Шалая любовь моя

– А я и не знала, что джаз куда-то уходил, – озадаченно отозвалась Лейси. – Мой отец только его и слушает.

Все девушки единодушно недолюбливали пятого члена группы, Кейта – симпатичного, атлетически сложенного парня, носящего черные костюмы и красные подтяжки. Он занялся журналистикой совсем недавно, после того как его славная карьера на Уолл-стрит безвременно оборвалась из-за биржевого краха.

– Девчонки, не обращайте на меня внимания, – самодовольно заявлял он. – Я вам вовсе не конкурент. Я учусь быть администратором.

Они знали, что Кейт говорит правду. Пока девушки из кожи вон лезут ради единственной постоянной должности, он спокойно и уверенно движется к вершинам руководства. Где, как заметила Нэнси, место лишь для мужчин.

Так что новый поворот событий оказался для Лейси полнейшей неожиданностью; ни на что подобное она и надеяться не смела. Ей даже пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. С эксклюзивным материалом об успешной рекламной акции «Братьев Фишман» у нее есть шанс написать прекрасную статью, которая сможет пробиться на первые полосы одного из весенних номеров «Каприза». «А после того, как редакционный совет одобрит ее статью, – грезила Лейси, – главный редактор Глория Фарнхэм, естественно, представит ее на соискание ежегодной премии нью-йоркского Института моделей одежды. Она получит первую премию и предложение от „Вог“ перейти работать в „Конде Нэст пабликейшнз“. Или даже в „Нью-Йорк тайме“. Всякое может быть», – мечтала Лейси, и голова ее от счастья шла кругом.

И вдруг с самой вершины этих честолюбивых мечтаний ее низвергло в пропасть отчаяния известие о том, что Гаррисон Солтстоунстолл Поттс IV планирует провести свою буффонаду и показ мод в отдаленном от Бродвея ночном клубе на Сорок седьмой улице, прежде называвшемся «Мятным пятачком» и известном в прошлые десятилетия, еще до исков и банкротств как родина твиста. Теперь его переименовали в танцзал «Зебра».

– Нет-нет, тебе нужна «Уолдорф-Астория», – отчаянно старалась втолковать она Поттси, вспоминая свои нелегкие деньки в качестве модели на рекламных шоу. – «Нью-Йорк Хилтон» тоже неплох. Подготовь гостевой список всех закупщиков от крупных сетей магазинов, а также всех газет и нью-йоркских телестанций и пригласи широко известных художников, скажем, Мель Торм и Лэйни Казан, и подумай, чем их можно занять. Нужна не одна неделя на организацию этого мероприятия, и потом, существуют такие вещи, как рассылочные листы…

– Несомненно, драгая мечтательница, – радушно улыбаясь, сказал Поттси, – но у меня на уме другие планы, поскольку братья Фиш-ман твердо верят в мою творческую жилку и располагают отнюдь не бездонным рекламным фондом. Так что будет тенденциозный, яркий показ весенней коллекции совершенно бесплатно.

– Как бесплатно?! – вспылила Лейси. – Я никак не уясню, о чем ты толкуешь. Ты хочешь сказать, что намерен устроить все на дармовщинку?!

– Почти. В четверг вечером не стоит плевать на танцзала «Зебра», драгая лейди, даже если его владелец считается моим личным другом. А мои коллеги-модели, самые привлекательные мужчины Нью-Йорка, внесли щедрый вклад в гостевой список. Мой гениальный план заключается в том, дабы продемонстрировать великолепные творения братьев Фишман для haul monde [4] кафе, изобразив le dernier cri [5] их модельно-производственного гения. Затем мы подождем, пока пресса завалит нас требованиями прокрутить все на «бис». Что же до приглашения художников, – он погладил Лейси по голове, – мой сосед по комнате, парень из Лиги студентов-художников, пригласит все старшие курсы. Мы твердо убеждены, что Крошка Тим и его женский оркестр Укулеле займут их время, последовав за сценическими откровениями на подиумах.

– Ты безумец, безумец, – в глубоком отчаянии простонала Лейси. К сожалению, ей не удалось переубедить даже Кэнди, которая должна была пригласить моделей-подростков из школы йогов в Байонне, штат Нью-Джерси, частично принадлежащей фирме «Поттс индастриз» из Маблхеда, штат Массачусетс.

– Ну, пожалуйста, прислушайся к голосу разума, – молила Лейси свою подругу. – Никому не дано устроить рекламный показ мод задаром, даже твоему рехнувшемуся дружку. Невозможно привезти в Манхэттен толпу совершенно неопытных девочек и выпустить их на подиум даже без репетиций. Невозможно устроить показ мод в четверг вечером, да еще в дискотеке рядом с Таймс-сквер, о которой понятия никто не имеет! Сомневаюсь, что мистер Фишман уже успел сшить демонстрационные модели. Впрочем, он получил авторские права на портреты знаменитостей, – добавила она, подумав. – Это ведь мой материал, материал, который должен прославить меня! Понимаешь? Если только этот шизофреник из Бостона не добьет его окончательно! – чуть не плача, сказала Лейси.

Рыжая Кэнди лишь вздохнула и попыталась утешить подругу.

– По правде, я верю в успех, потому что доверяю Поттси. Он говорит: «Только молись, чтоб не было дождя».

Однако в четверг вечером, когда Кэнди с Лейси ехали по городу в такси с охапками коробок новых моделей «Королева диско» от братьев Фишман, над Манхэттеном разразилась гроза. Даже в театральном районе не было видно пешеходов. Гаррисон Солтстоунстолл Поттс IV ожидал их перед входом в танцзал «Зебра» под зонтом. При виде девушек он расплылся в улыбке.

– Привезли костюмы, драгие чаровницы? – прокричал он. – Показ произведения искусства только что начался!

– О, нет! – вздохнула Лейси, уставившись на транспарант над входом, рекламирующий панк-рок-группу «Язва желудка». Жуткий рев, доносившийся из танцхолла «Зебра», заглушал даже раскаты грома. – Диско – это не то! – пыталась растолковать Лейси, пока они входили в танцзал. Из похожего на туннель коридора с бледно-розовыми стенами, украшенными блестками, на них обрушилась лавина звуков. – Миниатюрные шляпки, пикантные черные чулки-сетки… Это не панк-рокеры! Тебе нужен Билли Джоэл, Барбара Стрейзанд, Виктория Принсипал…

Сквозь плотную стену тел – несомненно, в этот дождливый вечер здесь собралась самая большая толпа на Таймс-сквер – к ним пробился высокий бледный человек в очках в роговой оправе.

– Я Леонард Бирнбаум, – хрипло прокричал он, пока толпа юнцов с бритыми головами и английскими булавками в носах не оттеснила его. – Мои платья! Мое искусство!

Лейси на миг закрыла глаза. И представила себе, как добрые феи ринутся в ревущий людской водоворот танцзала «Зебра» и унесут ее отсюда. Куда угодно – в Батт, в Монтану, Нью-Дели или даже в Индию. Потому что она ясно поняла, что это и есть фотограф-кутюрье, зять мистера Ирвинга Фишмана из Квинса.

Даже Кэнди О'Нил, путающаяся среди коробок с платьями диско, заметно побледнела. А когда гарвардский специалист по общественной информации наклонился и что-то гаркнул ей в ухо, после чего оставил их в одиночку пробиваться сквозь толпу к эстраде, ее лицо стало белее мела.

– Случилось нечто ужасное! – прокричала она, стараясь заглушить ревущие звуки песни «Возьми меня». – Поттси мне только что сказал!

Лейси тряхнула головой. Она видела, как губы Кэнди шевелятся, но не слышала ни слова. Казалось, теперь никуда не спрячешься от безумной толпы, собравшейся в стенах танцзала; если верить Поттси, здесь добрая половина мужчин пришла по его приглашению. То тут, то там встречаются знакомые лица: известный всей стране ведущий телепрограммы, пытающийся спрятаться за украшенной блестками перегородкой, бывший губернатор штата Нью-Йорк и армейский генерал в гражданской форме. Нельзя не заметить людей команды «Джетс», несколько звезд из «Нью-Йорк рейнджере», второй состав «Радио-сити рокетс», студентов из Лиги художников и завсегдатаев танцзала «Зебра», украшенных хромированными мотоциклетными цепями, петушиными гребнями всевозможных цветов и оттенков, а также обутых в кожаные сапоги до колена с огромными шпорами. Но в этой бурлящей и вопящей толпе не видно было ничего, хотя бы отдаленно похожего на экстравагантные, вызывающие восторг, сияющие наряды диско.