Её личное безумие (СИ)

За одним из столиков сидит лишь один Стайлс и Томлинсон даже не сдерживает насмешки, от такой «многолюдности» за этим местом. Ведь так непривычно — раньше за их столом сидело, как минимум человек десять. Но а что сейчас? Один печальный Стайлс и Луи, который пришёл сюда только от неспособности занять себя чем-то другим.

Появление Томлинсона никак не заставляет Гарри проявить бурную реакцию. Тот просто равнодушно кивает и продолжает понемногу пить свой крепкий кофе, который почему-то в последнее время стал его любимым напитком. Видимо, парню не хватает тепла. Или же той бодрости, что уже долгое время не проявляется на его когда-то жизнерадостном лице.

- Что опять случилось, Гарри? – хмуро интересуется Томлинсон, присаживаясь и осматривая своего приятеля не самым радужным взглядом.

Всё же смотреть на это мрачное лицо уже безумно надоело и надо же хоть о чём-то поговорить в этом самом месте. Самое страшное для Луи — это просто молчать. Он скоро сойдёт с ума от подобного пугающего его молчания.

Гарри делает глубокий вздох. Откладывает чашу с кофе в сторону и каким-то безжизненным взглядом смотрит на строгое лицо Луи.

- Виктория опять не берёт трубку, – просто говорит он. – Уже целую неделю. Неужели она так легко смогла меня забыть и просто уехать из этого места, так ничего и не объяснив?

Приходится с раздражением вздохнуть. Он слышал эти слова больше тысячи раз. Он выслушивал это почти каждый день и сегодня было уже крайне сложно выдавливать из себя какое-то сочувствие. Ну конечно, Стайлсу было сложно. Виктория, ведь просто исчезла.

Никаких следов. Ни одного намёка хотя бы на приблизительное её расположение.

Ни одной подсказки на то, была ли она вообще жива.

- Не переживай, – Луи мягко улыбается, пытаясь хоть как-то выразить своё понимание к сложившейся ситуации. – Она рано или поздно объявится. Может, ей просто нужно время для размышлений или ещё для какой-то женской фигни, Стайлс. Девушки, ведь такие. Они никогда не бывают предсказуемыми.

Стайлс с усмешкой делает очередной глоток своего кофе. Слова Луи, по-видимому, его забавляют, но даже сложно сказать, к добру это было или же нет. Гарри всё также выглядит расстроенным. Его замкнутость ни на шаг не сдвинулась со своего места.

- Твоя вот уже сегодня объявится, – вдруг с резкостью заявляет Гарри.

Да говорит так пылко, что Томлинсон и не сразу понимает услышанных слов. Он просто застывает на месте. Улыбка исчезает с его губ и он с шоком смотрит в сторону уже ухмыляющегося Стайлса. Как же всё-таки стремительно стал изменяться этот разговор. Волнение неприятной волной пронзается во всё внутреннее пространство мужского тела.

- В смысле? – уточняет Томлинсон.

В напряжении дрожит. С особым вниманием смотрит.

- А ты разве не в курсе? – Гарри искренне наполняется удивлением. Его брови приподнимаются вверх и губы даже слегка вытягиваются, выражая его лёгкое недоумение. – Вроде уже все наслышаны о том, что Лорен отказалась дальше находиться в больнице. Поэтому она уже сегодня приезжает сюда обратно, Луи. Вместе с Зейном.

От этой новости становится холодно. Больно.

В горле печет. В глазах мелькают лёгкие искры. Дыхание сбивается со своего темпа и Луи с усердием сжимает свои ладони, пытаясь удерживать самоконтроль. Ну же. Всё обязательно будет хорошо. Он справится. Он это переживёт.

- Да, ладно, думаю всё обойдётся, – Стайлс продолжает что-то говорить. Он уже отложил свой напиток в сторону и полностью вошёл во вкус завязавшегося разговора. – И хоть ты ни раз не навестил Лорен за всё это время, думаю, она может и не принять это во внимание. Девушки, ведь непредсказуемые.

Сарказм. Самый настоящий и мерзкий сарказм в этих словах.

Но Луи не думает об этом. Он не обращает на этого никакого внимания. Просто держись, Томлинсон. Просто продержись один день.

Без убийств.

Она стоит в полном молчании. Останавилвается у края балкона и с удовольствием наслаждается приятным порывом ветра, который кажется ей каким-то сверхъестественным наслаждением. Подумать только: не успей она сесть в свою машину, не продержись она целых тридцать минут и не найди она своего давнего друга Кейда, то всё. Этого наслаждения ветром она бы больше никогда не смогла испытать. Она бы ничего уже не ощутила. Просто гнила бы в земле, разлагаясь на все части. И всё бы закончилось. Так просто и так глупо.

- Ты опять здесь стоишь? – мужской голос мгновенно привлекает её внимание. – Чёрт, Виктория, сколько раз я тебе говорил, что если ты будешь здесь стоять, то без проблем подхватишь простуду!

Он кажется грозным. С Кейдом так было всегда — он любил командовать и очень обижался, если его ослушаются. Но разве Виктория вообще слушает хоть кого-то?

Она даже сейчас не двигается с места, всё ещё продолжая вдыхать приятный аромат и радоваться своему спасению. Всего семь дней. Прошло всего так мало времени, как она чуть не умерла от потери крови. И всего три дня, как она, наконец, смогла встать на ноги.

Кейд здорово ей помог. Если бы не его забота и не его отзывчивость, она опять таки ни за что на свете не смогла бы выбраться из всего этого кошмара. Она действительно была благодарна Кейду. За всё. Но сейчас её, увы, волнует кое-что другое.

- Виктория... – он произносит её имя с мольбой. Уже так. Без грозности, без властности. Просто с безумной просьбой отойти от балкона.

И она всё же отходит. Обхватывает себя руками и разворачивается к Кейду, смотря на него тем самым запуганным взглядом, который стал сопровождать её все последние дни. Казалось, что-то рухнуло внутри её. Разбилось на тысячи осколков, которые до сих пор продолжали ранить её глубоко в сердце.

Она никогда не станет прежней. Уже в этом не оставалось сомнений.

- Зейн вместе с Лорен приезжает сегодня, – просто сообщает она, вспоминая то объявление, что прочитала где-то в Интернете. – Я должна ему всё рассказать.

Кейд раздражённо вздыхает. Он опять злится на неё. За это безрассудство. За эту чёртову способность опять рисковать своей жизнью. Но у Виктории нет другого выхода. Находиться здесь и не предпринимать меры для решения такой важной проблемы — это просто самое жуткое мучение для неё. Она никогда не была в силах бездействовать. А сейчас уж точно не сможет этого сделать.

- Только не говори мне, что ты прямо сейчас соберёшься и поедешь в то заведение, где тебя чуть не грохнули! – его глаза темнеют и Кейд уже не сдерживается, отчего его голос тут же приобретает яростный оттенок. – Ты ещё слишком слаба, Виктория! Господи, ты хотя бы понимаешь, что одно неверное движение и все те швы, что я тебе наложил, разорвутся?

Она опускает голову вниз. Сказать что-либо трудно и у неё нет сил спорить с тем самым человеком, который на самом-то деле просто хочет добиться её безопасности. Но Виктория не может сейчас думать о своей жизни. Всё, что может её интересовать, это только жизнь Малика, которая вот-вот может оказаться на опасной грани. Нужно что-то предпринять. Ведь если не она, то кто ещё сможет это сделать?

- Спасибо тебе за помощь, Кейд, – её голос звучит жёстко. Настойчиво. Наконец-то в нём можно узнать настоящую Викторию Пейн. – Но на этом твоя помощь заканчивается.

И он больше не в силах с ней спорить. Он не в силах ей что-то сказать.

Кейд обнимает эту девушку так аккуратно, как только может, надеясь не поранить её столь изуродованную спину, на которой теперь красовался столь жуткий шрам. Он так нежно целует её в щёку, что даже не верит в то, что эта девушка ещё продолжает стоять возле его тела. Викторией можно вечно восхищаться. Хотя бы её такой невероятной способностью выживать.

Он останавливает свою машину. Автомобиль тормозит и уже сквозь поверхность тёмного стекла можно заметить очертания столь хорошо знакомого места. Это здание не изменилось. Те же высокие стены, тот же жуткий вид.

Всё прежнее.

И она вспоминает, как оказалась здесь в первые. Как боялась выйти из машины своего отца, прекрасно понимая, что больше она в неё не вернётся. Как ей было страшно ступать за порог этого учреждения и говорить с самым главным директором этого корпуса.