Остановка по требованию. Пассажиры с детьми

Ирина представила массивную Геру в своем кабинете. Неужели эта парочка облюбовала для утех ее рабочий стол… Если они что-нибудь сломают, она вычтет из Димочкиной зарплаты в двойном размере. За моральный ущерб, так сказать.

Ирина не выдержала, опять позвонила в офис. Но к телефону больше никто не подошел.

А Дима с Герой в это время действительно занимались в офисе тем, о чем думала Кленина. И даже именно там, где она боялась, — на ее письменном столе.

Димочке это нравилось до потери сознания. Ему вообще нравились крупные, властные женщины с большим бюстом, которые повелевали им, как восточные сатрапы.

Иногда Димочка подозревал, что должен был родиться девочкой. Носить соблазнительные платьица, улыбаться и говорить тихим и ласковым голосом. Злая мать-природа почему-то сделала его мужчиной. Но, видно, в целях компенсации назначила любить женщин с мужественным характером. Таких, о которых мечтал даже классик русской разночинной литературы, товарищ Некрасов. Чтоб «коня на скаку» останавливала и входила в горящую избу. Гера была именно этой породы.

— Принеси мне кофе, — скомандовала Гера, натягивая платье. — И чтобы черный, без всякого сахара. И не забудь, положи туда дольку лимона.

— В черный кофе без сахара? Лимон? — в ужасе спросил Димочка, застегивая штаны.

Гера посмотрела на него томно-тяжелым взглядом.

— Делай, как говорят. — Она нагнулась, поправляя чулок на ажурной резинке. — Не забывай, что у тебя испытательный срок…

— Ладно, ладно… — Он пошел в маленькую, два на два метра, кухню. Их офис выгодно отличался от многих других. Сказывалось, что их шеф — баба. Не забыла о том, что режим питания нарушать нельзя, и выделила место под модную немецкую кухню-студию. Здесь было все необходимое, чтобы вскипятить чайник или даже разогреть какой-нибудь полуфабрикат в микроволновке. Достал из холодильника лимон, заварил кофе.

Женщина его мечты уже закончила одеваться и сейчас сидела в начальственном кресле, тщательно подкрашивая губы ярко-красной помадой.

— Мне тут нравится, — сообщила она ему, скупо улыбаясь. — Согласись, это место подходит мне гораздо больше, чем вашей Ирине. Она все-таки легковес, а быть боссом — значит быть весомой личностью…

Димочка был согласен с ней на все сто.

— Жаль, что ты не она. — Он подал ей кофе и сел напротив. — А что бы ты делала, окажись на ее месте?

— Что бы я делала… — повторила она задумчиво. — Для начала отстранила бы ваших работничков… Распустились тут… Потом пересмотрела бы ваш метод вести дела. Никто не спорит, работать вы можете, но бизнес должен быть еще эффективнее. Реорганизовать все тут…

Димочка почувствовал, что весь его организм взлетает вверх в полнейшей эйфории.

— Реорганизуй меня… Прямо сейчас… Пожалуйста…

Гера усмехнулась покровительственно, отставила чашку с кофе и вдруг, неожиданно резким движением, схватила его за галстук и притянула к себе.

— Ты сам просил… Я тебя за язык не тянула…

Ирина медленно проваливалась в сон, и ей уже мерещилось что-то невнятно-счастливое, какие-то улыбающиеся лица, люди, Андрей с букетом цветов, Степашка с машинкой в руках, как вдруг откуда-то из глубин подсознания выплыло имя: «Кобзарь».

Имя было смутно знакомо. Но кто это, сразу вспомнить она не смогла. И от этого проснулась.

«Кобзарь Георгий Иванович, помощник депутата Геворкяна, владелец сети пунктов приема цветных металлов, кавалер настырный, рожа толстая», — сразу же услужливо подсказала память.

Как же она могла забыть? Вот тот, кто ей нужен, союзник против ее непонятного врага. Впрочем, вполне понятного — ее мужа. Один раз Жора уже пробовал как-то встрять, но она резко воспротивилась. В тот момент портить отношения с Клениным ей было невыгодно. Но, похоже, сейчас все изменилось.

После того как она прогнала Жору от ворот своей дачи, где справляла день рождения, и сказала ему пару-тройку «ласковых», Жора не появлялся. Обиделся? Ничего, она его приголубит. Зря, что ли, столько лет имела дела с крутыми мужиками?

Женщин, которые часто выдают мужчинам авансы, но дальше этого не идут, в народе часто называют «динамщицами». Быть динамщицей — большое искусство, ибо, как исключительно верно заметил Кленин, «кинешь раз, потом второй, а на третий кинут тебя». Она попалась только один раз. И то больше по собственному желанию. Очень уж ей понравился тот человек, и она не возражала, когда он предъявил ей счет. Разумеется, все случилось после ее развода.

На этот раз, самодовольно улыбнулась Ирина, особого труда не потребуется. Толстяк Жора умом, похоже, не блещет. Скорее всего, ей не придется отдавать ему долг.

А быть ему обязанной ой как не хотелось. Но на войне, как на войне — или убьешь сам, или прихлопнут тебя. Третьего не дано. Она не может потерять свою фирму ни при каких обстоятельствах.

…Наташа сидела на кухне и плакала. Весь вечер она держалась. Накормила дочерей, стойко выдержав все их вопросы о папе, помыла посуду и даже поиграла с ними в «Милки Вей». Эту забаву придумали какие-то изобретательные карапузы в детском саду, и заключалась она в том, что взрослые должны были копировать известную рекламу. Ту, где шоколад — только детям, а все тяжести жизни и пинки — родителям, разумеется.

На этот раз Наташа решительно воспротивилась игре в ковбоев, где родителю предназначалась роль лошади.

— Вы забыли, что лошадь — это папа? — строгим, «педагогичным» голосом объявила она. — У меня нет сил возить на спине таких взрослых девиц.

— А когда папа придет? — тут же заныла Люся. — Хватит вам ругаться, давайте миритесь!

— Почему ты решила, что мы поругались? — неестественно спокойно спросила Наташа, больше всего боясь расплакаться.

— Мам, ты как маленькая, — удивилась старшая, пятилетняя, дочь. — Мы все слышали. Вы ругались, потом помирились. А потом опять ругались… Так себя вести нельзя.

Дочь сказала это с наивностью ребенка, слепо повторяющего чужие слова. Ну конечно, вспомнила Наташа, так говорит их воспитательница в садике.

— Ладно. Не буду, — пообещала Наташа.

Но ей все-таки пришлось поиграть с ними в доктора. Девчонки живо замотали маму бинтами и лентами, потом долго «лечили» ее уколами и сахарными таблетками.

— Ну все, — отплевавшись от кусков сахара, которые ей усердно совали в рот, заявила Наташа. — Марш мыть руки — и в постель!

— Мам, а когда мы будем с Джорджиком гулять? — спросила Люся. — Нам во дворе девчонки не верят, говорят, что у нас нет никакой собаки!

— Завтра, — отмахнулась Наташа. — Только я пойду с вами и посмотрю, чтобы ваши девчонки его не затискали. Он еще маленький…

Выдержав еще получасовую пытку с вечерним чтением сказок, она выключила свет и ушла на кухню.

Тихо тикали часы, что-то вещал в углу телевизор. Все было спокойно и привычно, и это било по нервам так сильно, что Наташа отставила чашку с чаем и расплакалась.

Ничего не изменилось на кухне. Только нет мужа, он наверняка у другой женщины, и она сама его выставила, дура несчастная! Чемоданы собрала, идиотка недоделанная! Не могла про себя переживать, как делают умные женщины. Небось погулял бы и вернулся.

Нет, тут же сказала она самой себе, Андрей так не сделал бы. Может, она плохо знает своего мужа? Возможно. Но тот Андрей, которого она полюбила шесть лет назад, никогда не сделал бы ей пакость потихоньку. Он никогда не врал. Или он изменился?

«А сама ты разве не изменилась?» — строгий внутренний голос напомнил ей о постыдной сцене с физруком, и она покраснела от стыда. До чего дошла! С каким-то чужим, в грязной комнате, на матрасе! Зачем ей это надо? Да и Саша при ближайшем знакомстве оказался не рыцарем на белом коне. Это как же надо себя не ценить, чтобы решиться на такое «свидание».

Господи, как же в ее жизни все запуталось! Может, позвонить маме Андрея и поплакаться? А что она ей скажет? «Я выгнала вашего сына из дома, потому что ему нравится другая». Мало ли кто кому нравится, сказал ей Саша. Нужен результат. А результат — вот он, жена сама толкает мужа в объятия соблазнительницы. Ничего умнее придумать не могла, деревенщина. И потом, вряд ли свекровь встанет на ее сторону. Хоть и неплохо Нина Павловна относилась к невестке, Наташа понимала, что в этом конфликте она выберет сына. Так было и будет всегда.