И телом, и душой (СИ)

Сердце почти остановилось. Дрожь по телу, дрожь внутри. Сладость, разлившаяся по венам. Яркая вспышка, ослепившая его, и долгожданный крик первозданного наслаждения.

Таким было его удовлетворение.

Макс спал. А Лена смотрела на то, как он спит.

Самый красивый мужчина на свете.

Во сне он выглядел спокойным и беззаботным, умиротворенным и словно бы… тихим, обретшим нечто, что давно искал. Темные волосы немного отросли, челка почти касается век, прикрывая ресницы, губы не сжаты в плотную линию, а слегка приоткрыты, сквозь них прорывается его дыхание, а на щеках виднеется уже заметная щетина.

Он выглядел так, словно никакие заботы мира его не тревожат. Словно нет проблем. Нет непонимания и недомолвок в их жизни. Нет всего того, что стоит между ними много лет. Стоит… или ходит вокруг них, сжимаясь с каждым годом все плотнее и плотнее, окутывая их сетями, сжимая в тугое горячее кольцо, и не давая права вырваться из этого круга.

Лена немного приподнялась на кровати, глядя на мужа.

Макс лишь несколько минут назад выпустил ее из плена своих рук, которыми, словно паутиной сплел их тела воедино, прижимая жену к себе и чувствуя кожей ее дыхание.

Лена хотела бы погладить рукой его щеку, колючую от пробивающейся щетины, провести пальцами по волосам, чтобы ощутить их прохладу, или же поцеловать его губы…

Но вместо этого она просто спустила ноги с кровати и встала на пол, касаясь босыми ногами прохлады паркета. Она накинула на себя халат, привстала с кровати и выпорхнула из комнаты, стараясь ступать очень тихо, чтобы не разбудить Макса.

Завязала пояс халата, поплелась в ванную комнату, закрыла за собой дверь и присела на край ванны, уставившись на себя в зеркало. На бледном лице огромными казались карие глаза и алые, припухшие от поцелуев губы, и Лена заметила, как одинокая слезинка застыла в уголках глаз и скатилась вниз, оставляя на щеке мокрый след.

Больно… Снова больно!

Почему она позволяет ему так с собой обращаться?!! Приходить после очередной подстилки и заниматься потом с ней сексом, со своей законной женой, словно бы ничего не произошло?! Почему?!

Почему не оттолкнет? Не вырвется? Не уйдет?! Просто не скажет в лицо, что не желает делить его с кем-то еще?! Что просто хочет его… не любви, нет, ее ей никогда не добиться… Но хотя бы элементарного уважения! Человеческого уважения! Неужели она даже его недостойна, по его мнению?!

Лена спрятала лицо в ладонях, вытирая дрожащими пальцами слезы, заструившиеся по щекам.

Она никогда не могла отказать. Она всегда подчинялась.

С самой первой встречи.

У нее не было ни единого шанса на спасение. С того самого первого взгляда.

9 лет назад

Лето было довольно-таки жарким, поэтому в этот день, когда солнце нещадно палило, обжигая кожу горячими лучами, на Лене был простой хлопковый сарафан в голубой цветочек, немного выше колен, который посоветовала надеть бабушка. Светлые волосы собраны заколкой в хвостик, опять же, как посоветовала сделать бабушка, позволив лишь нескольким прядкам спадать вдоль висков по щекам.

Мнение Маргариты Ивановны всегда было для девушки, давно потерявшей родителей и воспитанной бабушкой, решающим. Его она прислушивалась, ему подчинялась, можно сказать. И почти никогда не смела его оспаривать. Потому что ее мнение стало и мнением Лены тоже.

Она потеряла мать еще при рождении, а отец, бывалый моряк, умер, когда Лене было три года. Вся забота и ответственность за малышку, оставшуюся сиротой, легла на плечи Маргариты Ивановны, которая души в своей единственной внучке не чаяла с самого ее рождения. Она ее и воспитала. Стала для нее и матерью, и отцом, и лучшей подругой, и советчицей. Не знавшая мужского внимания девочка, росла холеная и лелеемая Маргаритой Ивановной, как в цветнике с розами, не способных к выживанию за их пределами.

Нежная и прекрасная садовая роза. Ждущая умелого садовника, который смог бы обрезать острые и колкие шипы, не ранив тонкий стебель.

Аня, лучшая Ленина подруга еще со школы, а теперь и ее однокурсница в институте, обещала прийти к половине второго, но пока так и не подошла, поэтому Лена продолжала сидеть за столиком в летнем кафе под открытым небом и, потягивая из трубочки клубничный коктейль, осматривалась по сторонам в поисках подруги, отличительной особенностью которой всегда было неумение следить за временем.

Они договорились встретиться здесь для того, чтобы обсудить вопрос о том, где и как будут отмечать день рождения их однокурсника Ивана Гурова, а также о том, какой подарок следует ему вручить. У Лены уже имелось на сей счет несколько предложений, но она не была уверена, что они придутся по душе Анечке Титовой, имя которой у всех ассоциировалось с каким-нибудь стихийным бедствием.

Лена опустила голову вниз, нетерпеливо теребя трубочку пальцами, и тяжело вздохнула.

Конечно, за почти двенадцать лет дружбы она привыкла к тому, что Аня всегда и везде умудрялась опаздывать, вызывая своим неожиданным появлением маленький вихрь, но все же… Она ждала подругу уже сорок минут! И это ей уже успело наскучить.

Она вполне могла бы занять это время более важными делами! Можно было бы сходить в библиотеку и взять хрестоматию по правоведению. Или навестить Ирину Анатольевну, чтобы справиться об ее здоровье. Бабушка уже давно хотела узнать, как у той дела. Или можно было бы посетить выставку фотографий начинающего фотографа Игоря Навицкого. Лена давно собиралась сходить, но никак не могла выкроить и минутки свободного времени. А тут… суббота, выходной, каникулы…

Лена вздохнула и поджала губы.

И почему основной недостаток Ани это медлительность и нерасторопность?!

Увлеченная своими мыслями, она даже не заметила, как за соседний с ней столик подсели два молодых человека, сделали заказ и стали о чем-то переговариваться.

Будучи тихой и скромной по своей природе и в силу воспитания, которое ей преподносила бабушка, Лена редко обращала внимание на противоположный пол, а потому очень редко замечала те взгляды, которые бросали на нее порой молодые люди.

Невысокая, стройная блондинка с большими раскосыми глазами темно-карего, шоколадного цвета, и губками с полной нижней губой могли свести с ума любого… Если бы их обладательница этого захотела. Но Лене было все равно.

Взращенная одной лишь бабушкой, обделенная мужским вниманием и видевшая идеал в мужчинах среднего возраста, в большинстве своем уже женатых, которые могли бы заменить ей отца и старшего брата, которых ей всегда не доставало, Лена не обращала внимания на молодых людей своего возраста. В большинстве своем тех, кто не мог стать ей ближе друга или просто знакомого. А те, кто все же завоевывал ее внимание, были мгновенно перенесены в список «недостойных» по иным причинам, которых было предостаточно.

Но что смыслила восемнадцатилетняя девушка в отношениях между полами, когда даже мужчины, как примера для того, чтобы этому «поучиться», у нее перед глазами не было?!

Ничего.

И до некоторых пор Лену это мало волновало…

До некоторых пор… До недавних…

До того самого момента, когда она, оторвав, наконец, взгляд от бокала с коктейлем, невольно обратила его на тех самых молодых людей, присевших за соседний с ней столик.

И это был словно удар в солнечное сплетение. Резкий и неожиданный, словно бы вышибающий из легких воздух. Девушка стала задыхаться, грудь сдавило тисками, сердце рвалось наружу, сотрясая грудную клетку глухими резкими ударами, пульс участился, превращая размеренное биение в бег.

Мир пошатнулся. А затем перевернулся.

Оглушаемая нестерпимым шумом, звеневшим в ушах острым нестерпимым гудком удаляющегося поезда, Лена застыла на месте не в силах сделать ни единого, даже малейшего движения, не в силах даже приоткрыть рот от удивления и шока. Устремив широко распахнутые глаза за соседний столик.