Под вопросом

– Что ты…

Он начинает прыгать. Матрас скрипит, подушка подлетает, но ничего не ломается. А он все равно прыгает.

– Это ужасно весело, Нора! – он подражает девчачьему визгу.

– Заткнись и слезай.

– Поверить не могу, что ты пропускаешь все веселье!

– Прекрати.

– Один прыжок.

– Ты сломаешь что-нибудь.

– Кого волнует? Ты же платишь за это.

– Кросби… – Невозможно сохранять невозмутимое лицо. Может, это и начиналось как шутка, но, думаю, сейчас он действительно наслаждается процессом. И когда он протягивает руку, я принимаю ее и взбираюсь на кровать.

– Только один раз, – говорю я.

– Конечно, – соглашается он.

Я подпрыгиваю и каркас ломается.

Нижний левый угол опускается, и матрас соскальзывает к краю. Мы с Кросби падаем, трескаясь лбами и громко вскрикивая от удивления и страха. Когда мы наконец приземляемся, я наполовину свисаю с края кровати, и меня удерживает лишь большая рука Кросби, обхватившая мою талию. Его глаза широко распахнуты от шока, а затем он прищуривается и начинает хохотать. Я выползаю из его хватки, шлепаюсь на пол и тоже смеюсь.

– Блин, – задыхается он. – Нора, мне так жаль.

– Вот, что случается, когда люди веселятся! – говорю я, назидательно поднимая указательный палец. – Больше никогда.

Он шлепает меня по руке.

– Это твоя вина, – говорит он. – Знаю, я не должен говорить этого женщине, но думаю, ты слишком тяжелая. Из-за твоего веса кровать сломалась.

Я вешу сорок пять килограмм, и, как нравилось говорить Марселе, весь мой вес был в моей груди. Я знаю, что нетолстая, и Кросби знает это, поэтому не злюсь по-настоящему, когда подхватываю упавшую подушку и бью его ей.

– Прости, – он смеется и откатывается, его лицо красное. – Я должен был сказать, что у тебя «широкая кость»?

– Иди к черту, Кросби. Отремонтируй мою кровать. – Я чувствую возбуждение и радость, несмотря на бардак. Несмотря на тот факт, что дерево разлетелось на щепки и вряд ли его можно починить.

Он соскальзывает по накренившемуся матрасу и присоединяется ко мне на полу, чтобы обследовать повреждение:

– Мне нужно идти.

– Кросби Лукас.

– Пока, Нора. Береги себя. – Он встает, но на самом деле никуда не уходит, а пялится на сломанную кровать.

Я тоже встаю.

– Заводской брак? – предлагаю я.

– Определенно.

– Полагаю, теперь ее нужно разобрать.

Он смотрит на часы:

– Вау. Уже пора?

Я слегка улыбаюсь.

– Спасибо, Кросби.

– За то, что сломал твою кровать? Нет проблем. Где угодно, когда угодно.

Я смеюсь.

– За первую часть. Это… ничего страшного.

– Я помогу тебе снова упаковать и отвезти ее в магазин. Ты не должна ждать доставку. Мы можем сделать это сегодня.

– Уверена, у тебя есть занятия и получше.

– Есть, но я стараюсь быть джентльменом.

– У тебя получается.

– У кого что получается?

Мы разворачиваемся и видим Келлана – он стоит в дверном проеме, скрестив руки и удивленно подняв одну темную бровь. Предполагаю, что сломанная кровать, разбросанные подушки, постельные принадлежности и сброшенная рубашка Кросби могут навести на мысль, что кто-то на чем-то попался, но… это не так. К сожалению.

– Я купила кровать с дефектным каркасом, – говорю я, указывая на искореженный угол.

– Оу. – Он хмурится и заходит в комнату, чтобы разглядеть получше. – Что ты делала, чтобы сломать кровать?

Так тяжело сохранить невозмутимое лицо.

– Прыгала на ней.

– Ты прыгала на своей кровати?

Кросби кашляет в сгиб руки, стараясь замаскировать смех.

– Да.

– Я удивлен, Нора. Это непохоже на тебя.

– Я подумала, что это должно быть весело.

– Ну, они могут не возместить тебе ущерб, если узнают, что ты прыгала на ней. Это безответственно.

Кросби снова кашляет и вылетает из комнаты. Через мгновение мы слышим, как включается вода на кухне, и я представляю, как он заглушает шумом свой смех.

– Я просто скажу им, что ее доставили в таком состоянии.

Келлан пялится на меня, словно не может решить, серьезна я или нет, затем его лицо расслабляется, и он улыбается.

– Они поверят тебе. Кто бы не поверил?

Он возвращается в гостиную, и я слышу, как он спрашивает Кросби, что тот делает тут до сих пор.

– Я прибирал, – отвечает Кросби.

– Почему твоя рубашка в ее комнате?

– Нет ее там.

– Та, в которой ты был прошлой ночью.

– Чувак, ну тогда не знаю, как она туда попала. Ты знаешь, что я делал прошлой ночью. Это была не Нора.

Их голоса затихают, когда они заходят в комнату Келлана, поэтому я вешаю рубашку Кросби на дверную ручку снаружи и тихонько закрываю дверь.

Глава шестая

Всю неделю после инцидента с кроватью я нечасто вижу Кросби. Мы так и не поехали в IKEA вместе, так что через пару дней «бракованную» кровать забирают и меняют на новую. Доставка приезжает, когда Келлан дома, и он удивляет меня, собрав ее, пока я на занятиях, говоря, что обеспокоен моими навыками по сбору мебели, и заставляя меня пообещать, что я больше не буду на ней прыгать. Тем не менее он не слишком часто бывает дома. Он зависает в «Альфа Сигма Фи», поэтому у Кросби нет повода возвращаться. Я стараюсь притвориться, что не замечаю этого, но это не так.

– Земля вызывает Нору. Это Земля, просим Нору отчитаться перед базой.

– Ты огромный неудачник.

Нэйт смеется, нисколько не обиженный. Сейчас вечер вторника – прошло десять дней с «прыжкокроватной катастрофы», и мы находимся в библиотеке Бернема практически в центре кампуса. У нас совместный французский, и мы должны разыграть глупый диалог о том, как француз учит человека, говорящего на английском, заказывать чашку кофе.

– Что там нужно сказать сначала? – спрашивает Нэйт. – Bonjour.

– Bonjour? Мы здесь уже полчаса, и ты усвоил лишь одно слово?

– Это слово о многом говорит!

– Оно говорит о том, что ты провалишь задание.

Он фыркает.

– Кто бы говорил. Это ты исписала всю страницу с заданием словами «Миссис Келлан МакВи».

Я ахаю:

– Нет! Это был мозговой штурм.

– Да? И к чему ты пришла?

– Je veux boire le café. Я хочу выпить кофе. Я думаю.

– И что это значит?

– Ты вообще слушал CD? – Я уделяла этому два часа в неделю и почти уверена, что не справилась бы, если бы оказалась во Франции. Или в Квебеке.

– Нет. – Нэйт качает головой. – И о чем там говорят?

Я смеюсь и бросаю ручку через стол. Она отскакивает от его плеча, и он хихикает и подхватывает ее. Мы на четвертом этаже, где относительно тихо в восемь часов вечера, поэтому на нас никто не смотрит свирепо и не одергивает. Именно эта тишина и делает низкий мужской смех, доносящийся из-за книжных полок, громким настолько, что мы подпрыгиваем на наших стульях.

– Чтоооо? – беззвучно говорит Нэйт с восторженным видом.

Я почти отвечаю ему, что, скорее всего, ничего, когда к смеху присоединяется женский голос, внезапно срываясь на пылкий стон.

Как раздражает.

Я стараюсь учиться.

Стараюсь концентрироваться.

Стараюсь не сходить с ума от зависти.

То есть, я пришла из старшей школы, где у меня был нулевой опыт отношений, в колледж, где могла знакомиться с парнями только на вечеринках с Марселой. Сочетание большого объема алкоголя, ослабления запретов и мастерских навыков флирта Марселы привели ко множеству знакомств, а в некоторых случаях и к чему-то большему.

Но я не напивалась с той ночи, как меня арестовали, и секса у меня тоже не было с тех пор, что и привело меня к четырехмесячной отметке воздержания, и должна сказать… я скучаю по этому. Особенно каждый раз, когда вижу Келлана без рубашки, или потным, или во время еды, или играющим в видеоигры – что бы парень ни делал, это сексуально. Но, конечно, гораздо хуже то, что каждый раз, закрывая глаза, представляю, что совсем не Келлан склоняется ко мне для поцелуя.