Возлюбленная Немезида

— Нормально, — уклончиво ответила она. — Полностью вошел в роль, самомнения не поубавилось. — Она изучающе разглядывала светлую мерцающую жидкость в бокале, рассеянно отметив, что это вино вовсе не из ее крошечного "погребка". Рори — видимо, по случаю предполагаемого торжества — приобрел что-то очень изысканное и, по всей вероятности, дорогое. — Вообще-то, интервьюировать его оказалось не так уж и сложно. Он довольно подробно рассказал о своей работе над ролью в "Возлюбленной Немезиде".

— Но? — мягко допытывался Рори, не отрывая от нее напряженного взгляда ореховых глаз. Более напряженного, чем он хотел бы изобразить, догадалась Флоренс.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Почему ты решил, что есть какие-то "но"?

— Интуиция подсказывает, — усмехнулся Рори. — Я достаточно давно тебя знаю, чтобы читать между строк.

— Завтра мы продолжим интервью. Я получила хороший материал, но некоторые аспекты мы не успели затронуть.

Флоренс видела, что Рори борется с собой. Она на его месте немедленно потребовала бы объяснения относительно так называемых некоторых аспектов, но Рори не обладал ее напористостью. Очевидно, поэтому она избрала своей профессией журналистику, а он — компьютерные системы. Вместо того чтобы устроить ей допрос, Рори быстро кивнул и, втянув носом воздух, глянул на часы.

— Пожалуй, пора проверить, что там на кухне. Цыплята на этой стадии требуют особого внимания. А ты, если хочешь, прими пока ванну. Ужин будет минут через двадцать пять.

— Прекрасная идея. — Флоренс поднялась с дивана, опустошая свой бокал с вином. — Со всеми этими интервью, такси, писаниной совсем из сил выбилась. Пожалуй, действительно, помокну немного в гераниево-бергамотовой ванне. А потом, когда смою усталость, что-нибудь сварганю нам на десерт, да?

Взгляд Рори вспыхнул, но он мгновенно притушил огонь в глазах. Флоренс почувствовала укол вины. Рори возлагал столько надежд на сегодняшний вечер, а она все испортила.

Вернее, не она, а Джекоб, раздраженно думала Флоренс, закрывшись в ванной. Как хорошо он умеет пакостить людям, черт бы его побрал! По крайней мере, ей.

— Держу пари, дорогой братец, Мириель Брейдвуд ты никогда не портишь вечера, — сердито произнесла она, разбавляя воду в ванной ароматическим целебным маслом. — Наверное, из кожи вон лезешь, чтобы привести ее в восторг! Должно быть, как раз сейчас этим и занимаешься.

Флоренс раздевалась, вдыхая пары герани и бергамота, но была почти уверена, что целебные ароматы сегодня ей не помогут. Ничто не успокоит ей нервы. Вот если бы забыть о самом существовании Джекоба, тогда, возможно, ей удалось бы вздохнуть свободнее.

— Нет, это невозможно! — вскричал Джекоб Тревельян, швыряя сценарий, который вдруг превратился в какую-то древнемарсианскую рукопись. Он обладал почти феноменальной зрительной памятью, и заучивание роли для него всегда было детской забавой, но сегодня ему не удавалось усвоить ни строчки.

Вот когда хорошо быть курильщиком, угрюмо думал Джекоб. В такие моменты курильщики сразу оказываются в более выгодном положении, чем приверженцы здорового образа жизни. Затянешься поглубже ядовитым табачным дымом и успокаиваешься. В юношестве он одно время баловался дурманящей травкой — в знак самоутверждения, но с тех пор отказался от опасной привычки и теперь не мог прибегнуть к ней, чтобы нейтрализовать душевный разнобой. Голос и легкие — его главные орудия труда, и рисковать ими непростительно.

С алкоголем то же самое, уныло думал Джекоб. Многие из его товарищей по ремеслу находили утешение в спиртном. Сам он любил хорошее вино и пиво, как все мужчины, но вообще-то пьянство — не его удел. Хотя то, что его беспокоило сейчас, любого заставило бы потянуться к бутылке.

Не то, а та. Одна особа, по имени Флоренс Тревельян! Он вновь взял сценарий, нашел место, которое учил, и тут же его потерял.

Понимая, что в подобном настроении заучивать роль бесполезно, тем более что до следующих съемок времени полно, Джекоб решил, что все же выпьет чего-нибудь.

Босой, в махровом халате, он прошлепал в кухню без особой надежды найти там что-либо приличное, но, к своему удивлению, обнаружил в баре бутылку австралийского вина "Каберне Совиньон". Он откупорил ее и налил бокал. Откуда у него эта бутылка? Он вроде бы не покупал. Должно быть, Мириель. Она всегда делает ему подарки, всячески стараясь угодить, хотя он ее к этому не поощряет. Напротив, пытается — как можно мягче и тактичнее — убедить ее не делать этого. А ведь жизнь была бы гораздо проще, если бы он мог с легкостью принимать ее благодеяния, согласился вновь вернуться к ней. Но существовало некое препятствие. И сегодня он точно понял, что это за препятствие.

Вернее кто.

Джекоб вытянулся на диване — бокал в руках, сценарий рядом на полу, — закрыл глаза, и в воображении тут же возник образ Флоренс.

Боже правый, ну почему она еще красивее, чем он представлял? Крошечная фотография в журнале сыграла с ним злую шутку. Все, что волновало его в ней десять лет назад, теперь было отточено до совершенства, так что даже отдавалось во всем теле болью. В самом прямом смысле, криво усмехнулся Джекоб, туже затягивая на себе халат. Ему хотелось разразиться истерическим хохотом. При одной только мысли о ней с ним происходило такое. Во время интервью в его уборной ему потребовалось все актерское мастерство, чтобы скрыть, как она влияет на него.

Но она покоряла не только отшлифованной временем красотой и изысканным вкусом, который развился у нее с возрастом. Флоренс обладала ясным блестящим умом. Он это заметил еще в университетские годы, когда они общались. Сообразительная, проницательная, она была наделена критическим мировосприятием, органично сочетавшимся с восторженностью и максимализмом юности, за которыми оно пряталось, как некое взрывоопасное устройство, запрограммированное заявлять о себе в нужный момент. В рамки ее здравомыслия не укладывался только он. Джекоб Френч Тревельян. Молодой человек, заносчивый и самонадеянный, — в общем-то, по праву, учитывая его способности. Тем не менее перед девушкой, которая владела всеми его помыслами, он робел. И оттого ненавидел ее. И обожал. И желал до безумия.

Одна ночь. Это все, что ему удалось заполучить от нее. Даже не ночь. Несколько часов. А потом начался кошмар, при одной мысли о котором хотелось заползти под камень и умереть. На протяжении долгого времени только гордость — да еще то, что он, как и надеялся, действительно оказался хорошим актером, — позволяли ему держаться на людях с достоинством, сохраняя самообладание и невозмутимость.

И бедняга Дэвид, хороший парень, верный друг, тоже оказался втянутым в противостояние двух упрямых Тревельянов, став жертвой чужой страсти и предрассудков.

Джекоб в растрепанных чувствах вновь опустился на диван и глотнул вина, смакуя на языке жгучий фруктовый привкус.

Разве мог бы Дэвид удовлетворять потребностям нынешней Флоренс — острой как бритва, утонченной, изысканной, наблюдательной, блестяще владеющей пером? Флоренс в брючном костюме мужского покроя с галстуком, в котором она выглядит невероятно женственной и волнующей? Дэвид был создан для спокойной жизни, его удел — преподавать где-нибудь в университете или заниматься научной работой. Новая Флоренс ему не по плечу. Они никогда не были бы счастливы вместе.

А впрочем, и ему не суждено познать счастье с ней, с ожесточением думал Джекоб. Одним глотком осушив бокал, он свирепо отер рот, будто вытирал не вино, а кровь с неожиданно открывшейся раны.

Как бы она ни притворялась, чувства ее не изменились: она по-прежнему его ненавидит!

ГЛАВА 5

— Извини. Не очень-то со мной интересно, да?

Флоренс взглянула на Рори, но в лице его, как и всегда, не было недовольства. Сейчас у нее это вызвало раздражение. Почему он не вспылит хотя бы раз? Почему не выскажет обиду на то, что она всегда занята и постоянно нарушает обещания?