашиваю я.

Она решила проигнорировать мой вопрос.

– Вчера ты трахнул кого-то еще.

– Технически нет.

Она смеется.

– Значит, технически Обри сделала тебе минет в машине.

Этого не было – она, посасывающе целуя мне шею, схватила меня за

член, но я осторожно разжал ее руку и проводил до двери. Но Лондон уже все

для себя решила – тогда зачем мне беспокоиться?

– Тебе вообще было пофиг, что я всю ночь называл тебя не тем именем! –

я решаю, что теперь моя очередь наехать. – Так что какая разница, сделали ли

мне минет?

Ее глаза округляются.

– Мне без разницы, получил ли ты минет. Другой вопрос, что ты – вместо

того чтобы просто отставить в сторонку то, что мы сделали – настаиваешь

на… – она жестом показывает на стол и ресторан вокруг, – этой еде.

Ушам своим не веря, я даже закашлялся.

– Я не преследовал тебя. Просто пытаюсь быть вежливым. Ты предпочла

бы, чтобы я, просто пробормотав «Привет», свалил со своими начос домой?

Ну и кто тут из нас блядун? Точно не я.

Она смотрит куда-то в сторону и дает мне возможность полюбоваться

линиями ее скул и гладкой шеи. Ее волосы выгорели на солнце, а на затылке я

замечаю несколько прилипших песчинок. Что сейчас творится у нее в голове?

Даже предположить не могу.

– Ты меня бесишь, – тихо говорит она, словно больше себе, чем мне, и

макает картошку в сальсу.

И тут меня осеняет.

– Думаю, тебе не нравится, как сильно я тебе нравлюсь, – замечаю я, не в

состоянии скрыть улыбку. – Ты не можешь запихнуть меня в условную банку

Завсегдатаев, За Которых Стыдно. Хочешь отмахнуться от меня, как от

членоголового плейбоя, но потом все равно думаешь, что я сексуальный и

забавный. А еще тебе нравится наблюдать, как я ем начос.

Лондон поворачивается ко мне и ухмыляется.

– Да чтоб меня, вот же придумал.

– Да чтоб тебя? Это ты интересно заметила, – я делаю паузу и отправляю

в рот еще один ломтик, после чего продолжаю: – А прямо сейчас ты хочешь

меня поцеловать.

Она подается вперед и изучает мое лицо.

– А ты слишком много думаешь об этом.

Это правда. Слишком много думаю. Но еще я знаю, что прав.

Наклонившись, я какое-то время молча ем, все время ощущая на себе ее

взгляд.

– Что? – отодвинув в сторону тарелку, вытираю рот салфеткой.

– Мне нужно домой принять душ перед работой.

Тут что-то есть. Что-то вроде… приглашения? Чувствую, как мои глаза

округляются – я ловлю ее намек.

– Я живу всего в трех кварталах отсюда, – напоминаю я ей.

Лондон встает, относит свою тарелку к мусорному контейнеру, после

чего поворачивается ко мне.

– Ладно. Но мою орхидею тебе целовать все равно нельзя.

***

К моменту, когда Лондон паркуется позади моей машины, к ней

возвращается ее фирменное самообладание. Я наблюдаю у крыльца, как она