Обуглившиеся мотыльки (СИ)

— Что ты хотел? — недоуменно, даже с вызовом спросила Гилберт. — Познакомиться? Ты всегда так знакомишься с людьми? Сначала бегаешь за ним по всему парку, а потом улыбаешься как идиот и говоришь эту глупую дежурную фразу?

Тайлер нисколько не расстроился из-за такого словесного наплыва. Вообще он не умел огорчаться. Он стоял рядом, улыбаясь во все тридцать два зуба и радуясь сегодняшнему раскладу обстоятельств. Его забавляла эта напуганная, но рьяная девушка, которая заставила бегать его по всему парку. Он, и правда, хотел познакомиться с ней… Но потом она ускорила шаг, и он, чтобы не потерять ее из виду, пошел следом, потом побежал и вот теперь стоит рядом, смотрит таким взглядом, будто ребенок. Зачем его ругать за то, что он испачкал одежду и поцарапал колени?

— Это в первый раз. Кто же знал, что ты помчишься, — пожал плечами парень.

— Да, — уже спокойным голосом ответила девушка. Она понимала, что бьется головой о стену: этот парень считал свое поведение нормальным и адекватным. — Я же всегда рада людям, которые мчатся за мной по пустынным паркам…

Елена медленно зашагала по аллеям, а этот назойливый преследователь поплелся следом. Было пусто. Солнце грело и освещало парк. Листва шумела под ногами. Могучие деревья строго смотрели на заблудших людей.

— Как тебя зовут?

— Елена, — на автомате ответила девушка. Дикая усталость сваливала с ног. Елена села на скамейку и выдохнула. Она, правда, устала после такой зарядки. Парень уселся радом, развернулся к девушке и протянул руку.

— Я просто Тайлер, — произнес он. — И я очень рад с тобой познакомиться.

Девушка пожала руку, странно посмотрела на Локвуда и снова перевела взгляд на пейзаж. Голова разболелась не на шутку.

— Ты сама напоминаешь убийцу.

— Я? — изумлённо произнесла Елена, вновь обращая свое внимание на «просто Тайлера».

— Да. Сама подумай: привлекательная молодая, — и с виду беззащитная, — девушка ходит по пустынному парку… Может, ты завлекаешь парней, а потом убиваешь их, съедаешь и насилуешь! — Тайлер поднялся со скамейки, отошел на пару шагов и вытянул вперед руки, как перед этим делала Елена.

Гилберт улыбнулась.

— Да, именно в таком порядке, — ответила она. — Убиваю, съедаю, а потом насилую. Некрофилия и каннибализм в одном флаконе.

И тут произошло то, чего Елена не ожидала. «Просто Тайлер» схватился за голову, закрыл глаза и… закричал во все горло. Птицы вокруг разлетелись, а листва вновь зашумела. Гилберт будто холодной водой облили: она во все глаза глядела на странного парня, который, — все также держась за голову, — принялся носиться из стороны в сторону. Он кричал, пугая пернатых и нарушая безмолвную тишину парка. Девушка снова изумилась: в начале он бегал за ней по всему парку, потом стал нести какую-то чушь, а теперь вот бегает по аллее, крича и вводя в ступор своим поведением. А вот в книгах первая встреча описывается по-другому: нечто роковое, спонтанное и страстное… Чувства с первого взгляда, проникновенный взгляд, флирт… Здесь вообще все было иначе. Елена не могла не сдержать улыбки. Она впервые встретила столь странного человека. Если Бонни считает ее «не из мира сего», то ее надо познакомить с этим парнем.

Тайлер остановился напротив девушки и замолчал. Гилберт уже готовилась к очередному выпаду парня. Локвуд вдруг упал на колени возле нее, опустил голову и, словно плача, произнес:

— Я еще так молод! Пощади моих детей: не убивай и не съедай, ибо я должен их обеспечивать, потому что их мать, злостная нимфоманка, бросила меня и укатила с тремя лилипутами! Не убивай, о великая! Не съедай! — потом парень лукаво взглянул на девушку и тихо произнес: — Хотя я не против изнасилования…

Елена не могла сдержать смех. Она хохотала, нарушая тишину, вводя Тайлера в ступор. Могучие старцы свысока смотрели на этих странных молодых людей, заблудившихся не только в аллеях парка, но и в потемках собственной души. Елена смеялась. Искренне. Заливисто. А вот Тайлер сидел возле ее ног и не мог свести взгляда с этой необычной «убийцы», которая убивает, съедет и насилует. Для убийцы у нее был слишком красивый смех. А вокруг царило умиротворение, и, казалось, ничто не нарушит тишину мечтательной, прекрасной осени… Казалось, что хаос нереален, что его никогда не будет в их жизнях.

Елена, улыбаясь, посмотрела на Тайлера, потом решительно поднялась, чувствуя, что головная боль отступает, и произнесла:

— Хорошо, будь по-твоему. Сколько у тебя детей?

— Семеро!

— Тогда тем более я должна тебя пощадить.

— Почему это? — поднялся парень и принялся отряхивать джинсы.

— Семерка — счастливое число… До встречи, просто Тайлер.

Девушка пошла вперед, все еще подавляя в себе смех. Она не думала уже ни о том незнакомце в метро, ни о Мэтте, ни об отце… Да и Бонни с ее новыми идеями тоже не вспоминалась. Конечно, это лишь временно, вечером тоска вновь накроет, однако сейчас Елена не ощущала каких-то подавляющих чувств.

Она любила жизнь: не только такие забавные случайные моменты, не только спокойствие и книги. Она любила и трудности и сложности… И сейчас это необъяснимое всеобъемлющее чувство нежности и трепета усилилось. Елена шагала по брусчатке, думая над тем, как бы она завлекала жертв, убивала их, съедала, а потом насиловала. Забавно, не правда ли?

Тайлер нагнал девушку и снова шел рядом, улыбаясь и глядя на свою новую знакомую.

— Грустишь?

Доберман бы сорвался из-за этого вопроса. Тайлер, когда спрашивал, грустил ли человек, даже не ожидал ответа. Просто так он мог разговорить кого-либо. Локвуд однажды, сидя в полицейском участке, пристал к одному полицейскому. «Грустишь? А почему? Что-то случилось, да? Хочешь, я разберусь с этими типами? Ну, почему ты грустишь, ведь быть полицейским так весело!», — он довел этого полицейского. Тайлера посадили в камеру на стуки, но Локвуд особо не расстраивался. Он и там сумел развлечься.

Ему вечно было шестнадцать, как тому парню, который любил стихи, смерть и женщин*****. Ровно до этой роковой встречи. Будь ты проклята, Елена.

— Почему ты грустишь? — не унимался Локвуд. — Я могу помочь тебе найти жертву, если что…

Елена отрицательно покачала головой. Она смотрела вперед уверенно. Она, наверное, была единственной, кто смотрел вперед. Она, а не Тайлер, Бонни или Доберман.

— Ты всегда такая серьезная? Да погляди, какой потрясающий день! Можно что-нибудь натворить…

— Твори, — пожала плечами девушка. Она все еще любовалась красотой осеннего парка, не задумываясь над тем, что сейчас она с легкостью познакомилась с представителем мужского пола. Не было волнения, не было стеснения, как в метро… Была какая-то легкость и непринужденность.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Елена взглянула на парня, оценила его внешность, а потом вновь перевела взгляд вперед.

— Не знаю, это твое дело.

— Как мое, если мы с тобой теперь вместе ищем жертв, а?

— Я работаю одна, — ответила девушка, она обрадовалась, что увидела выход из парка. Скоро она придет домой, отдохнет и дочитает наконец-то эту чертову книгу.

Тайлер тоже оценил внешность девушки. В Елене не было разврата, не было ничего такого, что было в Бонни или в других девицах, с которыми он знакомился в клубах. И это будет ложь, если сказать, что Локвуду не понравилась сия особа, гуляющая одна по пустынному парку, у которой такой замечательный смех.

— Да брось! Вдвоем же веселее.

Они вышли из парка, Гилберт прямиком направилась на остановку, поскольку так было бы быстрее, а прогуляться одной по аллеям все равно не получилось. Народу было полно, а вот транспорт еще не приехал. Девушка встала возле остановки и устремила взор вдаль. Нет, ей не надоело общество столь экстраординарного «просто Тайлера», но и следовать с ним постоянно девушка тоже не собиралась.

Локвуд встал рядом. Он напоминал ребенка, который вынужден стоять полчаса, пока взрослые разговаривают о чем-то скучном и неинтересном. Тайлер огляделся по сторонам, помахал рукой какой-то ворчливой старушке, подарил улыбку маленькому ребенку и вновь вернулся к Елене. Гилберт показалось, что если бы Тайлеру дали водный пистолет в руки — народу на остановке не осталось бы…