Заманчивые обещания

— Пора бы тебе вернуться к нормальной жизни, Баллинджер, — пробормотал он себе под нос. — Вообще — к жизни.

Особенно сексуальной.

Он прошел в ванную, стянул со старинной латунной вешалки рядом с душем полотенце и принялся энергично вытирать свое тело, пока оно не стало сухим.

Запустив пальцы в волосы на затылке, Трейс выругался:

— Черт, когда же, кстати, это было в последний раз? Слишком давно.

До смешного давно.

До отчаяния давно.

За последние двадцать с лишним лет в его жизни было несколько женщин. (С возрастом и приходом опыта — все меньше и меньше.) Однажды он в течение нескольких месяцев даже был помолвлен, после того как принял предложение «Даттон, Даттон, Маккуэйд и Мартин». Но Миранда очень скоро обнаружила, что он совсем не шутил, когда говорил, что карьера стоит для него на первом, втором и третьем местах, а серьезные отношения с любой из женщин, включая ее, лишь на далеком четвертом. В итоге Миранда ему отказала и занялась другим подающим надежды, энергичным молодым специалистом компании.

Нет, Трейс ее не винил.

Его философия относительно слабого пола была проста и недвусмысленна: что бы ни произошло с женщиной — любой женщиной, — в этом всегда виноват мужчина, независимо от того, имеет он к этому непосредственное отношение или нет. Это была заведомо невыигрышная позиция.

Трейс повесил на шею полотенце, пересек комнату и остановился у окна. Заняв наблюдательную позицию, он выглянул в лунную ночь, рассеянно потирая рукой подбородок.

Забавно, но он не мог вспомнить, как выглядела Миранда.

Взяв с ближайшего столика графин, Трейс налил себе стакан воды — половина пролилась ему на грудь, — поднес его к губам и жадно осушил. Он набрал в грудь побольше воздуха и тут же медленно его выдохнул.

В этот момент что-то на периферии зрения привлекло его внимание. Он замер со стаканом в руке.

Кто-то — или что-то — двигался вдоль газона по направлению к беседке. На мгновение его сердце остановилось.

«Люси! «

Но затем Трейс понял, что это обычная женщина, из плоти и крови. На ней был банный халат, по спине рассыпались распущенные волосы, а в руках она вертела зонтик.

Это была Шайлер.

Чтобы лучше видеть, Трейс вытянул шею. Он смотрел, как Шайлер бредет по пышной зеленой траве под естественной аркой из ветвей подстриженных тисов, росших у входа в сад.

— Куда она, черт возьми, направляется? — пробормотал себе под нос Трейс, допивая воду.

Ответов могло быть несметное количество. Ну или по крайней мере полдюжины. Может, у нее бессонница. А может, ей просто захотелось проветриться. Или же у нее тайное ночное рандеву.

Не важно, что уже почти полчетвертого ночи — она ведь может идти на свидание к мужчине, такому, как этот красавчик Джонни.

Хотя, конечно, это не имеет никакого смысла. Шайлер нет необходимости устраивать тайные ночные свидания, чтобы встречаться с Джонатаном Тибериусом Грантом. Она может видеться со своим кузеном в любое время дня и ночи.

Так что же тогда она делает?

«Это меня не касается», — напомнил себе Трейс, забираясь снова в постель. Он повернулся на бок, пару раз сильно ударил кулаком по подушке и закрыл глаза.

Прошло пять минут.

Потом еще пять.

«Черт».

Трейс отбросил одеяло и сел на край постели. Похоже, он не сможет заснуть, зная, что Шайлер бродит одна по саду среди ночи.

Потянувшись за своими синими джинсами и рубашкой, которые он вечером бросил на стул, Трейс быстро оделся. Он сунул босые ноги в спортивные туфли, даже не потрудившись завязать шнурки.

Бадди сразу очнулся ото сна. Он спрыгнул с кровати, подбежал к двери и сел, ожидая своего хозяина и постукивая хвостом по полу.

— Мы сейчас не будем играть и баловаться, Бадди, — предупредил Трейс своего верного спутника.

Бадди в ответ лишь сильнее застучал хвостом.

Глава 9

Ни в беседке, ни рядом с ней никого не оказалось. Не было никаких следов и на садовых дорожках; никаких улик на земле поблизости; ничего необычного на белой деревянной ограде, окружающей строение.

Кто бы тут ни находился, он уже успел уйти.

Нажав на кнопку у основания ручки зонтика, Шайлер аккуратно сложила его втрое. Затем поднялась по низким ступенькам внутрь беседки.

Этот летний домик был построен на исходе века. В те дни существовала целая армия слуг, чтобы доставлять сюда из дома все необходимое, и женщины семьи Грант принимали здесь летом гостей почти каждый день.

Наряженные в белые муслиновые платья и соломенные шляпки с синими лентами, развевавшимися за спиной, они пили чай из тончайших фарфоровых чашек, заедая его лакомствами, поданными на дорогом импортном фарфоре, сидя на мебели, привезенной в Америку из старинных фамильных замков на Темзе, Рейне и Сене.

То было время, прозванное «позолоченным веком»: время явного и беззастенчивого потребления и состязающегося бахвальства, время, когда сколачивались и, что не менее важно, проматывались целые состояния.

Сейчас летний домик был пуст, в нем стояло лишь несколько деревянных скамеек, появившихся уже позже. Шайлер села, сбросила мокрые тапки и подобрала ноги под себя.

Кто-то шел по саду.

Она тотчас узнала Трейса. Он шел к ней сквозь тьму, и ее сердце забилось с удвоенной скоростью. Она не могла справиться с учащенным дыханием. Каждая жилка ее тела затрепетала. Струйка пота стекла по спине в ложбинку у основания позвоночника.

— Только этого не хватало! — пробормотала Шайлер вполголоса.

Это просто нелепо. Она ведь уже не юная впечатлительная девочка, она взрослая женщина. А Трейс такой же мужчина, как и любой другой. Хотя, надо признаться, Шайлер не могла припомнить, чтобы раньше у нее возникала такая реакция на мужчину.

Но что же такого в Трейсе Баллинджере, что отличает его от остальных?

На уровне интуиции Шайлер понимала, в чем дело. Он обладает большим, даже выдающимся умом, при этом тверд как кремень и немного необуздан. А может, даже и не немного. Шайлер подозревала, что когда Трейс видел цель, он шел к ней на всех парусах, мобилизовав для этого все свои силы.

Он явно вышел из дома впопыхах. Рубашка расстегнута. Шнурки болтаются. Волосы растрепанны, подбородок небрит.

И никакой улыбки.

Без всякого вступления он спросил:

— Вы хоть представляете себе, который час?

Шайлер кинула взгляд на запястье:

— Я без часов, но думаю, где-то около половины четвертого.

Его совсем не забавляла эта ситуация.

Пока Бадди шумно возился в мокрой от росы траве, Трейс с непреклонным видом стоял у подножия ступенек, скрестив на груди руки.

— Вас не затруднит дать объяснения?

Шайлер нетерпеливо повела плечом:

— Объяснения по поводу чего?

Он смотрел прямо ей в глаза.

— Что вы делаете здесь в столь возмутительно позднее время?

Ее ответ был лаконичен:

— Вообще-то затруднит.

Неожиданно он сменил тему разговора. Вне всякого сомнения, это был тактический ход, которым он пользовался в суде, чтобы подлавливать ничего не подозревающих свидетелей защиты.

— У вас с собой зонтик.

— Ну да.

Трейс поднял лицо к небу и вытянул руку ладонью вверх.

— Но ведь дождя-то нет.

— В отличие от того вечера, когда мы с вами впервые встретились, — напомнила она, увлажнив языком губы.

Он сверлил ее взглядом.

— Вы мне не солгали.

— В чем?

Сделав еще шаг, Трейс оказался внутри беседки.

— Другой автомобиль действительно был.

Шайлер постаралась не выдать своего удовлетворения.

— Я же говорила вам, что кто-то ударил мою машину сзади.

Она больше не видела его губ.

— Я знаю. — Он говорил без обиняков. — Я вам верю. Я также считаю, что это было сделано намеренно.

Она издала звук, который таки выдал ее волнение.

— Ну конечно. Никто не врезается в бампер автомобиля три раза подряд по чистой случайности. Может, за «ягуаром» ехал какой-нибудь хулиган, — предположила Шайлер немного сиплым голосом — внезапно она охрипла.