Лучшие друзья (СИ)

Почувствовав себя в безопасности, шатенка мгновенно сдалась в плен Морфею, но уже со спокойной душой и без страха в сердце, на последних секундах чувствуя, как её «ангел-хранитель» обнял со спины и поцеловал в висок.

И снова с добрым утром. Честно сказать, все дни, которые провели ребята в деревне, были до такой степени насыщенными, что казалось, будто они пробыли в Добби Виладж не несколько дней, а уже месяцев пять точно. За время, проведённое здесь, было также очень тонко подмечено, что ни один день не обходился без сюрпризов или мероприятий.

Вот как раз сегодня произойдёт ещё одна очень важная вещь для наших героев, и в особенности для многих лиц. Можно даже сказать, что этот день станет коренным переломом во всём, что было до этого.

Но чтобы этот день начался, надо хотя бы встать с тёплой и уютной постели, которую некоторые таовские рожи так сильно не хотели покидать.

– Рен, вставай, – запустив в друга подушкой, сказал Асакура, который в очередной раз поражался тому, как меняются люди за пять лет. У Йо было такое ощущение, что он с Реном поменялся душами, ведь раньше всё было в точности наоборот.

Промычав что-то нечленораздельное, Тао всего лишь воспользовался благородно запущенной в него подушкой, положив её на голову.

– Рен, прекрати, – возмутился Йо. – У Сели сегодня первая репетиция в группе.

– И что? – послышался приглушённый голос из-под подушки. – Я-то ей зачем? Я ведь не её муж.

– Вот именно из-за её мужа мы и должны пойти, – пытался Асакура достучаться до Тао, которого он стаскивал с кровати за ноги. – Ты ведь знаешь, что этот Нобу – солист группы, и ты прекрасно знаешь, как Трей на него реагирует.

– Чёрт, Асакура! – вырвав свои ноги и усевшись с возмущённым лицом на кровать, взорвался Рен. – Ну прошу, отправь к нему в этот момент Дитела, пусть Юсуи совместит приятное с полезным.

– Полезное для тебя? – цыкнул Асакура, подметив то, что единственный, кому будет выгода от того, что Трей выместит свою злость на Лайсерге, так это Рену. – Между прочим, Юи тоже идёт, – немного поборовшись в перетягивании одеяла, но проиграв этот бой, сложил руки на груди Йо.

– Асакура! – взбесился Рен, но зато встав с футона. – Запомни, мой мир не вращается вокруг Вэй, так что не надо меня ею мотивировать.

– Да неужели? – победно улыбнувшись, наигранно улыбнулся Йо. – А мне кажется, что именно так всё и есть.

– Нет, – твёрдо заявил сквозь зубы Рен, но после этих слов Асакура засмеялся так задорно и искренне, что ввёл Тао в ступор, заставив его лицо застыть в непонимании и опаске.

– О духи, Рен, – всё ещё смеясь, говорил Асакура. – Ты бы видел своё лицо каждый раз, когда ты отрицаешь на корню всю свою привязанность к Юи. Ты и сам, наверное, не знаешь, как ты меняешься, стоит лишь ей показаться на горизонте.

– Причём тут она? – сложив руки на груди, что с психологической точки зрения значит, что он пытается огородить себя от вторжения в личное пространство, недовольно спросил Тао, не понимая, к чему клонит его друг. – Я просто изменился и…

– Нет, Рен, – перебил его Йо, смотря на друга с долей лукавства и не понимая, почему до него это не доходит. – Вчера ты был самим собой. Ты не изменился, Рен. Ты лишь заставляешь себя меняться… хм, как бы это странно ни звучало, но ради неё.

– И что? – фыркнул недовольно Тао, подойдя к комоду и вытащив из ящика свежую и чистую рубашку. – Это плохо?

– С одной стороны – да, а с другой – нет, – загадочно наклонив голову то в одну сторону, то в другую, пофилософствовал Йо, а Рен на это лишь изогнул бровь в немом вопросе. – Ну, я это к тому, что хорошо, когда ты ради друга можешь меняться. Ты, наверняка, понял, что со своим характером, какой был у тебя раньше, вы не сможете долго дружить, ибо, Рен, ты и сам понимаешь, какой он у тебя взрывной и невыносимый, – в этот момент Тао закатил недовольно глаза, так как тема его характера была уже давно поднята его сестрой, которая просто выносила ему этим мозг. – Но другая сторона медали, Рен, заключается в том, что это плохо, когда ты не можешь быть самим собой с человеком, которого ты любишь.

– Всё понятно, – буркнул Тао, совершенно пропустив мимо ушей все мудрые, а самое главное правдивые разглагольствования своего друга. – Мы несовместимы в любом случае.

– Я не это хотел сказать, – сложив недовольно руки на груди, возмутился Йо передёргиванию своего друга. – Я лишь хотел сказать, что она не знает тебя настоящего.

– И слава духам, а то бы уже давно сбежала, – задумчиво сказал Тао, после чего взял зубную щётку и направился в ванну, оставив Йо с раскрытым ртом, из которого так и норовил вырваться вопрос: «Ты о чём?».

Если утро в комнате Асакуры и Тао началось с допросов и глубоких философских размышлений на тему мотивов совершаемых поступков, то в комнате номер тринадцать оно началось с усиленного поиска расчёски златовлаской.

– Юи, – протянула Сели громким голосом имя шатенки, которая принимала утренний душ, – а где у тебя расчёска? – оглядывая высокую тумбочку, на которой стояла фотография Вэй и Тао, и из-за которой Юсуи в сотый раз улыбалась, замечая, что они очень мило смотрятся друг с другом, спросила блондинка.

– В ящике! – прокричала Вэй, пытаясь перекричать звуки льющейся воды.

Когда сигнал дошёл до слуховых перепонок Сели, она возвела глаза к небу, переваривая информацию, после чего кивнула головой, произнеся утверждающее «ага», и выдвинула первый ящик тумбочки.

Со вчерашнего вечера, очень сильно сблизившего этих ещё недавно незнакомых девушек, Сели чувствовала себя тем человеком, который является частью маленького внутреннего мира Юи, и без которой она теперь не сможет. Но в то же время, наряду с крайней заботой и желанием подарить её настрадавшейся подруге настоящую дружбу, которой у неё довольно долгое время не было, Юсуи понимала, что излишняя жалость будет лишь отпугивать Вэй. Юи не сможет принять эту заботу лишь по той причине, что она сильная и привыкла всегда справляться со всем сама. Именно поэтому Сели решила, что отношения должны остаться такими, какие они есть, но в нужный момент быть готовой подставить своё дружеское плечо.

Итак, череда философских мыслей не поможет Юсуи расчесать свои красивые волосы, которые словно были золотыми нитями, переливавшимися на солнце, поэтому блондинка начала тормошить кучу безделушек, коими был забит весь ящик, чтобы найти расчёску.

Нелепые заколки, шкатулочка, драгоценный новый телефон старой модели, как бы это смешно ни звучало – всё это можно было найти в ящике, но только не расчёску, а всё из-за того, что она была маленького размера, складная и лежала под тонкой тетрадкой, которая была без обложки, выставляя всё содержание напоказ.

Медленно поднеся текст, написанный на бумаге, к глазам, Сели, зажав в другой руке расчёску, начала читать рифмованные строки поэзии реальной жизни. В этой дряхлой тетради было записано очень много стихотворений, которые брали за душу и заставляли то расплываться в счастливой улыбке, то поджимать от печали губы, поэтому неудивительно, что златовласка так погрузилась в чтение, что не заметила, как Юи вышла из душа, поправляя свой жёлтый топ.

– Сели, ты нашла расчёску? – с наивно хлопающими глазами смотря на спину Юсуи, спросила Вэй, но ответа не последовало. – Сели? – нараспев снова позвала подругу Юи, подходя к ней ближе и попытавшись заглянуть ей за плечо, чтобы увидеть, что она там такого интересного нашла. Но в тот момент, когда Вэй уже была совсем близко, Юсуи резко развернулась, взмахнув ещё немного мокрыми волосами, и с огромными глазами уставившись на шатенку.

– Это ты писала? – показав девушке её же тетрадь, задала вопрос златовласка.

Увидев то, что было в руках у Сели, Юи резко втянула в себя воздух и отвела взгляд, чувствуя себя очень глупо.

– Сели… я… это… просто мне не было кому высказаться на протяжении десяти лет, поэтому я начала писать стихи… – замялась Вэй, которая не могла объяснить, почему она чувствует такую сильную неловкость, словно она обвинила в бездарности самого Шекспира.