«Молчи» (СИ)

Какого. Блять. Черта?

Ненависть во взгляде растет по мере приближения Мэй к Причарду. Дилан переступает с ноги на ногу, до боли прикусывая губу, и вновь вытирает ее ладонью, после чего оглядывается по сторонам, спрятав дрожащую от судороги руку в карман джинсов, чтобы сжать… Ножик. Складной. Небольшой. Но ножик.

Работа в банде, прошлое и настоящее — все влияет на него психологически. Да. Тяжело признавать, но Дилан О’Брайен ненормальный. В нем остается что-то человеческое, но, как уверен «главный», это ненадолго. Еще немного — и личности не станет. Останется только неплохая машина для поручений.

У «главного» на Дилана особые планы.

Почему О’Брайен хватается за оружие? Потому что он не понимает, как себя вести. Испытывает ревность? Неясно. Ему не разобраться в своих ощущениях. В любой ситуации парень бьет первым. И сейчас у него такое чувство, будто его атакуют, хотя никто и близко не подходит.

Все дело в другом.

В том, как Харпер подходит ближе к Пенриссу, который от шока не может нормально отвечать на вопросы со стороны девушки.

В том, как Причард мнется, теряясь, и избегает зрительного контакта с человеком, который спрашивает его о самочувствии.

В том, как горят глаза парня, когда Мэй пальцами касается его плеча, с простотой уточняя: «Точно?».

В том, какой неподдельный стыд чувствует Причард, старающийся убедить девушку, что с ним все хорошо.

В том, что Харпер вообще не должна интересоваться им, а он поклялся не попадаться ей на глаза.

Почему Мэй Харпер не проходит мимо? Причард Пенрисс — человек, который издевался над ней, который насиловал ее и физически, и морально, который всеми силами старался подавить ее эмоционально. Но, кроме того, Причард — это тот ребенок, который пережил серьезные издевательства в детстве, который подвергался насилию со стороны родителей, что считают этот метод воспитания самым практичным. Он с раннего возраста понимал, что обязан во всем быть идеальным, чтобы добиться похвалы отца. Обязан слушаться без возражений. Обязан не расстраивать родителей, иначе придется терпеть удары ремня по рукам, например, за плохую оценку по контрольной. И чем старше он становился, тем больше проблем и обязанностей сыпалось на голову. Он постепенно начинал сходить с ума. Проявлял первые признаки агрессии уже в средней школе, когда понял одну истину — люди должны испытывать страх перед ним, тогда ему самому ничего не будет угрожать. Тогда все и закрутилось. Но самое отвратительное началось с появления Харпер. В тот день, когда они привезли вещи в дом напротив. Мать Причарда тут же побежала знакомиться, ибо считает себя примером для всех вокруг, и тогда заметила перспективу. Мэй и Причард. Ей показалось это не просто «хорошей идеей». Это стало чем-то вроде безумного желания. Она нахваливала матери Харпер своего сыночка, чтобы и той вбить эту затею, а Причарда заставляла вести себя мирно. Все почему? Потому что на тот момент женщина понимала, что с ее сыном «все не так», он болен на голову, поэтому нужно самой пристроить его, создать ему семью, и Харпер очень даже годилась на роль невестки. Она послушная, лишний раз рот не открывает. И эта фикс-идея матери совсем вышла за рамки. Она била Причарда за то, что тот сам не проявляет инициативу говорить с Мэй. «Тебе ничего лучше не светит», — ее коронная фраза. Пенрисс начал слепо ненавидеть Харпер. Поэтому ему приносило особое удовольствие ломать ее.

Но в итоге Мэй прошла через свой Ад, сломив парня в ответ. Часто происходит так, что из-за ненависти человек копает другому яму, желая засадить его в неё. Но, в конце концов, оказывается, что эту яму он роет сам себе.

Мэй умеет чувствовать тяжесть других. Она верит, что для совершения какого-либо проступка у человека должна быть причина, что люди не рождаются ублюдками, что-то способствует становлению их личности. И она не сомневается, что Причард вырос таким под давлением, так что без злости легонько хлопает парня по плечу, после чего продолжает идти.

Дело в том, что Харпер не видит смысла терзать себя из-за гнева на других. Победа — это, когда ты отпускаешь злость. Моральная свобода — это избавление от ненависти.

Именно сильные отрицательные эмоции превращают тебя в таких, как Пенрисс и О’Брайен. А Харпер не желает уподобляться им. Она сильнее и выше этого.

Исчезает в толпе. Причард стыдится смотреть в ее сторону, поэтому взглядом упирается в пол. Дилан отворачивает голову, сглотнув, и вынимает руку из кармана, оставив оружие внутри.

— Идем, — даже не замечает, как возвращается Дейв. Вместе медленно шагают по коридору, не разговаривают, не смотрят друг на друга.

Причард закрывает шкафчик, ведь слышит звонок, и надевает рюкзак, поспешив с опущенной головой в сторону лестничной клетки. О’Брайен даже не пытается сдерживаться, он со всей злостью, что скопилась внутри, задевает Пенрисса плечом, заставив того буквально спиной врезаться в мимо проходящих людей. Парни переглядываются, но Дилану приходится отвести взгляд, уставившись перед собой, ведь Дейв с непониманием смотрит в его сторону, но вопросов не задает. Сейчас не время. Никто из них не станет открывать душу. Лучше дождаться вечера, под банку пива на пару с травкой. Да, как же Фардж хочет накуриться.

А вот О’Брайен плохо понимает, чего именно желает в данный момент.

Скорее всего, просто испариться.

***

Меня раздражает этот день. Этот вечер. Этот холодный воздух. Эта темнота. Этот ебаный дым от не менее блядской сигареты, которую выкуриваю, сидя в салоне автомобиля. На часах одиннадцать вечера. Нет тяги ехать домой, нет желания оставаться у Дейва, которого не видел со второго урока, так как не смог терпеть шум в чертовой школе. Мне охота материться от злости, источник которой неясен. Меня просто разрывает от херовой, блять, ярости. Руки трясутся, пальцы еле держат сигарету, которую зажимаю зубами, резко схватив с соседнего сидения биту, и вылезаю на безлюдную улицу. Нашел какую-то непонятную дорогу в лесу, по этой трассе мало кто хочет ездить, здесь часто происходят нападения на автомобилистов. Угадайте, кто их устраивает? Наши. Всё это наши. И я участвую в этом. Изредка, когда деньги нужны. Ублюдок, да? Верно.

Кончик сигареты дымится, создавая вокруг серое облако, когда подхожу к дереву, размахнувшись, и бью по нему битой, слыша треск коры. Глотаю дым, выпуская через ноздри, и повторяю удары, не понимая, почему это чувство не уходит.

Ненавижу. Блять. Я…

Рычу сквозь зубы, ногой пнув по стволу дерева. Отхожу назад, вынимая сигарету изо рта, и возвращаюсь к машине, не подавляя желание улыбаться.

Дерьмо. Чертово блядское дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Со злостью роюсь в кармане, отпустив биту, и вынимаю оружие, щелкнув затвором, и приставляю дуло к виску, до белых пятен в глазах сжав веки. Громко и тяжело дышу через нос, борясь с изжирающим чувством внутри, которому не могу дать описание. Оно просто уничтожает. Это не ломка. Что-то сильнее и безжалостнее.

Начинаю смеяться, свободной рукой закрывая лицо, и морщусь, вытянув пистолет перед собой. Выстрел. Выстрел. Ещё выстрел. И ещё выстрел. Раз за разом. Эхо разносится по округе, канет в темноте между деревьями, но злость не покидает меня, так что с грубым криком бросаю оружие в асфальт:

— Черт возьми! — громко дышу, пиная биту. — Черт! Черт! Черт! — запускаю пальцы в волосы, дергая их, и оглядываюсь по сторонам, не чувствуя холода, что проникает в тело, ведь каждая клетка охвачена пожаром. Мне нечем дышать.

Сажусь на дорогу, спиной прижимаясь к автомобилю, и сгибаю ноги, локтями упираясь в колени. Нервно дергаю пальцами воздух, рвано вдыхая кислород, и прикрываю веки, одной ладонью вытирая пот со лба. Нехорошо. Это переходит все границы. Я схожу с чертового ума и не могу понять, в чем причина.

Или понимаю, но не хочу принимать это.

Вибрация.

Только не это.

Не прекращается.

Блять.

Роюсь в кармане кофты, вынимая телефон, и смотрю на экран, после чего ненадолго прикрываю веки, чтобы перебороть злость. Не хочу проявлять агрессию по отношению к Дейву, так что… Терпение. Выдержка. Погнали.