Музыкант и модель

Она не заметила, как съела завтрак, и если бы ее спросили о вкусе только что проглоченной пищи, она бы не нашлась, что ответить. Коктейль, пожалуй, слишком сладкий, приторный. Она отставила бокал.

– Чем займемся?

– В такой час уместно отправиться на пляж, если ты не против, – неуверенно промямлил Тони.

– Нет, конечно, только переоденусь.

Ее губки от обиды вспухли сильнее, чем обычно, и ему стало стыдно за свою придирчивость, но как исправить положение, он не знал. Слова были излишни. Прикоснуться бы, напомнить теплом своего тела, насколько не важно то, о чем мы мыслим и что говорим по сравнению с тем, что чувствуем… Но Люсия окружила себя в какие-то несколько минут ореолом неприкасаемости. Решиться нарушить его так же трудно, как спросить на улице у прохожей девицы ее имя. Забавно: когда его глазастая блондиночка принимает серьезный вид, ей не дашь и семнадцати.

Палящее солнце лишает человека и без того скудного запаса воли. Мы плывем в потоке собственных эмоций, видим берега, где твердая почва под ногами, но не находим сил на них выбраться. Тони накрыл голову полотенцем. Стало немного легче: спрятался, защитился.

Вот так и предрассудки окутывают голову, как полотенце. Кажется, например, что все вокруг слегка затемнено и отсвечивает зелено-оранжевым, а на самом деле – твое огромное, ни о чем не подозревающее тело распласталось в другом мире, без теней и отсветов. Лежит биомассой и рискует покрыться волдырями.

Прогулка и плавание занимали Люсию меньше, чем вчера. В конце концов она совсем растаяла под давящими, горячими лучами. Вставать и двигаться не хотелось. Хотелось думать. Ее волновало собственное будущее. Кармела считает, что один человек не может быть интересен слишком долго. Но они же с ней общаются с детства и до сих пор не надоели друг другу. Или с мужчинами все по-другому? Тони был для нее не только любовником – он был другом. Она могла поделиться с ним всеми своими мыслями, как и с Кармелой. Ну, за исключением, может, некоторых мыслишек не для мужского уха. Но почему сейчас он отказался ее понять? Ведь это же так заманчиво: яхта, ночь, солидные, преуспевающие люди…

Вода немного освежила ее. Антонио остался на берегу. Его крошечную фигурку можно было бы сейчас положить на ладошку, но не дотянешься. Как он хорошо сложен! Люсия привыкла к облику своего друга. О людях, которых хорошо знаешь, редко задумываешься, красивы ли они. Вчера она совсем не обращала внимания на рельефный контур его ног, на то, как потемнели эти мужественные плечи… А волосы стали длиннее, чем раньше, и смоляные кудри закрывают теперь сзади шею, слишком, в ее представлении, широкую. Он должен нравиться женщинам, но почему-то соперниц пока не возникало на ее пути. Интересно, как воспринимают его в госпитале. Там ведь наверняка много хорошеньких медсестер. Он так редко говорит о работе с ней, зато с другими – более чем охотно. Может быть, он думает, что ей это неинтересно. Люсия мысленно одела его фигуру в белый халат. Пожалуй, довериться ему можно. Надо же, он столько раз видел человеческие сердца – такие кусочки мяса, все в кровище, и не перестал от этого верить в сердечную привязанность.

Юной купальщице было ужасно приятно, заплыв дальше, чем принято, почувствовать одиночество, свободу. Вот уплывет она сейчас далеко-далеко, и не останется в ее жизни ничего: ни опекуна Тони, ни запланированной свадьбы, ни отеля с розовыми окнами, ни таинственной яхты, что ждет их вечером… Она все-таки развернулась лицом к берегу и поплыла назад. Ей неожиданно представилась кровать в их будущей спальне, мягкая, с витыми железными решетками. В нее можно возвращаться и забывать, как тебя чуть не сбила машина на перекрестке, как хотелось заснуть на лекции, а потом долго болела голова, какая натянутая улыбка у нее на последнем рекламном снимке…

«Я просто была раздражена, я несправедливо сомневаюсь в Тони», – решила Люсия в конце концов, лениво доползла до своего лежбища и попыталась сконцентрироваться на приятных мыслях. Антонио помог ей, протянув очищенный апельсин. «Может ведь чувствовать, что мне нужно в данный момент», – подумала она, улыбнулась и принялась старательно отрывать дольки. Это нехитрое занятие успокоило ее. Она вспомнила, как в детстве точно так же, вонзая пальцы в усеянную дырочками кожицу, чистил для нее апельсины отец. А она старалась разделись шарик на части, как можно более ровные.

Как бы прошел этот год, если бы Ампаро не пригласила ее на ту вечеринку и не догадалась познакомить со своим братом? Их прогулки по вечернему Мадриду и посиделки в кафе до самого закрытия стали теперь неотъемлемой частью ее жизни. С ним она могла говорить о чем угодно, не боясь, что ее мысли покажутся банальными. Девушки ревниво посматривали на их счастье, а Люсия еще выше поднимала голову. Он так долго оставался просто приятелем, словно хотел лучше подготовиться к новой роли, тогда как все были уверены, что они давно любовники. Как-то Мадрид светился ночными огнями ярче, чем обычно, спать совсем не хотелось, прощаться – тоже, и Тони погладил ее по щеке, отчего по ее рукам, выше локтя, пробежал легкий холодок. Она обрадовалась, что все наконец-то начинается, и положила руку ему на шею. Только что оформившаяся влюбленная парочка долго заставляла оглядываться редких предутренних прохожих: это был самый длинный поцелуй в ее жизни, а Тони сказал, что никогда до этого не целовался на улице, но она тогда не поверила.

Капельки воды на коже испарились мгновенно, только нижний уголок трусиков и косточки купальника под грудью оставались влажными.

– Тони, я сейчас расплавлюсь!

– Пойдем поплаваем еще.

– Сходи без меня. Мне лень.

– А вдруг тебя в это время хватит солнечный удар? Придется опять работать спасателем. Я целый год занимался этим в госпитале, а здесь хотелось бы чего-нибудь более спокойного.

– Тогда пошли в отель. – Люсия перевернулась на спину, села, поискала часы. Внутреннее напряжение все-таки почему-то не покидало ее.

– Ты что, боишься пропустить звонок? Еще рано. Можно попытаться повторить вчерашнее путешествие по береговым камням, – неуверенно предложил Тони.

– Я там уже все видела… Какой звонок?

– Да этот великовозрастный повеса небось забудет про нас, а мы будем сидеть у телефона полдня.

– Тони, я просто хочу в холодную воду и чтобы работал кондиционер. При чем тут звонок? Хочешь, устроим душ на двоих? И мартини со льдом! Представляешь, как здорово: все на пляже, а у нас синеют губы от холода. Хочешь?

– Не могу отказать тебе в таком удовольствии. – Он начал вяло собирать вещи.

Тони посмотрел на зашторенные окна, сквозь которые с трудом пробивался свет, и вспомнил не лучшие эпизоды своей жизни: все мальчишки отправляются гулять, а ты лежишь с забинтованным горлом или покрываешь каракулями тетрадные листы. Время проносится мимо, так и не сумев отворить твое окно. Кто-то закрыл его без твоего согласия. Сегодняшний день пошел насмарку, не успев начаться, завтра Люсия будет отсыпаться после гостей, а послезавтра – самолет, Мадрид, госпиталь. Есть в этом только один приятный момент: она приняла его предложение, значит, можно будет видеться не только в уик-энд, но каждый день. Нужно подумать о дополнительном заработке. После успеха на симпозиуме, может, с этим будет меньше проблем.

Ванную наверняка проектировал тот, кто влюблен в молочно-белые кораллы. Тот же цвет. Он чуть не с разбегу плюхнулся в воду. Люсия ждала этого момента и теперь опрометью прыгнула за ним. Во все стороны полетели пенные плевки. Невозможно было сердиться далее на эту неразумную девочку. Ей хочется оригинальничать. Она так хороша в своих порывах. Будь это создание хоть чуточку спокойнее, она бы потеряла значительную долю своего обаяния.

– Твоим будущим детям никогда не будет скучно с тобой, мой длинноногий ангел.

– А тебе?

– Мне тем более.

– По-моему, тебе уже сейчас со мной скучно. Почему твои губы так крепко сжаты? – Она попыталась исправить это поцелуем. – Может, ты думаешь о том, как бы вернуться в этот подогретый солевой раствор?