My Joy (СИ)

Через несколько минут раздалось сонное и едва слышное:

– Я проспал целую вечность.

Ховард глянул через плечо, желая ответить что-нибудь стандартное, уличающее Мэттью в любви поспать подольше, но тут же захлопнул рот. Подросток выглядел… необычно, облачённый в рубашку Доминика, и она едва доходила ему до середины бедра, недвусмысленно намекая, что под ней и вовсе ничего нет. Доминик уронил лопатку на плиту, и та с мерзким звуком брякнулась о керамическую поверхность, оставляя после себя грязный след.

– Пахнет вкусно, – подросток скользнул к нему, прижимаясь сбоку и откровенно напрашиваясь на ласку.

Давно позабытое ощущение умиротворения и счастья охватило Доминика с новой силой. Будто бы не было тех тёмных месяцев, прожитых в попытках не впасть в депрессию, или же прошедшего полугода, пока они пытались соблюдать все необходимые приличия, чтобы не выдать себя. Казалось, что нет ничего, кроме этого момента, когда Мэттью потянулся пальцами к миске с нарезанным хлебом, ухватил кусок побольше и нахально макнул им прямо в сковороду, портя презентабельный вид яичницы.

– Мне стало лень искать свои шорты, – с набитым ртом пробормотал он, – поэтому я надел твою рубашку, – а после прижался к Доминику сильней.

Рука будто бы сама по себе скользнула ему на голову, прошлась ласковым касанием и зарылась пальцами в мягкие волосы. Доминик наклонился к нему, оставил поцелуй в макушку и продолжил готовить, стараясь не отвлекаться на трущееся об него тело, которое продолжало выпрашивать к себе внимание. Очередная, уже почти привычная, ассоциация с котом, трущимся об ноги хозяйки в надежде получить заслуженное лакомство, отказывалась уходить так просто.

– Ты не слишком-то разговорчив, – проворчал Мэттью, усаживаясь за стол.

– Я пытаюсь сосредоточиться на чём-нибудь, чтобы не думать о том, что под рубашкой на тебе больше ничего нет, – Ховард принялся раскладывать еду по тарелкам.

Мэттью хихикнул и принялся болтать ногами под столом и, когда Доминик уселся напротив него, пару раз даже задел учителя, продолжая усердно жевать.

– Под рубашкой ничего нет. Я слишком хотел есть, чтобы думать о каких-то там приличиях, ведь рядом с тобой мне не нужно думать об этом.

– Верно, но это не отменяет того факта, что я вновь возбуждён.

– О, – Беллами смешно округлил рот, моргнул пару раз, а после, заглотив остатки яичницы одним резвым движением, встал из-за стола.

Он оказался рядом почти мгновенно, демонстрируя немыслимую скорость передвижения и, надо признать, попытку читать мысли. Но всё то, что у Доминика было в мыслях, вполне ясно отражалось на его лице. Мэттью забрался к нему на колени и, вытерев рот рукавом светлой рубашки учителя, потянулся за поцелуем. В его движениях не было торопливости, но руки действовали даже быстрее, чем какие бы то ни было поступающие в мозг импульсы, управляя остальными частями тела.

– Я чувствую себя так странно, – произнёс он, прижимаясь ближе, – знаешь, будто бы я потерял что-то, но слишком быстро обрёл нечто иное, чему не могу найти названия.

– Ты потерял невинность, – поддел Ховард, за что незамедлительно получил тычок под рёбра.

– Я хотел бы, чтобы всё было по-другому. Чтобы все знали о нас, поддержали меня и не осуждали тебя, ведь именно этого ты и боялся всё это время. Что же будет теперь?

– Всё будет так же, как и было, детка, – осторожно напомнил Доминик. – Мы уже обсудили это.

– Знаю, – Мэттью поджал губы, но не расцепил объятий, напротив сделав их более тесными, – но это не мешает мне хотеть рассказать о нас каждому встречному, ведь другие могут себе это позволить, а меня будут называть твоим сыном или племянником, предлагая купить детский билет или заказать сок.

Доминик улыбнулся, вспоминая те эпизоды, о которых говорил Беллами – каждый из них расстраивал их обоих, но ничего нельзя было изменить, разве что в очередной раз объясниться ему в любви и пообещать не ходить в то кафе или в тот зоопарк.

– Ты ещё не совсем взрослый, и прекрасно знаешь об этом.

– Для определённых вещей я очень даже… взрослый, – Мэттью двинул бровями, сжав бёдра.

– Например, для того, чтобы мастерски провоцировать меня?

– И для этого тоже, – он обвил шею учителя руками и прижался ближе, шепча в самое ухо: – Скоро начнутся каникулы, и знаешь, что это значит?

– Что ты перестанешь жаловаться на непомерные нагрузки в школе?

– Я смогу проводить с тобой времени столько, сколько захочу, – сказал Беллами, не обратив внимания на издёвку в голосе Доминика. – Буду надоедать тебе с утра и до самого вечера.

– Что же скажет Мэрилин?

– Теперь мы видимся по вечерам, так что выходные она тратит на… на того мужчину. До этого я и подумать не мог, что она будет помышлять подобным. Мне казалось, что она ходит в гости к миссис Майлз, но я не придавал значения иногда появляющимся в гостиной свежим цветам.

– Она имеет на это право, как думаешь? – Ховард погладил его по спине, ведя кончиками пальцев по выступающим позвонкам, коснулся каждого из них, чуть надавливая, и наконец опустил руку ниже, касаясь полы рубашки, под которой ничего не было.

– Мы все имеем на это право, а ещё на то, чтобы никто не совал свой нос в не своё дело, – он усмехнулся и чуть приподнялся, когда пальцы Доминика забрались под рубашку, оглаживая его ягодицы ладонями обеих рук.

– Продолжай держать свой очаровательный нос подальше от её дел, и, быть может, она ответит тебе взаимностью.

Мэттью низко застонал, когда пальцы с силой сжались на чувствительной коже. Доминик не преследовал никаких целей, попросту действуя так, как хотелось им обоим – они оба позволяли себе делать то, чего больше всего хотелось. Подросток в его руках был более чем доволен складывающимися обстоятельствами, отзывался на каждое прикосновение и вторил участившемуся дыханию, иногда издавая тихий чувственный стон. В запасе у них была ещё пара часов, которые можно посвятить чему угодно, в том числе и такому предсказуемому времяпрепровождению.

***

Ближе к полудню Мэттью принялся собирать свои немногочисленные вещи, разбросанные едва ли не по всему дому, то взбираясь на второй этаж, то вновь спускаясь с каким-нибудь предметом в руках. Доминик наблюдал за ним, сидя на кухне, совмещённой с гостиной, и, сложив руки на груди, откровенно наслаждался разворачивающимся перед ним действом. Подросток пребывал в великолепном, даже игривом настроении, то и дело стрелял глазами в сторону учителя и, поймав ответный взгляд, уносился прочь наверх. На душе было легко, сердце отстукивало спокойный ритм, а в голове не вертелось ни единой дурной мысли, на замену им пришли только позитивные и жизнеутверждающие.

Пока Мэттью пропадал в спальне, заканчивая сборы, Доминик позволил себе углубиться в изучение пропущенных событий в телефоне. Два сообщения от Хейли, одно из них весьма неприличного содержания, звонок от неё же, а также пара посланий на фейсбуке от старых приятелей, которые были не прочь увидеть его у себя в гостях на следующих выходных. Он прикинул, скольких душевных сил ему будет стоить такой поход к давно женатой паре, воспитывающей пару крикливых детишек, и решил, что ему давно пора навестить их. Так уж сложилось, что большинство его знакомых работало либо в сфере здравоохранения, либо учило детей и подростков – в школах, колледжах и университетах. Когда ему ещё было завести приятельские отношения с кем бы то ни было, если не во время обучения в университете?