Синий жасмин

С недоброй усмешкой шейх выхватил длинную крученую плеть, которой так ловко пользовался. — Вы, моя девочка, слишком неукротимы, чтобы проливать слезы.

— Какое, должно быть, разочарование для вас, мсье. Он сбросил плащ и швырнул его на диван.

— Совсем наоборот. — Его взгляд скользнул по голубой тунике, подчеркивавшей стройную наготу ее тонких рук. — Я заинтригован, потому что завтра, а может быть, даже и сегодня, вы опять можете кинуться на меня с ножом.

— Лезвие сломается, — произнесла Лорна с отвращением, задерживая взгляд на его широкой груди, на которой ее рука оставила отметину. — У вас каменное сердце!

— Однако мое каменное сердце не осталось равнодушным к вашей красоте, cherie. [27] — Взглядом шейх поглаживал ее волосы, светлым сиянием окружавшим бледное лицо. — Весь день я спрашивал себя, уж не привиделись ли мне эти солнечные волосы, темно-синие глаза, как жасмин, рот, умеющий так красноречиво убеждать…

Наступила пауза, так как в шатер вошел слуга, неся в руках поднос, на котором стояли кувшин лаймуна и высокие бокалы. Поставив поднос на один из низких столиков, он спросил хозяина, когда подавать обед.

— Через час, Хасан. Сегодня мне хочется жареной ягнятины, а на десерт маленьких лепешек с султанкой. [28]

— Ягнятина уже на вертеле, сиди. — Слуга улыбался. — Я ведь знаю, какой у вас аппетит после такой скачки. Вода для бани господину уже греется.

Занавеска опустилась за Хасаном, и девушка в очередной раз подивилась, с какими поистине королевскими удобствами живет в лагере шейх. Даже баня к его услугам, а услугой этой он, содержащий себя в безупречной чистоте, пользуется явно часто.

— Пожалуйста, налейте мне бокал лаймуна, — попросил шейх.

— К сожалению, ваш слуга только что ушел, — отрезала Лорна, сжимая в карманах кулаки.

— Налейте, cherie. — В его голосе прозвучала мягкая угроза, и, закипая в душе, она направилась к столику и наполнила бокал холодным лимонным соком.

— А теперь принесите его мне, — последовал приказ.

— Да, мой господин. — Девушка повернулась, подошла к нему и выплеснула содержимое бокала прямо в его надменное лицо. Потом, вся побелев, смотрела, как капли сбегали на его кибр, а в желтоватых глазах разгоралось пламя.

— Ну, теперь вам стало легче? — спросил шейх.

— Значительно, — откликнулась Лорна. — Жаль только, что это была не кислота… Как бы мне хотелось испортить ваше дьявольское лицо!

— У вас у самой дьявольский характер. — Он вынул из кармана платок, вытер лицо, а потом, не дав ей ускользнуть, схватил и прижал к себе с такой силой, что каждым своим изгибом, каждой линией она оказалась вдавленной в его крепкое тело.

— Как же ты меня ненавидишь! — Губы его медленно приближались к ее рту, глаза угрожающе сверкали. — Сперва пыталась заколоть меня, а теперь стараешься вызвать мою ярость в надежде, что я сломаю тебе шею. Да разве можно ломать такую прелестную шейку, та chere. [29] Скорее уж я покрою ее поцелуями.

Почувствовав на себе его губы, Лорна закрыла глаза и вычеркнула из памяти его лицо, но не смогла отключить чувства и не ощущать его жадных губ на своей шее, щеках, висках. Дрожь сотрясала ее с головы до ног, когда горячие, ищущие губы закрыли ей рот, отгибая назад ее голову, пока она не обессилела в его руках.

— Пожалуйста… отпусти меня, — взмолилась девушка, когда смогла говорить.

— Вот, прошу. — Шейх со слабым смешком выпустил ее из объятий. — Ты свободна.

— Не мучай меня! — В рамке растрепанных мягких волос мерцали умоляющие сапфировые глаза. — Дай мне лошадь и проводника… Отпусти меня в Ираа. Я никому не расскажу, что была здесь!

— И ты, конечно, гарантируешь мне отпущение грехов! — съязвил он, наливая себе другой бокал лаймуна, который выпил с жадностью. — Разумеется, ты никому не расскажешь, ведь, не дай бог, кто-нибудь да узнает, что в пустыне ты встретила достойного соперника. Интересно, скольких мужчин, маленькая фурия, обратила ты в бегство своим презрением и холодностью?

— Ты просто скот! — Щеки ее вспыхнули румянцем. — Тот конокрад был гораздо менее жесток, чем ты, с твоей баней, книгами и матерью-испанкой!

— А вот мою мать мы обсуждать не станем, — оборвал ее шейх. — У нее, по крайней мере, было горячее сердце.

— Если я так холодна, тогда зачем держать меня в своем роскошном шатре? Уж наверное ты предпочел бы кого-нибудь погорячее?

— Одну из моих девушек для развлечений, да? — Он вздернул черную бровь. Как тебе известно, я развожу лошадей и очень их люблю. Но время от времени в табуне появляется какая-нибудь особенно упрямая, и тогда я с удовольствием укрощаю ее.

— Ты хочешь сказать, ломаешь, — парировала Лорна.

— Единственный раз одну из моих лошадей едва не сломали, и я на твоих глазах запорол виновного.

— Так, значит, ты уверен, что похищение девушки не доставит тебе больших неприятностей? Понимаю, принц Касим: по вашему мнению, женщина едва ли может успешно соперничать с хорошей лошадью. Однако, волею случая, я — не арабка и не желаю, чтобы по вашей прихоти меня держали здесь как пленницу. У меня есть права, и вы не сможете их игнорировать. Я — не вещь.

— Ни одна арабка не станет так рассуждать, — сказал Касим. — Неужели вы уверены, что власти тут же начнут прочесывать всю пустыню в поисках вас? Конечно, вокруг Фадны они еще поищут, ну, порасспрашивают о вас, но как только узнают, что вы сумасбродны, упрямы и необыкновенно красивы, то обреченно пожмут плечами и скажут, что вы совершили большую глупость, отправившись в одиночестве.

Лорна безмолвно уставилась на него.

— Так значит вы… У вас нет намерения отпустить меня обратно в Рас-Юсуф? — Жуткая слабость охватила девушку; ей захотелось броситься на ковер и завыть по-звериному. — Вы собираетесь держать меня здесь?

— До тех пор, пока мне это будет нравится, — лениво откликнулся он. После дневных дел мужчина жаждет развлечений, а у вас это прекрасно получается, девочка моя. В вас есть сила и неукротимость, и мне это нравится. Вы прелестны, но холодны, и такой контраст я нахожу весьма волнующим.

— В вас нет ни капли жалости, — выпалила она.

— А у вас нет ни капли знаний о теле и его безжалостных потребностях, возразил шейх.

Лорна опять уставилась на него; каждый ее нерв был натянут до предела.

— Да вы просто дьявол! — сдавленно простонала она.

— Возможно, но тогда отражение дьявола — в лице женщины — синеглазой, с нежным ртом, дразнящей и переменчивой.

Он откинул входную занавеску шатра и встал там, разглядывая ее. Эта тигриная грация и самоуверенность казались оскорбительны, а взгляд собственника приводил Лорну в ярость.

— Вам специально принесли одежду, чтобы я мог наслаждаться видом девушки, а не очаровательного мальчика. И вы будете носить ее!

— Это те вещи, которые вы купили, чтобы обрадовать свою рабыню во дворце? — Губы Лорны искривились. — Да вам придется силой надеть их на меня!

— Пожалуй, обратная процедура доставила бы мне куда больше удовольствия, девочка моя. — Касим явно забавлялся. — Тюркейя — моя сестра, а не рабыня.

Насмешливо поклонившись, он удалился. Какое-то время мужественный силуэт шейха был еще виден на фоне занавески, пока он говорил с одним из стражей-арабов, приставленных ко входу в шатер, чтобы она не могла убежать.

Лорна поднесла руку к горлу, словно желая схватить готовое выскочить сердце. Значит, пока она не надоест ему, ее будут держать в этой шелковой клетке, наполненной зыбкими тенями от масляных ламп! Ее силой заставят разделять общество принца и его ласки…

Девушка вынырнула из океана своих мыслей и снова оказалась в реальном мире, в гареме, куда как раз вошла Захра, чтобы помочь ей переодеться. Лорна была тиха и покорна. Она позволила облачить себя в дымчатую бархатную тунику с мелкими жемчужными пуговками от горла до талии и в шелковые шальвары, стянутые у щиколоток. Затем обулась в рубиново-красные бабуши [30] с загнутыми вверх носами и разрешила Захре расчесать себе волосы, пока они не заблестели ярче, чем ее шелковые одежды.