Горбун

Этого уже мои нервы не могли выдержать.

— Ты хотела наконец-то испечь свой фирменный пирог с яблоками, — напомнила я. — Если ты не примешься за работу, я его не успею попробовать.

— Ты всё равно не сумеешь его оценить. Вот если бы здесь был Душка, он был бы от него без ума. А твой Дромадёр тоже явится? Мне бы не хотелось угощать его своим пирогом.

Меня вновь кольнула нескрываемая неприязнь в голосе Иры, когда она заговорила о Леониде. Мне бы хотелось выяснить, какая чёрная кошка пробежала между моим женихом и моей подругой, но я решила, что лучше не вникать в эту тёмную историю, а вооружаться принципом Дружинина: чем таинственнее выглядят обстоятельства дела, тем больше причин в него не вникать. И всё же мне было неспокойно, особенно теперь. Я рассчитывала объявить Ире о согласии выйти замуж за Леонида перед отъездом, но теперь у меня язык не поворачивался об этом сказать, и я была рада, что не проговорилась о своих чувствах заранее.

— Не знаю. Может, зайдёт…

Я не успела закончить, как приехал сам Дружинин.

— Тяжёлый человек лёгок на помине, — шепнула мне Ира, уходя на кухню и едва удостоив учтиво поздоровавшегося гостя ответом.

— Вы не забыли положить тетрадь? — первым делом спросил Леонид, помогая мне застегнуть молнию. — А то мне нечего будет читать в дороге. Мы летим через пять часов.

— Летим?!

Тут мне припомнилось, что, сделав мне предложение и получив согласие, он, и правда, обсуждал со мной возможность лететь в Москву на самолёте, но больше об этом не было сказано ни слова, и я не подозревала, что Дружинин счёл вопрос решённым. Видно, он принадлежал к тому редкому типу мужчин, которым не требуется повторять одно и то же десятки раз, прежде чем это укрепится в их памяти.

— Разве мы не договорились лететь на самолёте?

— Договорились, но я не знала, что вы возьмёте билеты. Что же мне делать с моим билетом на поезд?

— Выбросьте его.

Как всегда, его советы отличались крайней простотой.

— Я так и сделаю, — согласилась я.

— Нет, — передумал он. — Лучше дайте его мне.

Я молча достала билет и протянула ему. Дружинин внимательно рассмотрел его и с наслаждением порвал. Я была удивлена его странным поступком.

— Что вы делаете? — не выдержала я.

Леонид сел рядом со мной на диван.

— Мне до сих пор не верится, что вы приняли моё предложение, — признался он. — Я каждую минуту боюсь, что вы передумаете.

— Ваши опасения могут доставить и радость и огорчение, Леонид, — сказала я. — Что же мне делать: радоваться, что вы меня любите, или огорчаться, что вы мне не верите? Вы порвали билет, чтобы я не вздумала уехать одна?

— Как приятно, когда тебя понимают! — вздохнул он. — У меня для вас подарок.

— Если перевод вашей книги, то я с радостью его приму.

Он покачал головой.

— Мои книги вы будете читать в подлиннике и в весьма скором времени.

Он достал из кармана коробочку и, как водится в таких случаях, вынул оттуда кольцо.

— Мне бы хотелось надеть вам на палец другое кольцо, но его мой дядя привезёт позже, а пока прошу вас принять это.

Не знаю, какое кольцо должен был доставить мистер Чарльз, но то, которым любовалась я сейчас, было настоящим произведением искусства. Мне было странно и даже дико принимать дорогие подарки от кого-нибудь кроме мамы и тёти, а тем более — настолько дорогие подарки, но сейчас случай был особый.

— Спасибо, Леонид, — тихо сказала я.

Дружинин выдержал роль, не испортил торжественность минуты поцелуем в губы и склонился над моей рукой. Ира, разумеется, вошла в комнату именно в эту минуту.

— Ир, мы улетаем через пять часов, — весело объявила я.

— Поздравляю, — сказала моя подруга, поборов растерянность. — Но я думала, что ты останешься здесь. Покажи.

Ира промолчала, но было ясно, что ей очень понравилось моё кольцо.

— Это можно считать обручением? — сдержанно спросила она.

Дружинину тоже было не по себе.

— Пока нет, — ответил он.

— Прежде состоится знакомство с родителями невесты? — осведомилась Ира.

Леонид улыбнулся, но было видно, что этот разговор ему неприятен.

— Буду рад, — сказал он.

Я решила придти ему на помощь.

— А потом мистер Чарльз должен привезти обещанное кольцо, — сказала я.

Ира бросила на меня насмешливый взгляд.

— Кольцо вашей матери, конечно? — обратилась она к Дружинину.

— Кольцо бабушки лорда Олбермейля, — поправил он её. — Потом его носила его мать, и теперь оно переходит к моей жене.

— Ну, тогда Жанка никогда не будет его снимать, — заявила Ира тоном, в котором промелькнуло раздражение.

— С такими кольцами по улицам Москвы лучше не ходить, — жизнерадостно возразила я. — Хорошо, если снимут вместе с пальцем, а не вместе с головой.

Ира засмеялась, а Леонид почему-то помрачнел.

Когда приехал Петер и узнал наши новости, он не удивился, но задумался. Впрочем, для поздравления он сумел найти очень красивые и тёплые слова. Ханс тоже пробормотал несколько фраз, но, по-моему, он меня всегда стеснялся и так до конца и не смог избавиться от застенчивости. А Марта, не понимая, почему все нас поздравляют, вместо того, чтобы уговаривать остаться, загрустила и даже всплакнула, когда узнала, что я уезжаю так скоро. Утешить её и вернуть привычную для девочки улыбку сумела Ира.

К своему рассказу мне остаётся добавить совсем немного. Леонид с первой же встречи произвёл на мою маму приятное впечатление, которое в дальнейшем менялось только в лучшую сторону, и мой избранник, который, не признаваясь мне в этом, с беспокойством ожидал знакомства с моими родными, заметно приободрился. Собачка, заинтересовавшаяся и забеспокоившаяся, когда к нам в гости в первый раз пришёл незнакомый мужчина, скоро оставила свою подозрительность и обнаружила, что сидеть на коленях у Дружинина ничуть не менее удобно, чем на коленях у мамы. Несколько беспокойный минут выпало на мою долю, когда к нам впервые зашёл прилетевший накануне мистер Чарльз, и Чипа, повинуясь чисто собачьей логике, решила выразить ему особое доверие и, едва он успел сесть, не ломаясь, взгромоздилась ему на колени. В период линьки лучше не пускать на колени даже самую расположенную к тебе собаку, но, к счастью, англичанину пришлась по душе непосредственность нашей избалованной моськи, и впоследствии он сам зазывал её к себе на колени.

Мы не стали тянуть со свадьбой, но пророчество Иры не сбылось, и я почти не надевала старинное кольцо, привезённое лордом Олбермейлем, чему был очень рад Леонид, на которого произвело большое впечатление моё предположение о результате прогулки по улицам Москвы с такой драгоценностью

Весь следующий год прошёл для меня в упорной работе, потому что помимо конструирования плитки, источников сварочного тока и микросборок, мне пришлось много времени уделять английскому языку и своим прежним повестям, которые Дружинин прочитал тотчас же, отметил сильные стороны, а также места, нуждающиеся в доработке, и загорелся желанием опубликовать большую их часть. Помимо этого, мой деятельный муж втянул меня в работу над своим новым романом, который решено было писать вместе, по примеру Некрасова и Панаевой, поделив главы, наиболее подходящие каждому из нас. К лету я так устала и настолько привыкла смотреть на творчество как на своё основное занятие, а не на увлечение, что без всякого сопротивления поддалась на уговоры Дружинина и уволилась с работы. На лето он увёз нас с мамой и Чипой погостить в большую лондонскую квартиру своего дяди, а потом мы все вместе отправились в его загородный дом, где мы провели остаток лета и зиму и где мы с мужем закончили наш первый общий роман, а теперь обсуждаем второй. Пока же он готовит к изданию свои переводы с датского, а я занимаюсь воспоминаниями, результатом которых будет эта повесть.

Через два дня приедет Ира с Петером и Мартой. Ханса я, наверное, не увижу, но, судя по письмам моей подруги, она видится с ним достаточно часто. Во мне растёт опасение, что, выйдя замуж за человека, о котором она, по её же словам, мечтала всю жизнь, Ира не избавилась от привычки обращать внимание на совершенства других мужчин, поэтому её брак нельзя назвать очень удачным, но скоро я воочию увижу, верны ли мои догадки.