Шоколадные хлопья с ванильным молоком (ЛП)

- Кто там? - спрашиваю, приглаживая волосы. Дверь открывает Лео.

Он бегло озирается по сторонам и улыбается, неуверенно подсаживаясь ко мне. Я молча хлопаю глазами и не могу поверить, что он здесь.

Дотрагиваюсь до его бледной и все еще холодной  щеки. На левой щеке, под глазом, появляется небольшая впадина, похожая на старую царапану от кухонного стола.

- Ты в порядке? - спрашивает он и хохочет. Его смех хриплый, но громкий. Затем откашливается и отклоняется от моей руки, пожимая плечами. Я киваю и указываю на его впадину.

- Как это случилось?

Брат потирает щеку и морщится.

- Ты была тогда еще ребенком, когда это произошло, Хло. Я просто попал под горячую руку отца, понимаешь? Никто в той ситуации не был виноват. Лишь маленькая случайность.

Лео медленно дотянулся до меня и смачно поцеловал в лоб.

- Не бери в голову, а спускайся вниз, ты нужна мне.

Я приподнимаю брови и озадаченно смотрю на него.

- Для чего? - Я склоняю голову. - Лео, с тобой точно все в порядке?

Парень поднимается, потирает руки и широко улыбается. На его  щеках проступает легкий румянец, когда прохладный ветер проскальзывает мимо нас.

- Безусловно.

Он забирает мое одеяло и укрывает себя самого, уходя из комнаты. Я вздыхаю и гляжу в окно. Даже не верится, что только вчера я плакала на плече у самого Шона Райдера...

Он упоминал про пари и клялся все забыть, что произошло там? Мне нужно подумать над его предложением. Я все еще сомневалась в том, чтобы открываться кому-то и говорить о реальном. Для меня это было чем-то вроде волшебной пыльцы. Таким же не настоящем и сказочным.

Я давно выросла из милых платьев в цветочек, и уж точно давным давно сняла розовые очки. Теперь - хоть мне и не нравится то, что я вижу сейчас - мне приходится мириться с этим. Мириться с проблемами, неудачами и падениями.

Когда умерла мама я думала, что с ней умерла и я. Но, прежде чем покинуть нас с Лео и отцом, она строго предупредила меня кое о чем.

- Никогда не падай духом. Будь сильной. Хотя бы ради брата, - сказала она тогда и закрыла глаза. Навсегда.  Я смахнула катившуюся слезу с щеки и отмахнула нагнетавшие воспоминания. Меня ждал брат.

                                                                                                 ***

Под ногами поскрипывали половицы, а перила стонали от давления. Каждый раз, когда мне приходилось стирать пыль или убраться в доме, самой проблемной вещью - была лестница. Еще до нашего переезда, как говорили туристы в соц. сетях, здесь обитала старушка. Но когда она благополучно ушла на тот свет, единственное, что она попросила не менять и не уничтожать - лестница.

С тех самых пор она передается из поколение в поколения. Пока не перешла к нам.

Не знаю каким образом и почему эта старушка просила ее оставить, но маме она нравилась и, поэтому, отец решил ее не трогать, а мы с Лео были не против. Под ней было наше убежище с небольшой стопкой книг и игрушечными солдатиками.

Пока мы оба не выросли.

На кухне сидит Лео и читает Курта Воннегута - его любимую книгу. Он поднимает свои голубые глаза на меня и широко улыбается.

- Привет, ты выглядишь пораженной, - замечает Лео. Я усмехаюсь, достаю кафеварку и ставлю на плиту.

- Конечно, я выгляжу удивленно, Лео. Ты можешь самостоятельно передвигаться по дому, ка вообще такое возможно, если только вчера тебя выворачивало наизнанку?

Лео нахмурился, но ничего не сказал. Он углубился в книгу, пока входная дверь не распахнулась и оттуда не вышел отец.

 С его шляпы слетали осенние листья клена. Он стряхнул уличную грязь с пиджака и снял ковбойские сапоги. В уголках глаз проступили еле заметные морщинки и глубокие волны на лбу, когда он улыбнулся и приподнял брови.

Такого увидеть он явно не ожидал.

- Доброе утрецо, Лео, - папа подошел к нему ближе и крепко прижал к груди. - Как ты после уколов, полегчало?

Лео радостно  кивает, но когда встречается со мной взглядом, тут же мрачнеет. Я наливаю крепкий кофе в два высоких стакана, но замираю на месте, лишь от осознания того, что именно сказал отец.

Кофе проливается и льется через край кружки, доходя до моих ступней. Я кричу и двое мужчин тут же поднимают на меня обеспокоенные взгляды. Хотя мой брат, в отличии от отца, не был так удивлен. Он был уверен, что такое произойдёт.

- Хло, с тобой все в порядке? - Папа подбегает ко мне и начинает вытирать лужу на столешнице.

Я неуверенно отхожу от него, сцепливаю руки в замок и смотрю на брата. Мне нужны объяснения.

- О каких уколах идет речь и почему я об этом ничего не знаю?

Лео спрыгивает с табуретки, закрывает книгу и прижимает ее к груди, смотря куда-то вдаль.

- Жизнь нужно прожить так, что бы было стыдно рассказать, но чертовски приятно вспомнить, - говорит звучно. Папа гордо улыбается ему, а я недоуменно поглядываю на обоих. Что это значит?

- Что же этими словами ты хотел донести? - Я изгибаю бровь и папа ухмыляется. Он выбрасывает тряпку в раковину, протягивает мне кофе, подходит к Лео и похлопывает его по плечу.

Все внутренности сжимаются, а дыхание перехватывает, когда слышу ответ отца.

- Вчера поздно ночью, пока ты еще спала, звонили из больницы. Доктор Фрост, наконец, нашла одну клинику в Израиле и записала Лео на консультацию к нейрохирургу. - Папа улыбается, обнажая зубы, и протягивает руки в победе. Я округляю глаза в тихом восторге.