Загадай желание (СИ)

Yiruma – River Flows in You

Жизнь постепенно входила в размеренную колею, выдвигая на первый план ежедневные хлопоты и заботы и, так или иначе, стирая из памяти ощущение пережитого. Если закрыть глаза на увечья, которые получила Марина, начавшийся судебный процесс и нового друга из России – Алексея, можно было смело утверждать, что в нашей с ней судьбе наступила белая полоса. Мы были близки, как никогда раньше. Моя девушка удивилась поначалу, когда я сказал ей, что беру перерыв в творчестве на несколько месяцев, но по ее счастливой улыбке я окончательно удостоверился, что все делаю правильно. Сейчас мое место было рядом с Мариной. Она нуждалась в моей поддержке, моей заботе. В моем присутствии, наконец. Да мне и самому было необходимо держать ее в поле своего зрения, поэтому я старался как можно реже отлучаться из дома, только если возникали дела, требующие моего присутствия. А так… Мы с Мариной следовали негласному, только нам двоим известному, расписанию, ведь каждый из нас в душе желал именно этого… Утро начиналось с поцелуев и признаний, неважно, просыпался я первым и будил свою девушку, или же она шептала мне о своей любви и звала из царства Морфея. Реабилитационный период занял гораздо больше времени, чем предполагалось изначально, но стоило отдать должное моей Марине – она держалась молодцом, беспрекословно выполняя все указания врачей, правда, порой случались небольшие срывы, но они были делом обычным. Совместная жизнь в доме моих родителей воплотила загаданное на двоих желание – я успокоился после бешеного марафона, на который порой походили прошедшие дни, в течение которых были и признания, и разочарования. Марина, естественно, скучала по своим близким, и мы старались, как могли, отвлечь ее от грустных мыслей. Конечно же, родителей Марине никто заменить не мог, и они приехали сразу после случившегося. Репортеры пасли их и в московском аэропорту, а по прилету в Лос-Анджелес уже встречали папарацци. Мой отец и агент голову сломали, придумывая, каким образом устроить встречу нашей русской девушки с родителями в спокойной, а значит, засекреченной обстановке. Ведь их прилет был ожидаем, а потому местные СМИ подогревали интерес в надежде первыми заполучить ответы на самые волнующие вопросы. Но дабы не изобретать велосипед, пришлось применять давно избитый ход с заметанием следов, в результате моя девушка благополучно дождалась встречи с родителями у нас дома, в то время как отель, в котором те должны были остановиться, сверкал в свете вспышек целых двое суток. Наши друзья ежедневно навещали и справлялись о здоровье. Поскольку Марина находилась на больничном до тех пор, не снимут лангет, и не посещала школу, в которой ее уже заждались, Валькирия и Мэдлин все свое свободное время проводили у нас, щебеча о последних сплетнях. И как раз в такие часы я не мешал девушкам общаться, со спокойным сердцем оставляя любимую в надежных руках, чтобы заняться своими делами. Вечерами в гостиной собиралась вся наша семья, бывало, мы просто смотрели какой-нибудь фильм или обсуждали произошедшее за день. Иногда моя девушка так и засыпала, положив голову мне на плечо – давало о себе знать не совсем еще стабильное состояние ее здоровья, головные боли снимались при помощи лекарств, а обмороков я вообще, как огня, боялся. К счастью, они случались не часто. И все же. Бывали ночи, когда ей не спалось, и тогда я составлял компанию. Мы часами говорили о том, что случилось с нами обоими. С самого начала. Вспоминали первые дни знакомства, по памяти воспроизводили моменты признания и клятвы в любви, не сговариваясь, не касались темы расставания – только последних дней перед примирением. Находясь в нашей комнате, скрытой ото всех сумраком ночи, я как никогда был счастлив, наблюдая за своей Мариной и наслаждаясь каждым мгновением. И время, казалось, шло нам навстречу, как будто замедляя ход, предоставив возможность просто побыть вдвоем, делясь самым сокровенным, а именно приоткрывая душу друг другу. Я поведал ей, как давно ждал именно этого, как мечтал и томился, тогда, как она давно уже могла переехать в мой дом, но сама себе дала отсрочку. А мне так необходимо было ее присутствие, чтобы делиться радостными событиями или же просить совета, да просто прикасаться к ней, засыпать в ее объятиях. И моя honey давала мне все, в чем я нуждался, слушала, утешала, ласкала, согревала, целовала… Я сам не замечал, как проваливался в глубокий сон… Мои сны, все, как один, заканчивающиеся кошмарным видением уезжающего в серый туман автомобиля… И ни разу еще мне не удалось успеть добежать до машины и вызволить оттуда свою девушку, так или иначе она ускользала от меня, исчезала, таяла во сне рассеивающимся серым туманом… Я звал ее, сжимал простыню вспотевшими ладонями, но слышал в ответ лишь удары собственного сердца – я искал… и на ощупь касался желанного тела, прижимал свою Марину к себе, вдыхал ее запах и успокаивался до нового/старого кошмарного сна… Спустя три недели Марине сняли ненавистный мне лангет, но когда она вышла из кабинета врача, то по-прежнему держала левую руку прижатой к телу, а в правой – назначение на массаж. Я ободряюще улыбнулся и поцеловал ее в левую щечку, на которой почти невидимым контуром проступал синяк. Всю дорогу до дома моя девушка загадочно улыбалась, не сводя с меня глаз, а я молча вел машину, думая о своем… Как только мы заехали в гараж, и автоматические ворота опустились, скрыв нас на время от всех и вся, Марина потянулась к ремню безопасности, но я опередил ее, щелкнув замочком – своим, затем ее, убрал ремень с ее плеча и опустил руку на талию… Марина прочла мои мысли, а может, увидела желание, горевшее в моих глазах, и с нежностью ответила на поцелуй, позволяя вжать себя в сиденье. Не встретив привычного сопротивления в «лице» лангета, я позабыл обо всем на свете, соскучившись по самому желанному телу… Нажав нужную кнопку, привел сиденье в лежачее положение и навис над своей девушкой, не переставая целовать, шептать слова любви… В ответ Марина дарила такие сладкие поцелуи, тихонько постанывая мне в губы, но едва обнимала – боялась шевельнуть больной рукой. И тут мне окончательно снесло крышу от ощущения этой малышки в моих руках! Движимый лишь собственными инстинктами, я, пуговицу за пуговицей, расстегнул на ней знакомую блузку, под которой виднелся не менее знакомый бюстгальтер небесного цвета, имеющий застежку спереди. – Тей... – Жарко прошептала мне на ухо Марина. Ее хрипловатый голос был пронизан таким желанием, что я окончательно уверился в правильности своих действий: – Не волнуйся… зубы в ход не пущу… – Тихонько засмеявшись, прошептал я и двумя пальцами расстегнул застежку, скользнул под хлопковую ткань и накрыл ладонью соблазнительную нежную округлость. Марина выгнулась под моим телом и тотчас же напряглась, млея от прикосновений, а я не переставал гладить и сжимать, целовать и покусывать, сосредоточившись только на ощущениях. Своих. Ее. Наших. В подсознании мелькнула мысль о припрятанной в недрах белья упаковке презервативов… Собственно говоря, а почему бы и нет? Может, я зря накручивал себя, и нам уже можно… – Тейлор… – Я с тобой, honey… – В надежде услышать от нее разрешение на продолжение, нетерпеливо произнес, не прекращая целовать бархатистую кожу. – Я так соскучился по тебе… – Милый, подожди… остановись… пожалуйста… – Что случилось? – Я, наконец, посмотрел на нее. – Ты в порядке? Что не так? Марина! – Помоги мне… подняться… – Она лежала с прикрытыми глазами и приложив ладонь здоровой руки ко лбу. – Голова кружится… Не могу, Тейлор… – Эй-эй, все будет хорошо. – Мои желания растворились на волне страха. – Давай потихоньку. – И потянул ее на себя. – Вот так. Не волнуйся, я рядом и не дам тебе упасть в обморок. – Спасибо. – Любимая часто и глубоко дышала, смотря прямо перед собой. – Прости меня. – За что? – За то, что не в силах был сдержаться. – Я помог застегнуть бюстгальтер, а после и блузку. – Больше такого не повторится, пока окончательно не поправишься. – Это ты прости меня. – Она виновато улыбнулась и прижалась ко мне, оставив нежный поцелуй на моей шее. – Сложно со мной, да? – Перестань, ты ведь не виновата в том, что случилось, honey. – Я совсем тебя измучила. – Зато представь, какая выдержка у меня выработается к периоду, когда начнутся съемки новых фильмов и промо-туров! – Я свел всё в шутку. – Успокоил, него сказать. – Усмехнулась моя Марина. – Я тоже соскучилась, ты ведь знаешь… Я хочу тебя. – Слова прозвучали едва слышно, но запали в самое сердце, заставив кожу покрыться мурашками. – И я тебя хочу. – Поцеловал в пунцовую щечку. – Тейлор, обещаю, что скоро приду в норму. – Придешь, куда денешься. – Я приобнял ее за плечи. – Ничего. Все пройдет. Пройдет. *** Дом встретил нас солнечным светом, проникающим сквозь неплотные занавески и освещающим гостиную. Солнечные зайчики играли в догонялки, скользя по предметам интерьера, отражаясь в зеркальной плазменной панели, мерцая на лепестках цветов, стоящих в вазе. Я зажмурился и улыбнулся Марине, в ответ она засмеялась и обняла меня за шею одной рукой, вторую прижала к моей груди и потянулась за поцелуем… Который прервали звуки, раздающиеся из гостиной на втором этаже. – Чёрт! Долго еще Макена собирается мучить несчастный рояль, изнывающий под ее ручонками? – Прорычал я в желанные губы. – Не сердись, Тейлор, она пока берет первые аккорды. – Марина запустила ладошку в мои волосы на затылке. – Кто знает… Может, в будущем она станет не менее знаменитой, чем ее братец, играя музыку великих композиторов или же собственного сочинения. – Пока она играет только на моих нервах. – Я поморщился, услышав очередной звонкий аккорд. – Пойдем со мной. – Марина потянула меня за собой, взяв за ладонь, и я, как завороженный, поднялся за ней по лестнице и вошел в гостиную, где сестренка оттачивала мастерство пианистки. – Привет! – Поздоровалась моя девушка. – Hello! О, тебе сняли лангет! Поздравляю! – Макена крутанулась на мягком стуле в пол-оборота. – Спасибо. – Марина оперлась локтями о рояль. – Макена, ты оформила себе прописку в этой комнате, я не пойму? – Ничего подобного, братик, я учусь играть. – Она показала мне язык. – Дорогая, позволь мне? – Марина обошла меня и поравнялась с Макеной. – Конечно. – Сестра уступила место. – Уф… Надеюсь, пальцы меня не подведут. – Марина сделала глубокий вдох, взглянула на меня – я ободряюще улыбнулся, и прикоснулась тоненькими пальчиками к черно-белым клавишам белоснежного рояля. С первых же аккордов гостиную наполнили переливчатые мотивы потрясающей мелодии, которая лилась из-под рук чудесной девушки, способной сквозь ноты передать чистоту своей души, поведать о прекрасном, заставляя сопереживать и проникнуться красотой чистейшего звука. С моих губ не сходила улыбка, пока я наблюдал, как зачарованно Марина играет на рояле, как она увлечена и сама наслаждается тем, что делает. И я в который раз в душе возблагодарил Бога за то, что все мои желания потихоньку сбывались, несмотря на проделки недругов, удары судьбы, зависть и презрение бывших лживых друзей. Мы с Мариной преодолели все, что выпало на нашу долю, сумев сохранить самое главное – взаимное чувство. Я влюбился в милую скромную девушку, краснеющую по любому поводу, вечно неуверенную в себе, пасующую перед препятствиями, но искреннюю и добрую, способную поддержать словом в трудную минуту. Я жаждал оберегать и защищать ее от всех невзгод, но и тут Марина проявила характер, еще будучи неспособной постоять за себя, она принимала кардинальные решения. И надо отдать ей должное, моя девушка с честью справилась с трудностями, вернув себе доброе имя, вернув меня. Она изменилась, но не изменила себе. По-прежнему моя Марина находилась сейчас рядом со мной, все такая же любимая, влекущая к себе. Самая желанная девушка на свете. *** Марк Дженкинс действительно был профессионалом своего дела. Хоть мне и не позволяли присутствовать в кабинете отца, Марина все равно потом мне всё рассказывала, и как я понял, ее старались максимально оградить от судебного процесса. Но вылазки в суд все же не удалось избежать. Тот день надолго запомнится нам жутким ажиотажем – Марина почти час просидела в машине, не решаясь выйти, а я ругался с отцом и адвокатом и чуть ли не приказывал разворачиваться и уезжать. Так уж получилось, что папарацци пасли нас не только у главного входа, оккупировав и запасной, через который основной свидетель и участник событий должна была пройти сразу в зал суда, дать показания и так же максимально тихо уехать в неизвестном направлении. Чтобы в итоге оказаться дома. В результате нашей перепалки у Марины разболелась голова, но, приняв таблетку, она вняла убеждениям адвоката Дженкинса и проигнорировала мои слова, то есть согласилась довести начатое до конца и уверила меня, что справится. Я диким взглядом провожал ее хрупкую фигурку в окружении телохранителя и адвоката, отнекивающихся от навязчивых репортеров, и сжимал руки в кулаки, не слыша отца. Пока шел процесс, мы махнули машину на другую, чтобы более не привлекать к себе внимания. И как только Марина показалась из здания суда и добралась до приоткрытой дверцы авто, рванули с ненавистной стоянки, оставив позади толпу жаждущих сенсации. По приезду домой моей девушке стало плохо от пережитого волнения, и она снова упала в обморок в тот момент, когда я помогал ей выйти из машины. Внеся ее домой и уложив на диван в гостиной, я с тревогой наблюдал за тем, как мама приводит ее в чувство, но никого из родных больше не слушал, беспокоясь за здоровье Марины. Как только эта борец за справедливость пришла в себя, я заявил родителям и адвокату, что увожу Марину из города на несколько дней. Нам необходим отдых. И пусть весь мир подождет! ***