Год наших падений (ЛП)

– Здорóво, ребята! – К нам зашел Бриджер – с целой сумкой со льдом. – Специальная доставка. Закину тебе в холодильник, окей, бро?

– Спасибо, мужик. Вообще он не помешал бы мне прямо сейчас.

Бриджер исчез, и Хартли вновь переключил внимание на попытки выбраться из моей инвалидной коляски.

– Можешь просто в ней и остаться, – предложила я. – Чтобы лишний раз не тревожить ногу.

Хартли обдумал эту идею, но в итоге покачал головой и, привстав на здоровой ноге, пересадил себя на диван.

– Лучше я посижу здесь, – пробормотал он.

И мне в глаза он не смотрел.

Я безмолвно откатила коляску в сторону. Но правда заключалась в том, что его реакция задела меня. Судя по всему, мысль о том, чтобы сидеть в инвалидной коляске, пока к нам будут заходить девушки из певческих групп, была для Хартли невыносима. Мне всегда казалось, что коляска превращает меня в невидимку или в объект для жалости, и Хартли, можно сказать, только что со мной согласился.

От этих невеселых мыслей меня отвлек топот ног за нашим окном. На лице Даны застыло радостное волнение.

Быстро подхватив костыли, я дошла по коридору до входной двери, открыла ее, и мимо меня побежали к нашей комнате двенадцать девушек в красных футболках. Они взялись за руки и запели песню Ареты Франклин «Respect» еще до того, как я успела вернуться обратно.

Как только песня закончилась, девушки спросили Дану, хочет ли она стать членом «Нежных нот». Я затаила дыхание, поскольку не представляла, каким будет Данин ответ. Я знала, что на первом месте у нее стояла другая группа. Впрочем, они пришли к ней относительно рано, а значит по-настоящему хотели ее к себе.

– Возможно, – быстро сказала она. Допустимыми ответами были «да», «нет» и «возможно», но после девяти вечера – то есть, всего через сорок пять минут – группа имела право, если хотела, отдать место другому.

– Мы надемся, что ты изменишь «возможно» на «да»! – Запевала вручила Дане карточку со своим телефоном, и девушки отправились обходить следующих кандидатов.

– Блин, – пробурчала Дана, когда они вышли. – Может, надо было просто ответить «да»? – Она снова заняла позицию у окна. – Я ужасно хочу «Что-то с чем-то», – прошептала она. – Но к ним так сложно попасть.

– Мне бы тоже хотелось получить что-то с чем-то, – ухмыльнулся Хартли, закинув руки за голову.

– Хартли! – вскричала Дана.

– Обезболивающие, похоже, неплохо вставляют, – пробормотала я.

В комнату возвратился Бриджер. Получив от него пакет, полный льда, Хартли начал было прикладывать его к колену. Но тут у него зазвонил телефон. И даже то минимальное движение, которое ему пришлось сделать, чтобы вытащить из заднего кармана мобильный, заставило его поморщиться от боли. Взглянув на экран, он сбросил звонок.

– Не поздновато для Стаси? – спросил Бриджер.

Хартли пожал плечом.

– Напилась, наверное, и звонит мне из какого-то клуба. Я не могу справляться одновременно и с нею, и с болью.

Бриджер фыркнул.

– Можешь напомнить, почему ты хранишь верность кому-то, кто даже не знает, как утешить больного мужчину?

– Бридж, не лезь в это. – Голос Хартли был изнуренным.

– Окей. Но раз уж ты выставляешь обязательства с такой привлекательной стороны, больше не жарь меня на тему кучи подружек. – Он сел на диван.

– Я не хочу тебя жарить, Бридж. Ты не в моем вкусе.

– Спасибо за красочный образ, – отпарировал Бриджер, и я засмеялась.

Дана, похоже, не слышала ни слова из нашего разговора. Она все мяла в руках карточку и расхаживала из угла в угол. Ее собственные феи надежды явно работали сверхурочно, нашептывая слова ободрения и сражаясь со страхом.

– Дана, держись там, – сказал Бриджер, а потом показал на экран телевизора. – Чувак, а где звук?

Хартли только покачал головой.

***

Довольно долго ничего не происходило. Только «Патриоты» забили тачдаун. Пока медленно утекали минуты, Дана попеременно пыталась то протереть дыру в нашем новом ковре, то изорвать в лохмотья карточку, которые дали ей «Нежные ноты». Хартли, между тем, стало лучше, и он больше не делал при малейшем движении странные мучительные гримасы.

На меня же свалилась эмоциональная перегрузка. Было так сложно удержаться от того, чтобы не начать обнимать их обоих. От нервного напряжения Дана выглядела несчастной и вымотанной. Нет, я точно правильно сделала, решив не присоединяться к певческим группам. Ожидание результатов прослушивания было каким-то средневековым самоистязанием, во время которого мир уведомлял тебя, насколько ты ему нужен.

Кому это надо? Уж лучше получать отказы мелкими порциями. Регулярную дозу своих я получала изо дня в день – в виде выражения на лице Хартли от идеи посидеть в инвалидной коляске или в виде Больших Улыбок от людей, которые не знали, что мне сказать. Я смотрела на Дану, на ее рассыпающуюся браваду и спрашивала себя, зачем покупать проблемы, когда они выдаются бесплатно?

Только я начала задаваться вопросом, сколько еще продержится Дана, как из-за окна опять послышался топот, и все мышцы в теле моей соседки напряглись. Раздался стук во входную дверь. И Бриджер, вскочив, выбежал в коридор, чтобы впустить их.

К нам в комнату ворвалась стайка девушек в лиловых футболках. Взявшись за руки, они запели разложенный на четыре голоса спортивный гимн нашего колледжа, и лицо Даны засияло, как елка в Рождество у Рокфеллеровского центра.

– Дана, ты согласна стать новым членом «Что-то с чем-то»? – спросила запевала, когда песня закончилась.

– Да! – взвизгнула Дана.

Парни захлопали в ладоши, а я обняла ее. От радости ее даже немного трясло.

Внезапно уроки этого вечера повернулись ко мне такой стороной, от которой мне стало больно. Риск, предпринятый Даной, окупился сполна. Она нашла своих. Большая толпа девчонок в лиловых футболках, которые обнимали ее, не была миражом. Я была искренне счастлива за нее и улыбалась во все лицо.

Вот только чего мне стоила эта улыбка.

Глава 7

Твой образцовый парень

Кори

К тому времени, когда листья совсем пожелтели и покраснели, почти все промежуточные экзамены были закончены. Я блестяще сдала испанский и с грехом пополам справилась с математикой. Моим любимым предметом теперь была экономика, поскольку по понедельникам, средам и пятницам я сидела в инвалидном уголке вместе с Хартли. А после занятия мы вместе шли на обед.

Единственным темным пятном была еженедельная физиотерапия.

– Ну что, как мы ходим по лестницам? – как всегда спросила у меня Пат.

– Нормально. Небыстро. – По какой-то непонятной причине физиотерапия превратила меня в человека, изъясняющегося односложными предложениями.

– Потренируемся? – сказала она.

– Давайте, – с каменным лицом ответила я.

Пат вывела меня на лестничную площадку, на которой я никогда не была.

– Окей, начинай, – сказала она. – Посмотрим на твою технику.

Я по очереди поставила костыли на первую ступеньку, потом подтянула к ним ноги. Потом повторила все заново. И еще раз. Но на седьмой ступеньке я оглянулась на Пат.

Это было ошибкой.

Я вдруг отчетливо осознала, насколько легко будет споткнуться и полететь по семи бетонным ступенькам. Я, будто наяву, увидела, как мое тело скачет по их острым углам. Падение на спину. Вот, что ужасало меня.

Внезапно я застряла на середине лестницы. Подниматься вверх я боялась, а развернуться и спуститься вниз не могла.

И тогда Пат встала у меня за спиной.

– Я тебя подстрахую, – сказала она, положив ладонь мне на лопатку. – Давай. Осталось чуть-чуть.

Потея, я вновь начала карабкаться вверх. После каждой ступеньки Пат касалась моей спины, чтобы я знала, что она по-прежнему сзади. На площадке мы обе остановились.

Пока я отдувалась, Пат с задумчивым видом похлопывала себя пальцем по подбородку.