Мистер Грей младший (СИ)

— У всех всё ровно в то время, как у Теда с Айрин всё, как всегда, — покачала головой Софи.

— То есть, через жопу, — дополнила Жаклин.

— Софи, а что если… не аллергия?.. Что это может быть? — поинтересовалась я.

— Я очень в этом сомневаюсь, — заключила Софи, хмурясь, — Ведь, если это не аллергия, то это… очень опасные таблетки, которые достать довольно сложно.

— Наркотики? — еле выдавила я.

— Не совсем. Антидепрессанты. При смешение с алкоголем, который, Айрин, определённо, пила, они дают такое действие. Желудок, печень, порой, почки. Делать такой коктейль почти самоубийство. Но я уверена, что Айрин не стала бы пробовать это. Зачем?! Её и так прёт от Теда, как от марихуаны — это ей не нужно. Стало быть, аллергия…

— Но… ты ведь всё равно хочешь проверить её карту.

— Потому что хочу убедиться. Боюсь, без помощи квалифицированного врача я не обойдусь. Дай Бог, если Айрин будет лучше, но, а если осложнения? Если это не аллергия, её окрестят наркоманкой и поставят диагноз, как передоз. В крови это читается именно так. Если аллергия, то не будет всего этого…

Пока я стою, и, потеряно моргая смотрю на Софи, в комнату влетает Эва. растрепанная причёска, запыхавшееся лицо. Выглядит она слишком встревоженной.

— О, Боже мой! — вскрикивает она, увидев Айрин.

— Тише, Эва, тише, — шикает Софи.

Она делится с ней всем тем, что сказала нам. Эва плюхается на край кровати рядом с Айрин, выслушивая каждое слово, сосредоточенно прищурившись. Софи рассказывает о том, что Айрин бредила что-то о Гордане, и так далее. Едва Софи Тейлор заканчивает, Эва, хмуря брови, начинает отвечать.

— Кто-нибудь… прощался с Даниэль, когда она уходила? — спрашивает Эва.

Мы все переглядываемся.

— Что?.. Никто? — уточняет Эва и мы киваем, — Господи, — она тяжело вздыхает, -Перед тем, как уехать с Максом, я говорила с ней. Она с ужасной завистью смотрела на то, как Тед и Айрин танцевали. Мы поговорили о Гордане, который приглашал её на танец и, которому, она явно понравилась… И, мы с Фиби знаем, что это мудак пойдёт на всё, что скажет ему девушка, которую он хочет трахнуть. Так вот. Она сказала, что хочет уйти, а я… Чёрт меня дёрнул! Ляпнула что-то, вроде: «Ещё не вечер»… Она пошла в сторону… О, Боже! Теперь я всё уяснила! Господи! Она пошла со своей сумкой — с которой не расставалась ни на мгновение — в сторону ванной комнаты!.. Надеюсь, я не одна заметила стёклышки в глазах этой суки, верно?

На губах Эвы появилась торжествующая улыбка. Мы с Жакли переглянулись.

— Ну, пусть скажут те, кто считает блондинок тупыми — мы тупые? — изгибает бровь Эва.

— Эва, чёрт, ты гений! — восторженно произносит Софи, — Я обратила внимание на её глаза сегодня. Зрачков почти не было, они, как пустые… И она похудела, но… Травить Айрин?

— Зачем тогда Айрин говорила о шампанском и Гордане? — всплеснула руками Эва, — Это всё этот придурок! Гордан дал ей шампанское — и — вуаля!

— Я не могу поверить, что Дана… до такой степени стерва, — растеряно проговорила я.

— Поверь, подруга, — обратилась ко мне Эва, — Я может быть и недалёкая блондинка, но довольно успешная интриганка, — подмигнула она, — И планы подлых сук могу рассказать, как из пункта «А» в пункт «Б». Как только Айрин придёт в себя, мы проучим эту блядюшку. Считайте, я уже разрабатываю план «А». А если не сработает, то найду план «Б», и план «Ц», и план «Д», — Эва всё больше горячилась. Глаза её блестели, а коже приобрела особое покраснение, которое обычно появляется, когда мисс Грей находится в особом гневе.

— Успокойся, Эва! — произносит Софи, — Сейчас, самое главное — привести в порядок Айрин и сделать так, чтобы Тед не слишком горячился.

Эва победно засмеялась.

— Боже! Если Тед узнает, что всему виной эта полоумная тупая брюнетка, мои планы с треском проваляться, — усмехнулась Эва.

И всё бы нормально — и Эва продолжала бы свою тираду, если бы мы не услышали звук мотора мотоцикла.

— Макс уехал? — тихо спросила я, — Не попрощавшись?

Эва не успела открыть рта, как в комнату влетел Макс.

Всё стало ещё сложнее.

— Девчонки, — тяжело дыша, сказал он, — Тед… угнал мой байк.

— Вот чёрт! — в рассыпную простонали мы.

Господи, береги Теда.

И эту мразь. Заодно.

— Адам, Ян и Мэйс уже отправились за ним, — попытался развеять наши самые глубокие страхи Макс.

Боже, пусть всё кончится хорошо.

Теодор

Не знаю, как я выдержал это. Одно имя из-за двери, где лежала моя любовь прочистило мне мозги. Гордан. Он виноват! Он во всём виноват! Подонок! Я не мог слышать больше, не мог больше ждать. На байке я не ездил порядочное количество времени и теперь, меня заносило. Виски и ухудшение навыка давали о себе знать. Мысли рисовали в голове план убийства этого худого гондона, я хотел привязать его бечёвкой к байку и прокатить до Нью-Йорка, чтобы стереть это ничтожество в порошок. В скором времени я оказался у того самого бара, который работает круглосуточно и куда основная быдлятина двинулась с вечеринки.

В дверях я встретил Роберта, старшего брата Кэндри и хозяина этого заведения. Он не заполнял меня вопросами, когда я осведомился у него о Гордане. Этот ходячий армагеддон катал шары наверху, в бильярдном.

Сука. Я тебя сейчас сам — как шар — закатаю. И в жопу засуну кий!

Я на крыльях ненависти и гнева взлетел по ступеням. Он был здесь один, за исключением размалёванной потаскухи, попивающий абсент в углу тёмного зала. Когда она увидела меня, кипящего от ярости, она, поджав сраку быстро испарилась, оставив меня с этим клоуном наедине.

— Тед? — прищурившись, осведомился он, — Что тебя сюда привело?

Я злобно ухмыльнулся. Готов ручаться, этот туалетный ёрш уже наложил в штаны, Грей. Умница, Грей.

— Я пришёл, чтобы раздавить одного навозного жука, пиздюк ты этакий, — я с рычанием перевернул бильярдный стол.

Он пришиб этому неповоротливому сосунку ногу, и он заскакал на другой, как первоклассница через скакалку. У него даже не хватило мужества, чтобы не застонать.

— Ты дал Айрин шампанское, блядун? — решил выбить признание я. Скотина молчал. Я ударил его кулаком в длинный нос — хлынула кровь. Он пятился от меня, ближе к стене.

Я быстрыми шагами сократил расстояние между нами, поймал его за шиворот и как следует встряхнул. Злость разрасталась во мне, подобно злокачественной опухоли — быстро, ужасно ядовито жаля меня и моё выпотрошенное весёлой вечеринкой сердце.

— Смотри мне в глаза, долговязый урод, — я ударил его головой о стену, плотнее сжимая его гусиную шею, — Ты дал Айрин шампанское, мудак?! — повторил вопрос я.

Гордан простонал. Кровь из его грёбаного носа всё ещё вытекала.

— Да, я, — признал гондон, и я со всей силы треснул его снова, он захныкал, как сука, скатываясь со стены к земле, и завыл, — Я не знал, что в шампанском… — проныл он, — Мне его дала одна, и сказала угостить Айрин, — промычал он.