Поглощенный (ЛП)

Я провела с ребятами из Your Toxic Sequel суммарно где-то сутки. Результатом этого стал музыкальный клип, с работы над которым меня в конце концов уволили, а затем в прошлом феврале я стала работать помощником Лукаса. Обе ситуации были неловкими, и единственный член группы, который, кажется, откровенно не ненавидит меня, это Кэл.

Я складываю список Эшли пополам и использую его, чтобы убить комара.

- Я сомневаюсь, что смогу получить от Синджина подписанные палочки, но буду пытаться со всех сил. Он явно не мой фанат, - я тоже, если честно, не поклонник Синджина, но решаю промолчать на сей счет.

- Да он сто пудов подарит тебе подписанные палочки. Спасибо, что делаешь все это для меня, - она быстро целует меня в щеку, вне сомнений, размазывая при этом свою томно-красную помаду по моей бледной коже. А затем Эш встает и снова направляется к своей машине. - И чтоб ты знала, я невероятно тебе завидую.

Я слышу усмешку в ее голосе, потому улыбаюсь ей в след, поднимаясь с качелей. Складывая список еще раз, сую его в задний карман коротких обрезанных шорт.

- Я обязательно отмечу тебя на каждой фотографии.

Она не оборачивается, но запрокидывает назад голову и хохочет.

- Увидимся через несколько недель и не попади в кучу неприятностей, ладно?

- Не попаду, - обещаю я.

Позже тем же вечером за ужином в любимом бабушкином ресторане в Франклине мой младший брат повторяет предупреждение Эшли держаться подальше от неприятностей. Вот только к своему предупреждению он добавляет не поддразнивания или шутки, а сказанный на полном серьезе совет заниматься только безопасным сексом.

Вот же ж.

Сперва я не уверена, шутит ли он, потому что говоря "пусть этот мудак надевает резинку", мой брат как раз намазывает булочку маслом, при этом на его лице довольно непринужденное выражение. Плюс, моя бабушка сидит справа от него. Но когда я не отвечаю, его карие глаза начинают метаться между мной и бабулей.

- Ты смотришь на меня прямо сейчас так, словно я балбес.

Ярко-голубые глаза бабули прищуриваются – взгляд, который обычно уличал нас в плохом поведении, когда мы были еще детьми.

- Раз уж ты поднял эту тему, сынок, думаю, тебе следует выразиться более понятно и правильно, - говорит она, а ее голос твердый как сталь.

Сет морщит лоб.

- О, да брось, я просто не хочу, чтобы ее ранили, ба, - он бросает на меня умоляющий взгляд помочь ему, но я плотно сжимаю губы. - Ладно, я сам отфильтрую свои слова: Не позволяй ему больше тебя трахать. Так лучше?

Не совсем. И тем не менее, несмотря на грубые и бестактные слова Сета, я знаю, что говорит он их из хороших побуждений. Мы с бабушкой - самые важные люди в его жизни. Мы редко видим нашего деда, который сейчас живет в Мэне со своей второй женой, и маму, которая последние несколько лет находится за решеткой.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Мысли о матери делают меня в некотором роде признательной Сету за отсутствие словесных фильтров. По крайней мере он не ходит вокруг да около, манипулируя и неся чепуху, чтобы заработать дополнительные очки, как это делала она.

Наклоняясь вперед, я тянусь мимо бутылки соуса и кетчупа к центру стола и накрываю руку брата своей.

- Послушай, Сет, я люблю тебя... - начинаю я, и он стонет. Бабушка дает ему подзатыльник. Хмурясь, Сет жестом приглашает меня продолжить. - Я люблю тебя, а это значит, что твоя забота имеет для меня огромное значение - поверь, это реально так -, но со мной все будет хорошо.

- Сиенна заслужила сделать это ради самой себя, - добавляет бабуля, и от ее теплой обнадеживающей улыбки я еще сильнее влюбляюсь в нее.

Когда отпускаю руку Сета, он насторожено поднимает ее.

- Черт, я никогда не говорил, что она не заслуживает счастья. Она заслуживает, - он не говорит больше ни слова до тех пор, пока бабушка не выходит в уборную. В тот момент, как она отходит от нашего стола и уже не может слышать его слова, Сет произносит: - Я просто хочу, чтобы ты была осторожна.

Я накалываю кусочек стейка, макаю его в соус и подношу ко рту, игнорируя тот факт, что мясо уже холодное и пережаренное. Мы с братом смотрим друг другу в глаза, и я считаю до десяти, решая, что не скажу ему то, о чем позже могу пожалеть.

Как только я досчитываю до десяти, то откашливаюсь.

- Обещаю, я буду осторожна, но это наш с тобой последний разговор на данную тему. А то это немного странно.

- Ой, Си, не надо...

Я делаю глоток колы.

- Сет, ничего со мной не случится. Давай каждый из нас будет заботиться о себе самом.

- Ты заботишься обо всех, но не о себе. Можешь клясться своей задницей, что это не так, но я все равно буду звонить тебе во время этого дерьмового тура.

Я кладу ладони на покрытие стола так, чтобы не суметь дотянуться и не дернуть его за горловину футболки. Он меня так раздражает.

- Конечно, я забочусь о тебе и бабуле. Ей будет восемьдесят в ноябре. А ты... тебе едва двадцать. Моя работа - следить, чтобы ты не разрушил свою жизнь.

- Не начинай это... - говорит он, но уголком глаза я замечаю возвращающуюся бабулю.

- Ты можешь не испортить хотя бы остаток сегодняшнего вечера? - молю я шепотом. - По крайней мере ради нее?

По его выражению лица кажется, что брат сомневается, словно он хочет провести остаток вечера, рассказывая мне, как тупо ехать с Лукасом в тур, но за мгновение до того, как бабушка садится на место, чешет свои светлые волосы и пожимает плечами.

- Как бы то ни было, Сиенна, я тоже люблю тебя.

- Все будет хорошо. Со мной все будет хорошо. Это музыкальный тур, а не свадьба.

И поскольку я провожу ночь так и не в силах уснуть, то чуть ли не опаздываю на самолет. Когда прохожу через зону безопасности, пытаюсь вспомнить, запарковала я свой старый Mercury на почасовой или посуточной стоянке, и только когда сажусь на первый рейс, осознаю, что оставила сумку почти со всей своей обувью в фойе бабушкиного дома.

Так что во время пересадки в Фениксе я пишу Сету, чтобы он проверил мою машину (поскольку у него есть запасной ключ) и выслал мне обувь, как только я узнаю и сообщу ему мой обратный адрес.

Пока жду его ответ, получаю уведомление Facebook. Это новое сообщение от Тори, моей самой близкой подруги и бывшей соседки, с которой я жила в Лос-Анджелесе.

Виктория Абрамс: Подожди, я только что проснулась и прочла, что твоя задница будет здесь сегодня вечером и завтра тоже? Я визжу от радости, но стоит признаться, немного волнуюсь. Что происходит? Ты вернулась работать в Эхо Фоллс, не так ли?

Пока не спалось прошлой ночью, я связалась с Тори, написав, что буду в городе следующие двое суток, так как тур YTS официально стартует завтра ночью. Я не упоминала Лукаса или свое согласие отправиться в тур с его группой, но было бы совсем некрасиво приехать в Лос-Анджелес и не повидать ее.

Я делаю глоток теплого карамельного макиато и пишу ей ответное сообщение.

Сиенна Дженсен: Все хорошо, обещаю. Я буду в городе, чтобы увидеться с Лукасом.

Так же как всегда бывает с Кайли, когда мы обмениваемся сообщениями, Тори требуется вечность, чтобы ответить. Когда приходит сообщение, оно содержит всего одно предложение, и я знаю, что Тори писала и переписывала его несколько раз.

Виктория Абрамс: Это связано с той песней "Десять дней", что постоянно крутят по радио?

Я кривлю губы на одну сторону. Конечно, Тори уже слышала эту песню - ее ежедневные поездки на работу - отстой, так что она бесконечно слушает музыку, чтобы убить время за рулем. Прежде чем могу ответить на ее вопрос, звонит мой телефон.

- Доброе утро, Виктория, - отвечаю я.

Она шумно выдыхает.

- Итак, песня о тебе?