Гадюки в сиропе, или Научи меня любить (СИ)

- Я не хочу, чтобы цветы, принесенные им, лежали здесь.

- Он не вам их приносит.

- Но Люси моя дочь.

- И что с того?

- Я лучше знаю, что ей нужно.

- А ей сейчас уже ничего не нужно, - произнесла Аманда спокойным тоном, стараясь контролировать вспышки гнева, возникавшие, когда рядом находилась Кристина.

Теперь Грант прекрасно понимала Дитриха. Он рассказывал ей о том, что мисс Вильямс невыносимая особа, но Аманда была склонна ставить это заявление под сомнение. Часто бывает, что люди, между которыми идет противостояние, отзываются друг о друге в отрицательном ключе, пытаются очернить противника нарочно, себя же выставить едва ли не ангелами во плоти. Но тут ситуация обстояла иначе. Аманде даже не пришлось представлять себя на месте Ланца. Достаточно было пару минут пообщаться с Кристиной, чтобы и в её душе зародилось отторжение к данной женщине.

- Вот, ты и сама это понимаешь, - произнесла директриса. - Ей все равно, а мне не хочется видеть их здесь. Они мне неприятны, как и отвратителен человек, который приносит эти цветы. Будто они способны вернуть Люси к жизни.

- Не способны, разумеется. Но и не стоит делать того, что вы сделали. Дитрих приносит цветы не для того, чтобы позлить вас, у него на то иные причины.

- Какие же?

- Он любил Люси. И любит её до сих пор. У него нет иного способа выразить ей свои чувства...

- О, да, - скептически заметила женщина. - Именно эти веники ей сейчас нужнее всего.

- Люси любила Ланца. Разумеется, ей и сейчас приятно это внимание.

- Ты веришь в загробную жизнь?

- А вы - нет?

- Нет.

- Что ж, тогда вы вряд ли что-то поймете.

- Естественно. Я ничего не пойму, - ядовито выдала Кристина. - Теперь ведь любовь измеряется количеством цветов. Если бы он, действительно, любил мою дочь, он оставил бы её в покое.

- Да, выставив на улицу, - не удержалась от колкости Аманда.

Узнав о том, как все обстояло на деле, она долго не могла прийти в себя от осознания того, что родная мать выставила ребенка на улицу. Поставила на нем крест только потому, что единственное чадо имело наглость влюбиться в человека, неугодного родителям. Прекрасный пример любви и заботы. Самый лучший пример воспитания.

- Она сама сделала этот выбор.

- Конечно, - продолжала тянуть издевательским тоном Аманда. - Сама собрала вещи, подошла к вам и приказала отвезти её домой к Ланцу, а потом разыграть возле его дома драму. Вроде это не она по своему желанию к нему перебирается, а вы её выгоняете. Мисс Вильямс вы понимаете, как глупо это звучит? Или просто не хотите признавать свою вину? Отличное решение. Он вам не нравится, но вы толкаете дочь в его объятия, заставив переехать в дом Дитриха. Вы алогичны. Ваш муж тоже то еще ничтожество, если вместо поддержки указал дочери на дверь. Она ведь ничего плохого не сделала, просто влюбилась. Понимаете? Влюбилась. В нашем возрасте это нормально. Даже в вашем возрасте это нормально. А для подростков любовь на особом месте. Первое, безоговорочно. Ничто не волнует нас так сильно, как она.

- Она пожертвовала собой ради ничтожества...

- Это был её выбор. Ланц не хватал её за руку, не закрывался ею, как щитом. Так что обвинения ваши беспочвенны.

- Да что ты...

- Понимаю? Все. Я видела, как все происходило тогда. Никто не заставлял Люси закрывать Ланца собой. Никто. Только её желание спасти человека, который ей дорог.

- Чем там можно дорожить?

- Чем-то можно. Мне этого не понять. Во всяком случае, не сейчас. У меня нет такой сильной любви, как у Люси.

- И, тем не менее, ты тоже его защищаешь, как когда-то защищала она.

- Разве вы не стали бы заступаться за своих друзей?

- У меня нет друзей.

- Неудивительно. У вас отвратительный характер. Рядом с вами никто долго не продержится. Даже человек с ангельским характером рано или поздно выйдет из себя, да выскажет вам всё, что думает, в глаза.

- На себя намекаешь?

- О, нет. Я далеко не ангел. Никогда им не была. И не буду.

- И все равно берешься меня поучать.

- Это не попытка поучать. Констатация факта.

- Ты много на себя берешь.

- Не больше, чем вы на себя.

- Ты удивительно наглый ребенок. Едва из пеленок выбралась, а уже знатока жизни вовсю изображаешь. Сама же, наверняка, всю жизнь за спиной мамочки и папочки провела. Она всегда успевали соломки подстелить, чтобы не было больно падать...

- Семью мою не трогайте, - прошипела Аманда, понимая, что сейчас они вступили на скользкую дорожку.

Разговаривать о своих родных Грант не любила. Общение на тему её близких никогда удовольствия ей не приносили, потому как и в реальности ничего приятного во взаимоотношениях она не наблюдала. Только вечная попытка предстать на людях идеальной семьей, а за этой ширмой добродетели - бесконечные проблемы.

- Правда глаза колет?

- На правду не обижаются. Но вы ничего не знаете о моей семье. Ненавижу тех, кто судит по себе. Ума не хватает открыть глаза, посмотреть по сторонам и понять, что у жизни есть не только лицевая, но изнаночная сторона? Живете во власти стереотипов, и ни черта не видите. Замечаете лишь то, что вам по вкусу, неугодное - отбрасываете. Еще один аргумент не в вашу пользу.

- Откуда же ты такая наглая?

- Думаю, вы и сами знаете, что я учусь в вашей школе, - улыбнулась Аманда.

- Знаю. Вот только имя вспомнить не могу.

- Аманда Грант.

Девушка назвала свое имя, ни секунды не колеблясь. Ей нечего бояться. Она ответственна за свои слова, потому не станет называться придуманным именем. К тому же, за спиной у девушки маячил отец, которого в школе едва ли не боготворили. Его имя было известно всем и каждому. Кристина, разумеется, тоже не осталась в стороне.

Имя, произнесенное девушкой, практически выбило почву у директрисы из-под ног. Можно было забыть об угрозах и попытках поставить девушку на место. Против Грантов не стоило даже игру начинать, потому как они могли легко и просто сравнять школу с землей, достаточно было лишь раз щелкнуть пальцами. Странно, что они этого не сделали после смерти Эштона. Причину можно было посчитать уважительной, и никто не стал бы препятствовать.

- Грант, значит, - процедила Кристина.

- А вы думали? - подарила ей ядовитую ухмылку Аманда.

- Не думала, - ответила мисс Вильямс, поправляя сумку, крепче стискивая её ручки.

Больше ни слова, ни говоря, она прошла мимо девушки и зашагала по дороге, к выходу. Ясно, что она осталась недовольна разговором.

Оставшись в одиночестве, Аманда тяжело вздохнула. Не так она представляла свою вылазку в город. Все превратилось в бессмысленную перепалку с выяснением, чье положение в обществе выше, и кто кого может подержать за горло, если понадобится. Возможно, впервые Грант порадовалась своему происхождению, самому факту того, что носит эту громкую фамилию.

Она положила ромашки на землю, а потом несмело произнесла:

- Привет, Люси. Знаешь, тут такое дело...

* * *

Прощальный пост в дневнике пользователя "Мисс Одиночество".

"Он называл меня принцессой. Не могу сказать, что мне это не нравилось. Нормальное прозвище, бывает и хуже, но в его устах оно звучало, как оскорбление. Мне всегда казалось, что Алик произносит его так, будто ноги об меня вытирает. Это его "принцесса" резало слух. Я всегда реагировала одинаково, как кошка, которая увидела огромную собаку. Она напугана, ей очень страшно, и сердце колотится в учащенном ритме, но все равно она рвется в бой. Шерсть дыбом, хвост трубой, когти навыпуск, и вот она готова вцепиться в противника. Маленькая, но храбрая. Я чувствовала себя такой кошкой каждый раз, когда сталкивалась с Эвансом в школе (а это случалось постоянно), когда он заговаривал со мной, когда начинались его глупые замечания и насмешки. Мы пересекались на улицах, но редко разговаривали. Я не выдерживала долго, мне хотелось поскорее избавиться от его общества. Понимаете, есть такие люди, от которых хочется отделаться, как можно скорее? Они будут улыбаться вам, называть себя вашими приятелями, а иногда даже друзьями, но все слова так и останутся словами, в них не будет ни капли правды. Все - чистейшая выдумка. Странное словосочетание, вам не кажется? Чистейшая выдумка. Принято считать, что существует лишь чистая правда, а ложь марает лжеца, и он не может быть чистым, в принципе. Но как тогда расценивать такое явление, как ложь во благо? Во спасение.