А может?.. (СИ)

— А-а-а!!! — орал Джо, отчаянно хватаясь за бортики. — Ебани меня калиткой! Падаю-ю-ю!

В следующую же секунду он действительно упал, причём не на спину, как обычно падают новички, а на колени.

— Ну что ж ты, — по-доброму сказал Пол, подъехав к нему, взяв за руки, и вместе с Кэндис помог подняться.

— Не ушибся? — спросила Кэн.

— Кэндис, если я скончаюсь сегодня на этом катке, помни: я любил тебя, — прохрипел Кинг, положив руки на плечи жены.

— Да ну тебя, — пробормотала блондинка. — Джо, ну это всё не так сложно, как ты думаешь. Мы тебя научим. Смотри, — девушка взяла мужа за левую руку, а правой он держался за бортик. — Чтобы не потерять равновесие, нужно держать руки на уровне чуть ниже плеч.

Кэндис отпустила руку Джо, тот схватился за бортики, а она, в свою очередь, проиллюстрировала всё сказанное.

— Нужно ещё ноги в коленях согнуть, — продолжил Пол.

— И наклониться немного вперёд, — посоветовала Торри.

Василевски крепко взял Кинга за плечи и наклонил к себе, чтобы тот встал в правильную позу.

— Я похож на медведя с радикулитом!

— Это временно, — заверила Кэндис.

— Ты сейчас сказала прямо как профессор, специализирующийся на медведях с радикулитом, — рассмеялся Пол.

— Кто сказал про медведя с радикулитом? — спросила Нина, до этого момента катавшаяся вместе с Йеном, Мэттом и Кэт, подъехав к друзьям.

— Я, — ответил Джо.

— Чувак, я говорила то же самое, когда Йен пытался поставить меня на сёрф, — сказала Добрев. — Только я, помнится, была не медведем, а пингвином. Как успехи у вас?

— Ещё немного, и можно в сборную США по конькобежному спорту отправлять, — отозвалась Кэндис.

— Ты ещё и стебёшься, — обиженно пробормотал Кинг.

— Да я же любя, — улыбнулся Кэн. — Так, продолжим. Чтобы двигаться вперёд, наклонись на более слабую ногу, а после — оттолкнись сильной в диагональном направлении.

— Джо, представь, что чистишь перед собой снег, — с энтузиазмом сказала Нина.

— Да, точно, — поддержали Пол и Торри. — Движения должны быть именно такими.

Парень попробовал повторить всё сказанное друзьями, но вновь упал.

— Ничего страшного, — подбодрила его Кэндис, вместе с Полом подняв его, — скоро начнёт получаться.

Обучение Джо продолжалось около полутора часов: за это время он упал около двадцати раз (сначала для подстраховки с ним рядом был Пол, а затем подоспел и Йен, но спустя минут сорок он научился подниматься сам) и успел в красках описать, на чём он вертел этот каток, но ребята с таким энтузиазмом учили его всем тонкостям катания на коньках, что в скором времени Кинг втянулся и сам. Результат был более чем приятный: к концу занятия Джо начал медленно, иногда всё же падая, но самостоятельно держать равновесие и кататься. Не отметить успех друга было нельзя, поэтому бутылка «Джека» в скором времени была допита.

Компания возвращалась домой в шестом часу утра на двух машинах такси и не совсем в трезвом состоянии.

— Йеня, я тебя так люблю, — пробормотал Дэвис, положив голову на плечо Сомерхолдеру.

— Эй, — недовольно протянула Нина, толкнув Мэтта, — ты чужих женихов-то не уводи!

Смолдер улыбнулся, не открывая глаз.

— Не ссорьтесь, меня на всех хватит, — прошептал он.

— Да пошёл ты в задницу! — возмущённо воскликнула Добрев. — Я от тебя ухожу, раз тебя на всех хватает.

— Ага, — сказал Йен, и, опустив голову, через полминуты захрапел.

— Але… Але… Алехааандроооо… — в сознании у Кэт Грэхем вечеринка с караоке, по всей видимости, продолжалась.

В другой машине, на которой отправились Пол, Торри, Джо и Кэндис, было не менее весело.

— Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом… — бубнил себе под нос Пол.

— Медведь идёт в публичный до-о-о-м! — прогорланила Аккола.

— Поч… Почему в публичный дом? — с живым интересом, будто бы проснувшись, спросила Торри.

— Мне до жопы вообще, — признался Василевски.

— Пол, а пошли в публичный дом? — попросила Торри, потряся мужа за плечо.

— Давай без меня, я хочу спать…

— А-а-а, чувак, по-бр… Быр… По-братски, отвези меня н-н-на Канары, под-подальше от песен про пубыбл… Бл… Бличный дом, — еле ворочая языком, попросил таксиста Джо. — Плачу двойную таксу!

Переночевали друзья дома у Йена и Нины. Как им удалось в таком состоянии зайти в особняк, оставалось загадкой. На следующее утро ребятам понадобилось время, чтобы вспомнить всё, что они делали и говорили прошлой ночью, а также много воды, но, когда память к ним вернулась, а головная боль отступила, они поняли: праздник удался на славу.***

Жизнь постепенно возвращалась на круги своя после новогодних праздников. В начале февраля Нину и Йена вновь ждала разлука: Добрев уезжала в Торонто на съёмки “Коматозников”, а Йен в Ковингтоне продолжал работу над последним сезоном «Дневников вампира». Впрочем, их это не расстраивало: уже в марте, когда начнётся хиатус, Сомерхолдер пообещал девушке приехать к ней.

Работа над восьмым сезоном была в разгаре, и Йен часто приходил домой за полночь, валясь с ног от усталости. Обычно Сомерхолдер всегда провожал Нину в аэропорт, но в этот раз она старалась отговорить его от этого, потому что, во-первых, рейс был ранний — в семь утра, а во-вторых, помочь с багажом (который, впрочем, был не таким большим, ведь болгарка уезжала домой, где оставались её вещи), ей мог и таксист. Наконец, Йен сдался и, лично убедившись в том, что чемодан не был тяжёлым, согласился остаться дома, чтобы выспаться.

Небольшой отдых пошёл Смолдеру на пользу: кажется, впервые за последние несколько недель он проснулся без головной боли. Заварив чай для завтрака на кухне, Йен отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Едва он включил воду, он поднял голову, взглянув на зеркало, и в следующее мгновение почувствовал, как у него начинают трястись руки.

На зеркале почерком Нины яркой красной помадой было написано:

Ты скоро станешь папой. Я люблю тебя!

Комментарий к Глава 48 Уже слышали новость про финальный сезон ДВ, да?:( У автора что-то депрессняк, уже начинаю скучать по героям. Жалко, конечно, но, надеюсь, восьмой сезон будет ого-го!

====== Глава 49 ======

Йен около двадцати секунд, не двигаясь, смотрел на надпись и не верил своим глазам. В эти мгновения для него, кажется, перестал существовать весь мир: у Сомерхолдера появилось ощущение, будто бы в какой-то момент он лишился зрения и слуха и остался один на один со своими эмоциями. Лишь спустя некоторое время до него начал доходить смысл написанного Ниной, и, когда к Йену всё-таки вернулось чувство реальности, на его губах появилась пока что недоверчивая, робкая, но очень счастливая улыбка.

Так бывает очень часто, когда человек долго живёт в ожидании чего-то очень сокровенного и важного для него и его мечта наконец сбывается: всё произошедшее кажется сродни какому-то чуду, и в такие минуты всё видится настолько хрупким и зыбким, что в душе поселяется чувство страха. Начинает казаться, что стоит только впустить в душу этот свет, — всё исчезнет и окажется сном — прекрасным, чарующим, желанным — но всё-таки лишь сном, игрой воображения. Но, к счастью, человек устроен так, что ему чаще гораздо легче поверить в хорошее, поэтому страх вскоре исчезает, и в душе остаётся лишь невероятное чувство искреннего счастья, дарящего ощущение лёгкости и свободы: в такие моменты хочется обнять весь мир, а жизнь приобретает совершенно иные цвета.

Как никогда, Йену сейчас хотелось быть рядом с Ниной, прижать её к себе и сказать, как он её любит. Однако между ними снова лежали тысячи километров и большие города — такова была цена, которую они платили за возможность заниматься любимым делом. Может быть, то, что это утро Йен провёл в одиночестве, пошло ему только на пользу: у него была возможность свыкнуться с мыслью о том, что совсем скоро ему предстоит исполнить ещё одну роль, наверное, гораздо более важную, чем те, которые он играл в кино, — роль отца и мужа. Для Йена семья в жизни всегда имела особое значение: в отличие от Нины, для которой карьера, дом и друзья были одинаково важны, в его сознании она всегда стояла выше работы. Сначала это была семья, в которой он воспитывался: мать, отец, брат и сестра — люди, которые принимали его таким, какой он есть, с его грехами и промахами, подавая руку, когда он падал, помогая подняться, снова и снова, вселяя веру в себя. Чем старше Йен становился, тем сильнее он начинал ощущать готовность тоже быть кому-то поддержкой, потребность в том, чтобы кого-то защищать и любить. Его любовь к родителям, сестре и брату была невероятно сильной, однако всё-таки отличалась от чувств, которые человек обычно испытывает по отношению ко второй половине и своим детям. Время шло, у Сомерхолдера было множество мимолётных интрижек и несколько продолжительных романов, однако ни в одной из своих девушек он так и не смог увидеть ту, с которой ему было бы не жалко состариться. Наверное, отчасти отсутствие рядом человека, которому он мог бы дарить своё тепло и заботу, подвело его к тому, что он занялся благотворительностью, пропуская чужую боль через своё сердце и становясь настоящим ангелом-хранителем для тех, кому в жизни ждать помощи было неоткуда.